«Быть союзником не означает быть вассалом», — так сформулировал президент Франции Эмманюэль Макрон свою позицию касательно европейско-американских взаимоотношений в середине апреля 2023 года.

Это заявление было сделано после поездки Макрона и председателя Еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен в Китай, в ходе которой президент Пятой республики тоже дистанцировался от США. «Мы, европейцы, должны проснуться», — сообщил Макрон, добавив, что Европе нужно не слепо «следовать» американской или китайской политике, а развивать «стратегическую автономию» и становиться «третьей сверхсилой» (superpower).

Такие резкие заявления президента Франции предсказуемо вызвали критику в США. Американское издание The Hill предположило, что подобными высказываниями и самой поездкой в Китай Макрон пытается отвлечь внимание от внутренних проблем Франции: весной по всей стране продолжались протесты против непопулярной пенсионной реформы. В редакционной колонке в The Wall Street Journal французского лидера обвинили также в «ослаблении сдерживания китайской агрессии и подрыве помощи Европе со стороны США».

Вызвали критику заявления Макрона и в Европе. Рейнхард Бютикофер, немецкий евродепутат и председатель Парламентской делегации в КНР, назвал поездку Макрона в Китай «полной катастрофой». «Когда мы говорим, что не хотим, чтобы Китай вторгся на Тайвань, мы руководствуемся нашими собственными ценностями и интересами, потому что мы солидарны с тайваньской демократией… а не потому что пляшем под американскую дудку», — отметил политик.

Внутри самой Франции одна из трех крупнейших национальных газет Libération сочла, что президент продемонстрировал слабость перед КНР. При этом и критики, и сторонники Макрона назвали его политику «голлистской». «Во время своего визита к Си Цзиньпину президент перепутал Китай 2023 года с Китаем эпохи Шарля де Голля», — отметила обозреватель Libération и политолог Валери Нике. Бывший посол Франции в США и сторонник президента Жерар Аро в колонке для французской Le Point также сообщил, что в заявлениях Макрона было мало нового и для него, и для французской внешней политики со времен де Голля.

Заявления Макрона и в целом его подход к внешней политике и правда носят голлистский характер. Однако, похоже, вызвано это не только личной позицией президента Пятой республики, но и рядом объективных факторов, которые уже несколько десятилетий определяют внешнюю политику Франции и почти каждого ее президента хотя бы немного делают последователем де Голля.

Сильная и гордая 

Термин «голлизм», которым критики Макрона решили описать его поведение, отсылает к самому известному президенту Франции — Шарлю де Голлю — и характеризует определенную политическую доктрину, которая не ограничивается только внешней политикой.

В первую очередь Шарль де Голль прославился как лидер «Сражающейся Франции» (La France combattante) во время Второй мировой войны и как глава правительства в изгнании, вместе с союзниками противостоящего нацистской агрессии. Однако к власти в уже свободной Франции де Голль пришел только в 1958 году — с этого момента и принято отсчитывать существование Пятой Французской республики.

К 1958 году Франция находилась в остром политическом кризисе: за 13 лет, прошедших с окончания оккупации, в стране сменилось 21 правительство. На этот же период пришелся упадок и постепенный распад французской колониальной империи: сначала в ходе вооруженного противостояния от Франции отделился Вьетнам, а в 1954 году началась война в Алжире.

Придя к власти, де Голль смог справиться с кризисом, примирить разные идеологизированные группировки и консолидировать власть. Именно сильное государство, отмечает в комментарии «Новой-Европа» профессор Гронингенского университета Бенджамин Лерут, стало основополагающим принципом голлистского подхода. В тот момент парламент Франции, чтобы избежать гражданской войны, передал де Голлю чрезвычайные полномочия для восстановления порядка, проведения реформы институтов и подготовки проекта новой Конституции. Но ценой стабилизации ситуации в стране стало установление самой сильной в Европе президентской власти, когда президент имеет возможность принимать законы в обход парламента. К слову, именно этим наследием в начале 2023 года и воспользовался Макрон, чтобы повысить пенсионный возраст, несмотря на протесты и провал голосования за реформу в парламенте.

Во внешней политике политическим кредо де Голля стало восстановление «Величия» (Grandeur). Франция, с точки зрения де Голля, должна занимать сильную и независимую позицию на международной арене, а в основу ее внешней политики необходимо заложить национальные интересы. Аргументом в пользу такого положения дел стало и появление у Франции собственного арсенала ядерных вооружений: в 1960 году были проведены первые испытания. «Ура Франции! С сегодняшнего утра она стала более сильной и гордой!» — провозгласил де Голль.

