Что было

В ноябре телеграм-каналы «военкоров» и СМИ растиражировали письмо бойцов 155-й отдельной гвардейской бригады морской пехоты Тихоокеанского флота губернатору Приморья. Эта часть считается элитной, туда очень строгий отбор. Расположена бригада во Владивостоке, а Олег Кожемяко поддерживает СВО и приморских военных: ездит на передовую и на полигоны, передает помощь, поэтому ему и написали.

Морпехи обвиняли в огромных потерях в Павловке на Донбассе (300 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести за четыре дня) бездарное командование. В частности, генерала Рустама Мурадова (командует Восточным военным округом с начала октября), Сухраба Ахмедова (командовал береговыми войсками). Бойцы писали, что их называют «мясом», а боевые действия ведутся ради наград командиров.

«Новая газета Европа» связалась с рядовым ДШБ (десантно-штурмовой батальон) 155-й отдельной гвардейской бригады морской пехоты. Имя, звание, место дислокации военного имеются в редакции.

Отношение к личному составу

В отличие от Минобороны, которое опровергло изложенные в письме факты, бойцы в подлинности обращения не сомневаются. Собеседник утверждает, что многие рядовые приняли решение уйти из армии из-за командиров, их недоверия к личному составу (в частности, к данным, полученным разведкой в районе одного из населенных пунктов, — из-за этого в начале марта морпехи понесли большие потери). Те, кто решил уйти, получили пометки в военных билетах — «дезертир», «склонен к предательству».

— Уехав за «ленточку» (за линию фронта. — Прим. ред.) снова, я убедился, что письмо про Павловку точно не фейк. Я услышал это из первых уст от людей, которые пришли с «передка». Мнения про Павловку почему разные? Есть люди, которые были прямо на передовой, а есть те, кто был в какой-нибудь эвакуационной команде. Вторым звонишь — говорят, всё вроде в порядке. А пацаны, которые всё своими глазами видели, написали письмо.

Прошла новость о том, что [командующего береговых войск полковника Сухраба] Ахмедова снимают с должности и, по нашей информации, на вышестоящую подали, а это значит, что есть шанс снятия и [командира бригады полковника Михаила] Гудкова. И он вроде тоже под рассмотрением на повышение. А [фигли], Павловку-то мы взяли. Потери были, но на них все *** забили, потому что… ну, Павловку-то мы всё-таки взяли. Поэтому им и награды, и регалии.

Батальон пополняют за всё время уже седьмой раз. Контрактников очень мало, основная масса — добровольцы и мобилизованные.

Как-то выдавали имущество, у кого чего нет, и командир роты проронил такую фразу: «Оно им не пригодится». На вопрос старшины ответил, что с такими приказами мы все поляжем. Моральный настрой от таких разговоров нулевой, абсолютно нет желания служить, подчиняясь такому «командиру».

Государственные награды получают совсем не те люди. Я ни в коем случае не принижаю заслуг этих людей, но всё-таки я считаю, что штурмовик достоин награды так же, как и боец обеспечения или штабист. Но первых почему-то никто ни во что не ставит.

В подвале под капельницей

— Если будет новый, нормальный командир бригады, то парни сразу получат заслуженный отпуск и не будут получать *** (долбанутых) приказов, никто не будет выслушивать словесный понос о недоверии и трусости, легкораненых будут отправлять в госпиталь, а не держать где-нибудь в подвале под капельницей.

Сколько ходит разговоров о запугивании мобилизованных… Расскажу случай с одним из бойцов. У него была контузия, бежала кровь из ушей. Когда этот парень лежал под капельницей в подвале, комбриг возмутился: «*** (почему) это тело ещё здесь лежит? На передок его!» Итог истории не знаю. С легкими ранениями не отправляли в госпиталь, лечили на месте, подальше от линии фронта. Были проблемы с выплатами за ранение. Мягко говоря, *** (плохое) впечатление об этом человеке складывается. И, я думаю, это не последняя история, которую мне предстоит услышать в беседе с сослуживцами.

Помню, Ахмедов приезжал к нам с проверкой: только обстрел случился — он в машину и сразу же уехал. Пообщайтесь с каждым человеком из бригады, кто здесь находится долгое время…

Вспоминаю жалобы мобилизованных — о старом оружии, о том, что бросили в лесополосе и тому подобное. Это если кто подумает, что наши жалобы по типу таких. Нет! Старое оружие можно обслужить, займет это от силы часа полтора, а команда занять позиции может быть где угодно. Ты должен уметь окопаться хоть в поле, хоть в лесополосе, утроить какой-никакой быт. Это реалии войны, и грех на них жаловаться. Всем и так ясно, что солдат может не есть или не спать сутки. Обеспечение работает. Не курорт, но его никто и не обещал.

