Конечно, до последнего оставалась крохотная, видимая лишь под микроскопом надежда, что вот вдруг. Сейчас. Может быть. Произойдет. Судья встанет и разорвет давно готовый, присланный из совсем других кабинетов приговор и скажет: вы невиновны, вы свободны, извините за беспокойство. Но те, кто застывал в последнюю ночь перед приговором у окуляра того микроскопа, с первой чашкой кофе на рассвете швыряли микроскоп в мусорное ведро, укоряя себя за то, что на краткий миг поддались иллюзии в своей ночной беспомощности. Иллюзий больше нет. Приговор нобелевскому лауреату-правозащитнику — это последний гвоздь в черепную коробку тех, кто еще верил.

«Новая газета Европа» писала много раз об уникальности этого суда: впервые в истории на скамье подсудимых оказался лауреат Нобелевской премии. Другие оказывались под репрессиями или до, или после присуждения премии. А такого суда, как над Алесем Беляцким и его соратниками по правозащитному центру «Вясна», в истории еще никогда не было. Надеюсь, и не будет. Уникальность этого процесса еще и в том, что приговор Беляцкому станет испытанием для всего цивилизованного мира.

Прецедентов нет, потому что не было подобных судов и приговоров. Но ситуации, когда мир спасал нобелевских лауреатов, были, пусть и редко. Например, лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине 1914 года Роберт Барани о своей награде сначала даже не знал: он был врачом в австрийской армии, в крепости Пшемысль. Туда вести Нобелевского комитета не доходили, а в 1915 году Барани попал в плен: российская армия заняла Пшемысль, и ученый оказался в лагере военнопленных в Туркестане.

И тогда Красный Крест придумал хитрую схему. Понятно, что русский император не стал бы вести переговоры с Красным Крестом — это же какое-то НПО, а не серьезные правители государств и вершители судеб. Но представители организации смогли договориться с Карлом, шведским принцем, и тот попросил императора освободить нобелевского лауреата. Монаршие переговоры — это уже совсем другая история, и Николай Второй приказал освободить Роберта Барани. В 1916 году тот смог наконец получить свою награду и выступить с нобелевской лекцией. А потом и вовсе остался в Швеции и до самой смерти преподавал и занимался исследованиями в Упсальском университете.

Лидер оппозиции Мьянмы Аун Сан Су Чжи смогла получить свою Нобелевскую премию лишь через 21 год после присуждения. Ее освободили из-под домашнего ареста в 2010 году, а в 2012 она смогла выехать в Европу, где получила премию. После Осло, где прошли опоздавшие на два десятилетия церемония и лекция лауреата, Аун Сан Су Чжи приехала в Париж, где встретилась с президентом Франции и правозащитниками. В руках она на той встрече держала портрет Алеся Беляцкого, который тогда тоже, как и сейчас, сидел в тюрьме. Ему до «нобеля» оставалось 10 лет и два тюремных срока.

Первый срок был по сравнению с нынешним, десятилетним, почти мелочью: четыре года. Но лишь сидевшие знают, что такое не только год — месяц, неделя, день в тюрьме. Никто из присутствовавших на той встрече не мог предположить, что Алесь выйдет на свободу и снова будет арестован, и сам станет лауреатом Нобелевской премии мира, а Аун Сан Су Чжи спустя несколько лет окажется уже не под домашним арестом, а тоже в тюрьме. Тогда казалось, что вот-вот рассеется тьма, и осталось совсем немного, но никто и не подозревал, что это, оказывается, был погожий солнечный день.

За освобождение Аун Сан Су Чжи боролись не только правозащитники. Высокопоставленные международные чиновники приезжали на переговоры с хунтой. В 2002 году специальный посланник Генсека ООН Разали Исмаил добился ее освобождения и права свободно перемещаться по стране (правда, ненадолго — спустя год Аун Сан Су Чжи снова отправили под домашний арест). После посланника в Мьянму ездили и генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун, и его заместитель Ибрагим Гамбари. В 2010 году лауреат Нобелевской премии была освобождена. Теперь она снова в тюрьме в результате очередного военного переворота. Мировые лидеры вновь призывают к ее освобождению, Совбез ООН принимает первую за 70 лет резолюцию по Мьянме, а суд все добавляет и добавляет ей срок — по чуть-чуть, по паре-тройке лет. Последняя цифра — 33.