Уникальная для Европы концентрация власти у президента, а также сращивание военной и политической функций — президент Франции является верховным главнокомандующим и обычных, и ядерных сил — легли в основу французской государственности Пятой республики, отмечает в комментарии «Новой-Европа» директор Французского института международных отношений Тома Гомар. Цель этой сверхконцентрации, убежден Гомар, заключалась в том, чтобы не допустить повторения катастрофы 22 июня 1940 года, когда Франция проиграла войну нацистской Германии. Эти же условия сделали уникальной роль президента Франции и в международных отношениях.

Консолидация власти и ядерный арсенал позволили де Голлю проводить независимую внешнюю политику и дистанцироваться от США, при этом не занимая сторону СССР в холодной войне. Так, в 1958 году де Голль направил американскому президенту и британскому премьер-министру меморандум, в котором призвал усилить активность НАТО на территориях «особого интереса Франции», под которыми, по-видимому, подразумевались бывшие колонии, и учредить «Трехсторонний директорат» для управления Альянсом. После поступившего в ответ отказа в 1959 году президент Пятой республики запретил США размещать ядерные силы на территории Франции — американское военное командование было вынуждено передислоцировать свои ядерные бомбардировщики в ФРГ (западную часть разделенной Германии) и Великобританию.

Кульминацией дистанцирования Франции от западных союзников стал 1966 год, когда Пятая республика вышла из военной организации НАТО, а всем базам НАТО было приказано покинуть территорию страны. Это означало, что Франция отказывается от участия в единой системе командования НАТО: французские военные больше не состояли в штаб-квартире организации, которая в связи с этим переехала из Франции в Бельгию, а французские подразделения больше не передавались под руководство НАТО. Тем не менее Пятая республика не денонсировала Североатлантический договор, но в военную организацию Альянса вернулась лишь в 2009 году.

Де Голль при этом не отрицал необходимости европейской интеграции — но без наднациональных институтов. Этот подход получил название «Европа отечеств» — союз суверенных государств с сильной экономической интеграцией.

Именно такой стиль во внутренней политике и принято называть «голлизмом» — независимая и сильная Франция, отстаивающая свои интересы в разных регионах мира и входящая в «клуб великих держав». Кроме того, такой подход подразумевает дистанцирование и от сверхдержав, и от проектов чрезмерной европейской интеграции.

Эталон де Голля

После отхода де Голля от власти и его смерти в 1970 году сохранившийся подход к внешней политике оказался довольно популярным не только среди политических наследников героического президента — членов голлистского движения, но и среди других политических сил.

Одним из самых заметных сторонников голлизма во внешней политике в 1980-е годы стал президент-социалист Франсуа Миттеран. Несмотря на то, что ранее Миттеран был ярым оппонентом де Голля, особенно в том, что касалось внутренней политики, на международной арене он перенял основные составляющие подхода первого президента: независимость, сотрудничество европейских суверенных государств, неприсоединение и скепсис в отношении США и Великобритании.

Например, Миттеран выступал против рейгановской инициативы «Звездных войн» и даже поставлял оружие в Никарагуа, с чьим левым правительством тогда активно боролся Вашингтон. Противостояние с США и Великобританией происходило и на территории бывших колоний, где Миттеран пытался укрепить французское влияние и оградить его от «англосаксонского мира».

Другим французским президентом-голлистом можно назвать Жака Ширака, который крайне жестко пытался противостоять развязыванию войны в Ираке со стороны США и Великобритании. Поддерживаемая Россией и Германией, Франция угрожала наложить вето на резолюцию Совбеза ООН, которая легализовала бы вторжение. Тогда, чтобы избежать обострения, Вашингтон и Лондон были вынуждены отозвать проект резолюции. Хотя вторжение в Ирак, которое осудил даже генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, они всё же осуществили.

Помимо этого, Ширак был активным сторонником «многополярного мира», в котором был бы не один доминирующий игрок, а много независимых центров силы. Его приверженность этой концепции находила поддержку в Германии, России и КНР — так возник термин «Ось Париж — Берлин — Москва — Пекин».

