Стефан Краковски. Инцелы: как девственники становятся террористами. Individuum

Термин «инцел» происходит от слов INvoluntary CELibacy, то есть «недобровольное воздержание». Таким образом одинокие мужчины, считавшие себя принадлежащими к субкультуре инцелов, описывают отсутствие партнера: якобы женщины всего мира распоряжаются сексом как ценным ресурсом (в российской среде инцелов появился даже соответствующий термин — «вагинокапитализм»), а достается он только сексапильным мужчинам («чадам»), в то время как менее «ранговые» мужчины («нормисы») вынуждены «выпрашивать» секс — либо брать его силой (многие инцелы настаивают на декриминализации изнасилований). Нарратив инцелов также включает в себя ксенофобию и расизм: мигранты и представители небелых рас пользуются сексом конвенционально привлекательных женщин, и это угрожает белой цивилизации.

Короче говоря, инцельство представляет собой причудливую форму криптофашизма, теорий заговора и женоненавистничества, которой помогли пустить корни Reddit и анонимные форумы. Серьезно к этому явлению стали относиться с середины десятых, после стрельбы в Айла-Висте и атаки на спа-курорт в Торонто. При этом личности самих инцелов вызывают иронию: дескать, это болезненно одинокие социопаты, которые нигде не работают и не учатся и целыми днями сидят в интернете. Шведский психиатр Краковски показывает: нет,

На протяжении книги Краковски проводит интервью с инцелами и пытается разобраться, почему вроде бы здоровые мужчины готовы браться за оружие, чтобы покончить с одиночеством.

Книга получилась не беспроблемной. Во-первых, Краковски пытается отыскать корни движения инцелов в повседневном опыте мужчин — например, в собственных не самых легких отношениях с отцом или опыте развода, — хотя прямая связь между негативными событиями в жизни мужчин и инцелами кажется как минимум неочевидной. Во-вторых, в качестве вывода Краковски предлагает наладить «взаимное уважение», а не устраивать «войну между полами», а также делает обобщающее утверждение, что женщины «до сих пор выбирают мужчин, исходя из их социально-экономического положения» и могут столкнуться с теми же проблемами, что и инцелы. Иными словами, на женщин перекладывается часть ответственности за происходящее, но психиатр Краковски никак не пытается свою позицию подкрепить доводами.

Как бы то ни было, книга «Инцелы» заходит на территорию важного явления, которое остается мало освещенным в российском поле.

Винсент Бевинс. Метод «Джакарта»: антикоммунистический террор США, изменивший мир. Альпина нон-фикшн

«Метод “Джакарта”» — безжалостная книга. Безжалостная в том смысле, что убедительно рушит стереотипы либерального читателя о Холодной войне. Что мы знаем о ней из массовой культуры? Шпиономания, атомные бомбы, «Мы вас закопаем», сенатор Маккарти наводит шорох в Голливуде, танки едут по Праге, «Боже, спаси нас от этой смертной любви». Страны «третьего мира», да даже и передовые страны становятся в лучшем случае ареной для противостояния сверхдержав, в худшем — изображаются как абстрактный фон для эпической схватки орла и медведя.

Автор книги — американский журналист Винсент Бевинс, сотрудничающий с Los Angeles Times, Washington Post и Financial Times. В прошлом он освещал проблемы Латинской Америки: карьеру бывшего президента Венесуэлы Уго Чавеса, рабство в дельте Амазонки, тяжелые условия труда при добыче бурого угля на севере Бразилии. В ходе своих поездок Бевинс всё больше интересовался связью Бразилии и — шире — Латинской Америки с США, а также вопросом вовлеченности Соединенных Штатов в политику южного континента.

В книге «Метод “Джакарта”» Бевинс показывает картину мира с другой стороны: как пришедший к власти в Индонезии в 1965 году генерал Сухарто сначала установил диктатуру, а затем уничтожил всех членов Коммунистической партии — крупнейшей в Азии партии, с которой была аффилирована четверть граждан Индонезии. В ходе массовых репрессий погибли, по разным оценкам, от 500 тысяч до 1 миллиона человек.

Позднее методы переворота в Индонезии экспортировались ЦРУ в другие страны — Бевинс скрупулезно описывает, как американские спецслужбы воздействовали на правительства стран Латинской Америки. Это было названо «аксиомой Джакарты»: освободившиеся от колониального гнета страны могут действовать независимо только в случае, если они не могут подпасть под влияние СССР. Но под влияние СССР может попасть кто угодно...

Бевинс работает не только автором нон-фикшена, но и журналистом:

Книга убедительно доказывает, что антикоммунизм во времена Холодной войны оказался не менее разрушителен, чем коммунизм (жестокости которого несомненны). Остается слон в комнате: почему об этом важно говорить сейчас, когда российские власти и так бесконечно трубят о прошлых преступлениях США и замалчивают свои? Но смысл книги не в том, чтобы лишний раз ущипнуть США, а в том, чтобы показать, чем в конечном итоге заканчиваются игры в геополитику: болью, лишениями и смертями тысяч людей.

Линор Горалик. Бобо. Самиздат

Слона Бобо турецкий султан дарит российскому царю. Слона ведут в оренбургский бункер: из Стамбула через Краснодар, Киев, Бучу, Мариуполь, и в процессе Бобо предстоит стать свидетелем как самых страшных, так и комичных примеров человеческого поведения.