А китайский правозащитник Лю Сяобо не прочитал свою нобелевскую лекцию ни через два, ни через двадцать лет после присуждения. Он не выступит с ней и не получит свою награду уже никогда. Лю Сяобо выдвинули на «нобелевку» в 2010 году — сразу после того, как он был приговорен к 11 годам лишения свободы. Власти Китая даже не делали вид, будто плевать они на это хотели, а реагировали эмоционально: китайский МИД заявил, что если Лю Сяобо будет присуждена Нобелевская премия мира, это будет большой ошибкой. За несколько дней до объявления лауреата МИД Китая призвал не награждать Лю Сяобо, поскольку это противоречит нобелевским принципам, а сам правозащитник находится в тюрьме за нарушение китайских законов. (Белорус и китаец — братья навек: Лукашенко тоже очень любит называть политзаключенных уголовниками, отморозками и мошенниками и клясться, что не позволит сделать из них узников совести.)

Китайские медиа о присуждении Лю Сяобо Нобелевской премии мира не сообщили, а жену правозащитника Лю Ся отправили под домашний арест, так что выехать в Осло, как жена Беляцкого Наталья Пинчук, и выступить там с речью вместо мужа она не смогла: Лю Ся находилась под домашним арестом до самой смерти мужа, и нобелевскую речь в Осло читала Лив Ульман. А Лю Сяобо смог покинуть тюрьму лишь за месяц до смерти, в июне 2017 года, когда его перевели в больницу умирать от рака печени.

Здесь по логике нужно продолжить приблизительно так: зато нобелевскую речь его белорусского коллеги Алеся Беляцкого мы услышим очень скоро, уже в этом году, потому что сейчас мы всем миром его освободим. Когда накануне приговора Алесю Беляцкому я стала вспоминать нобелевских лауреатов в тюрьмах, мне очень хотелось историй со счастливым концом, чтобы в конце концов сказать: вот, смотрите, на что способно мировое сообщество, если оно в едином порыве начинает борьбу за освобождение человека. Но истории нобелевских лауреатов Лю Сяобо, который умер в тюрьме, и Аун Сан Су Чжи, которая ждала возможности выступить с нобелевской лекцией больше 20 лет, а теперь сидит в тюрьме, — слишком печальные примеры. А других нет.

Конечно, Роберта Барани освободили благодаря кулуарным переговорам двух монарших особ. Так ведь он и не в тюрьме сидел, а в плену. Он не был врагом какой бы то ни было империи. К военнопленному Барани никаких личных счетов не было, и оказать небольшую услугу ничего не стоило, тем более что принц Карл был женат на кузине Николая Второго. Так что переговоры были не только августейшими, но и родственными. А вот Лю Сяобо не спасло ни заступничество мировых лидеров, ни обращения нобелевских лауреатов и интеллектуалов всего мира к китайским властям.

А еще можно вспомнить немецкого антифашиста Карла фон Осецки, который сидел в концлагере, когда его выдвигали на Нобелевскую премию мира Альберт Эйнштейн и Томас Манн. Он стал лауреатом в 1935 году. Адольф Гитлер, узнав о присуждении премии антифашисту, рассвирепел и приказал всем немцам-лауреатам отказаться от премий. Карл фон Осецки умер в тюремной больнице в 1938 году. На сайте Нобелевского комитета, где можно прочитать все нобелевские лекции, речь Карла фон Осецки отсутствует.

хорошо отрепетированное обожание одинаковых пиджаков без лица и бесконечное вранье, замешанное на страхе и ненависти. Они сидят и ждут гонцов из цивилизованного мира, чтобы после театральной паузы сказать им «нет, я никого не освобожу, они все отморозки и уголовники» и насладиться кратким мигом доминирования. Они смертельно боятся, что однажды в расфуфыренные позолоченные покои войдет не гонец и вообще вовсе не тот, кому можно, а какой-нибудь «караул устал». Они утешают себя в своем безграничном страхе тем, что диссидентам в застенках еще хуже.

Значит, все безнадежно? Нет, конечно. Не только диктаторы, но и человечество обретает опыт, в том числе опыт борьбы за освобождение заложников режимов. И освобождение Алеся Беляцкого наверняка станет освобождением всех белорусских политзаключенных. Их тысячи. И вряд ли кто-то позволит себе потребовать «освободите Нобелевского лауреата, а остальные, черт с ними, пусть сидят». Алесь Беляцкий четверть века помогал белорусским политзаключенным и жертвам репрессий — поможет и сейчас. Освободят его — освободят всех. Значит, в жизни Беляцкого ничего не изменилось: он по-прежнему на работе.