Наконец, некоторые эксперты называют голлистским и подход к внешней политике Николя Саркози — в первую очередь из-за военной операции в Ливии в 2011 году под руководством Франции, — хотя в годы президентства Саркози в 2009 году и произошло беспрецедентное сближение Франции с НАТО, когда после 43 лет холодных взаимоотношений страна вернулась в военную организацию Североатлантического альянса.

Кроме того, за последние несколько лет лидеры всех главных политических сил Франции ссылались на политику де Голля как на эталон. Даже руководитель крайне правой французской партии «Национальное объединение» Марин Ле Пен летом 2020 года опубликовала большую статью о значимости голлистского наследия для современной Франции. Статья Ле Пен стала поворотным моментом для ее политического движения, поскольку основатель партии Жан-Мари Ле Пен был жестким оппонентом де Голля и в 1958 году голосовал в парламенте против расширения полномочий президента. Спустя более полувека его дочь Марин Ле Пен предложила народу Франции сплотиться вокруг голлистских принципов суверенитета, независимости и единства ради возвращения величия Пятой республики.

О своем голлистском наследии заявлял на президентских выборах 2022 года и кандидат-националист Эрик Земмур. Он проводил параллели между своими евроскептическими и антиамериканскими взглядами и стремлением де Голля к суверенной внешней политике.

Даже крайне левый политик, руководитель движения «Непокоренная Франция» Жан-Люк Меланшон нашел общее в своих взглядах и взглядах основателя Пятой республики. В 2020 году Меланшон дал интервью, в котором подчеркнул, что разделяет стремление проводить внешнюю политику неприсоединения вслед за де Голлем и Миттераном. Помимо этого, Меланшон согласился с де Голлем в том, что участие государства особенно важно в формировании политического курса и в экономике.

Эстафетная палочка Меркель

Заявления Макрона во время и после поездки в Китай вызвали немало критики и ассоциаций с «голлизмом», однако этот подход президент Франции продемонстрировал не впервые. На символическом уровне Шарль де Голль сопровождает Макрона с самого начала его президентства.

В программе международной политики Франции, которую Макрон подготовил в рамках президентской кампании 2017 года, нынешний президент отметил, что собирается следовать «голлистским и миттерановским традициям», чтобы Франция была «независимой, гуманистической и европейской силой». В качестве одного из главных источников этой независимости Макрон указывал французский потенциал ядерного сдерживания и военную мощь Пятой республики.

Тогда же, в 2017 году, прозвучала знаменитая Сорбоннская речь уже избранного президента Макрона. В ней он представил свое видение европейской интеграции.

• Европа должна быть «суверенной, объединенной и демократической».
• Суверенитет ЕС должен способствовать независимой и сильной позиции на международной арене и достигаться через углубление европейской интеграции в военных сферах и проактивную внешнюю политику.
• Отдельно подчеркивалась важность в общеевропейской внешней политике направлений Африки и Средиземноморья — зон традиционно повышенного интереса со стороны Франции.

Кроме того, сам ЕС, согласно идеям Макрона, должен работать «на разных скоростях» — принцип, в соответствии с которым странам, готовым идти дальше по пути интеграции, не должны мешать другие, продвигающиеся в более медленном темпе. При этом важнейшую роль в развитии Европы должен играть всё тот же миттерановский франко-германский тандем.

Таким образом, личные качества и амбиции Макрона гармонично укладываются в голлистскую парадигму. И концепция «Европы разных скоростей», и идея франко-германского лидерства вполне могут быть попыткой французского президента «перехватить эстафетную палочку» у Ангелы Меркель и стать новым общеевропейским лидером после ухода немецкого канцлера на пенсию. Поэтому и громкие заявления во время поездки в Китай были сделаны Макроном не от себя лично или от лица французов, а от имени всех европейцев.

Стремясь позиционировать себя в качестве сильного мирового игрока, Макрон не раз пытался выступать в качестве посредника в международных конфликтах по всему миру. После своего избрания в 2017 году он участвовал в урегулировании конфликтов между группировками в Ливии, а также между Курдской автономией и центральным правительством Ирака. А в начале 2022 года Макрон пытался снизить напряжение между Россией и Украиной и, по его словам, даже добился от Владимира Путина гарантий, что вторжения не будет. Более того, несмотря на критику со стороны союзников по НАТО, Макрон продолжил личные телефонные переговоры с Путиным и после начала войны.