Отпуска

— Поднимался вопрос об отпусках, на что Гудков отвечал: «У меня никто не устал, в отпуске не нуждаются». Да-да, а у пацанов кто-то спросил? Которые получили 15 суток «реабилитации», а всё остальное время (9 месяцев) *** [воевали].

Есть люди, которые не брали отпуск по два года и больше. С началом частичной мобилизации отпуск не дают, уволиться тоже нельзя: она как бы закончилась, но указа об окончании не было. Народ писал летом рапорта: на отпуск за 2021 год — и тут же о готовности убыть на СВО после отпуска. Стоит ли говорить, что отдыха не дали, а на фронт забрали.

У парней просто может «свистануть фляга», не говоря уже о моральном состоянии их родных, которые даже не всегда могут услышать их по телефону или увидеть по видеосвязи.

Насчет отпусков и ротаций. Гудков докладывает «наверх», что нам замена не нужна: мол, никто не устал, и в отпуске никто не нуждается. Мы смотрим на другие бригады — из того же Уссурийска (приморский город в 100 км от Владивостока. — Прим. ред.) и из других городов. Тех, кто отправлялся оттуда, поменяли в июне или июле — а они заходили в начале марта. То есть практика ротаций есть, особенно в Росгвардии, в спецназе Холуай (42 МРП СпН — морской разведывательный пост специального назначения на острове Русском. — Прим. ред.), и, я думаю, еще во многих подразделениях, где нормальные командиры. Но только не у нас.

Почему личный состав не хотят отправлять в отпуска, мы не знаем. Были разговоры, когда уходили с Киева, всю бытовую технику, ценные вещи вывозили в Белоруссию. Не исключаю, что в этом могли участвовать командиры. Итогов разбирательства я не увидел. Ходят слухи об уголовных делах. Возможно, если мы отпуск получим, то и им тоже придется отправиться в отпуск, в Россию, — а там начнут работать соответствующие органы, да и у бойцов накопились вопросы. Или они действительно настолько упертые, что ему награды важнее, чем жизни матросов и солдат. Может быть, командующий Тихоокеанским флотом адмирал Авакянц чего-то боится и не хочет нас отпускать. Или есть какие-то еще причины?

Опять прошла новость о том, что мы должны взять населенный пункт. Вроде и Угледар, а вроде и не Угледар, а цель полегче, и это якобы наша последняя операция, а после нее все 25-го [декабря] должны уйти в отпуск. Но как-то не особо в это уже верится. 19-го отправка — мобилизованные, добровольцы, там их два этажа в казарме. Инструкторов вроде как не отпускают пока. Слухи о ротации были и в августе, и в апреле, и в мае. И что-то никто никуда не уехал. Кому повезло получить легкое ранение, оказался в России. Пределы гарнизона, естественно, покидать нельзя, но люди это требование игнорируют. Вот дали человеку отпуск по ранению 30 суток — да он их лучше проведет с семьей, дома. Думаю, все согласятся, что лучшая реабилитация — это просто побыть в кругу семьи, а не где-то в санатории…

Если у тебя контракт кончается в зоне боевых действий, то он автоматически продлевается на месяц. Если кончился контракт и ты попал в Россию, то имеешь право уволиться. Но своим ходом из-за этого правила отсюда не выбраться: либо уголовка как дезертиру, либо «трехсотым». Либо произойдёт чудо и нам скажут: можете идти в отпуск и ехать в Россию.

«Еще месяц — и у меня кукуха отъедет»

— Есть пацаны, которые здесь с самого начала, с 24 февраля. Было 15 суток реабилитации в июне, а остальное время они здесь. Что там — на дорогу дня три-четыре. Дома всего-ничего побудут — и обратно.

Есть такая фигня: если народ бухает, командир слова не скажет, он и сам бухает. Потому что мужикам нужна эмоциональная разрядка, некоторые уже не вывозят. Прикинь, как тяжело начмеду в нашем батальоне постоянно видеть раненых и 200-х. Он просто говорит: «Еще месяц — и у меня кукуха отъедет».

За мобилизованных пока ничего не скажу особо. Кто-то здесь полтора месяца. Пороху некоторые понюхали. Но не сказать, что они заколебались. В основном это контингент, который бухает постоянно — что на гражданке, что здесь. И регулярно получает по *** [морде]. 500-е тоже среди них есть: кто-то зассал, обратно бежит — из-за этого тоже потери (в данном контексте под «500-ми» подразумеваются отказники. — Прим. ред.). Тут мобилизованные еле-еле присядут, когда мина летит, — а надо *** [лицом] в грязь упасть. Короче, медлительные и неподвижные.