Текст основан на реальных событиях во всех смыслах. Как история слона реальна — слона дарил Петру I турецкий султан, — так и события 2022 года описаны без обиняков, разве что с участием вымышленных людей: нечистых на руку политологов, дизайнеров-маркетологов, готовых впарить бесполезные для слона сапоги, честных антивоенных активистов, погонщика Талгата — одного из немногих людей, проникшихся к Бобо сочувствием.

Горалик давно задумала этот роман — и это как раз тот случай, когда, кажется, текст сам ждал момента появления («Бобо» написан всего за несколько месяцев первого года войны). Его часто сравнивают с «Бесами», но больше этот роман напоминает «Мертвые души», когда автор выхватывает знакомые по новой повседневности образы и описывает их через где-то откровенно сатирическую, где-то сочувственную призму. Это далеко не первый раз, когда Горалик показывает войну через взгляд животных: во «Всех способных дышать дыхание» пост-апокалиптический Израиль населяют разумные говорящие звери, а в «Имени такого-то» 2021 года эвакуирующуюся в 1941-м по Волге психбольницу сопровождает разумная лисица. Так работает остранение — глазами животных человеческий опыт выглядит более смешно и иронично. И более грустно.

Роман должен был выйти в России, однако в последний момент писательница решила опубликовать его в открытом доступе (да, его можно скачать бесплатно и абсолютно легально). Пожалуй, это один из первых громких релизов нового российского самиздата. Время снова привыкать к ситуации, когда книги на неприятные для российской власти темы появляются за рубежом или в рукописи.

Татьяна Муравьёва. Мифы Поволжья. От Волчьего владыки и Мирового древа до культа змей и птицы счастья. Манн, Иванов и Фербер

Книги в серии «Мифы от и до» выходят в издательстве, название которого сокращают обычно как МИФ, уже несколько лет. До сих пор это были добротные, но, прямо скажем, довольно предсказуемые релизы: египетские, древнегреческие, японские мифы российский читатель знает и любит. Отдельным событием стала книга молдавской писательницы и переводчицы Наталии Осояну о румынских мифах. Однако теперь пришло время обратиться внутрь России: в книгу культуролога Татьяны Муравьёвой вошли пересказы мифов и сказок чувашей, марийцев, башкир, татар, калмыков, мордвинцев и удмуртов. К мифам прикладывается справка о научном подходе к их истолкованию: так, марийский миф о народе овда (описание которого внешне напоминает «снежного человека») ученые объясняют существованием реального племени в междуречье Волги и Вятки — этот народ со временем был ассимилирован.

В недавнем интервью писательница Евгения Некрасова (в последнем сборнике рассказов которой есть и рассказ «Мордовский крест», основанный на мордовском фольклоре) заметила, что

Отчасти с этим связан интерес литературного мейнстрима к мифам, но на самом деле не только: здесь угадываются контуры российской культуры, которая могла бы выздороветь от болезни имперского ресентимента и заинтересоваться наследием народов, которые ее населяют.

Но современный российский читатель тоже найдет в книге немало для себя поучительного. Вот, например, удмуртский миф о сотворении человека:

Инмар сотворил человека сильным и могучим. Встал человек посреди поля, и вдруг окружили его дикие звери и хищные птицы. Сказал Инмар: «Если сумеешь от них отбиться, сделаю тебя бессмертным, не будет в твоей жизни ни ежедневного труда ради куска хлеба, ни бед, ни болезней. Но если прольется хоть одна капля твоей крови, твоя жизнь не будет вечной, ты станешь постоянно трудиться и страдать от разных недугов». Отбился человек и от волков, и от медведей, и от орлов, и от ястребов, но в последнюю минуту сел ему на голову воробей и до крови клюнул в макушку. Поэтому люди смертны, часто болеют, и жизнь их полна страданий и тяжкого труда.

Марта Геллхорн. Лицо войны. Военная хроника 1936–1988. Individuum

Марта Геллхорн — легендарная военная журналистка, которая успела осветить для американской военной прессы огромное количество конфликтов: от гражданской войны в Испании до войны во Вьетнаме и вторжения США в Панаму. Практически весь XX век оказался предметом внимания Геллхорн: не случайно в 1999 году в ее честь назвали журналистскую премию. И если Геллхорн-писательница незаслуженно потерялась на фоне супруга — Эрнеста Хемингуэя, — то звездой журналистики она стала довольно быстро: ее репортажи входят в программу профильных факультетов. Теперь ее можно почитать и на русском языке.

Сейчас это остается делом рискованным для военных журналистов, но всё-таки понятным: если мы читаем о войне, мы хотим узнать прежде всего то, что не попадает в сводки. Но во времена Геллхорн стандарты журналистики только складывались, и в том числе ее репортажи — от рассказа о бывших заключенных Дахау до очерка о полете ночного бомбардировщика — заложили их основу. Особенно остро в этих текстах прослеживается конфликт между реальным фактом и официальным нарративом: «Либо Рейган знает, что он лжет, либо не знает, что он лжет. В любом случае, тревожно». Геллхорн важен прежде всего взгляд свидетеля. Она приводит цитату Надежды Мандельштам: «Если ты больше ничего не можешь сделать, ты должен кричать».