Тогда Макрона осудили за чрезмерно индивидуализированный подход к дипломатии и попытки «договориться с агрессором». Президент Франции, в свою очередь, призвал отказаться от «ошибочного морализаторства», которое ослабило бы позиции Франции. Он также подчеркнул, что не хотел бы, чтобы «Турция осталась единственной мировой державой, которая разговаривает с Россией».

В этих попытках Макрона добиться главной цели, лежащей в основании Пятой республики, — избежать новой войны, — Тома Гомар также видит «дух голлизма». При этом, добавляет эксперт, в такой политике отчетливо прослеживается личный стиль Макрона. С одной стороны, он считает себя главным европейским лидером, а с другой — верит в свою способность найти решение конфликта с помощью дипломатических методов.

В плену интересов Франции

Однако приверженность Макрона «голлизму» во внешней политике объясняется далеко не только его взглядами, личными амбициями или качествами. У такой политики есть и вполне объективные причины.

Прежде всего, французский президент вынужден считаться с общественным мнением. Так, согласно опросу 2016 года, почти 60% французов называют де Голля самой важной фигурой в истории страны — за ним с большим отрывом следует Наполеон I Бонапарт (45%).

Помимо этого, граждане Пятой республики разделяют и некоторые установки голлизма. Многим французам традиционно свойственен антиамериканизм — лишь 50% из них в 2020 году положительно относились к США. Это несколько больше, чем в период президентства Дональда Трампа, но меньше, чем в начале этого века, когда позитивно воспринимали США 62% французов. Опасаются французы, как показал межстрановой опрос Yougov, и чрезмерной «американизации» в разных сферах культуры.

Наконец, французы гораздо скептичнее других европейцев относятся к НАТО. Если в 2009 году к Альянсу положительно относились 71% граждан Франции, то в 2022 году — лишь 54%, что на 10 процентных пунктов ниже среднего результата среди остальных членов НАТО. Для сравнения, в Германии аналогичный показатель в 2022 году составил 70%, в Великобритании — 74%, а в Польше — 89%.

Необходимость занимать значимую и независимую позицию на международной арене обусловлена и стратегическим положением самой Франции. Помимо европейской территории, Пятая республика имеет заморские владения: семь из 13 таких департаментов расположены в Индо-Тихоокеанском регионе, и в них проживают 1,65 млн граждан страны — главным образом, это остров Реюньон, Майотта, Новая Каледония и Французская Полинезия. Поэтому в этом случае основные задачи французской внешней политики — защита суверенитета своих территорий, с одной стороны, и поддержание стабильности и безопасности — с другой. Суверенитет Франции в этих департаментах обеспечивают 7 тысяч солдат и моряков.

Другой регион традиционного высокого интереса Франции — франкофонная Африка и Ближний Восток. Там проживают 1,2 млн французских граждан, а 6 млн жителей Франции имеют родственные связи в этих странах. Здесь же, в Мали, последние почти десять лет Франция проводила единственную наземную военную операцию, о неудачном завершении которой в начале 2022 года объявил Макрон.

В 2022 году по инициативе Макрона было создано Европейское политическое сообщество, призванное стать площадкой для политического диалога и координации между всеми странами европейского континента. А 1 июня 2023 года в Молдове прошел саммит организации, и в нем приняли участие 45 глав государств и правительств: стран ЕС, стран южных Балкан, Швейцарии, Исландии, Лихтенштейна, Андорры, Сан-Марино, Великобритании, Молдовы, Украины, Грузии, Армении и Азербайджана.

Как отмечает Гомар, сама идея такого сообщества тоже очень голлистская — Европа от Гибралтара до Урала, страны которой умеют договариваться и принимать общие решения. Создание этой инициативы, по мнению эксперта, особенно важно в условиях, когда Великобритания вышла из ЕС, а Турция туда очевидно не войдет: необходимо искать способы поддерживать диалог и с этими региональными державами, а также с Балканами и Украиной.

Накануне саммита Макрон выступил с речью в Братиславе, где отметил: «Я не думаю, что есть Европа Западная и Восточная, старая и новая; есть только одна Европа… со стремлением к единству». И хотя об успешности проекта Европейского политического сообщества говорить еще рано, он сильно напоминает голлистскую концепцию «Европы отечеств», согласно которой сильные и независимые европейские державы совместно решают общие проблемы — без участия внешних игроков.