В апреле 2013 года вблизи дагестанского села Гимры проходила контртеррористическая операция. По масштабам и образу действий силовиков она напоминала зачистки времен чеченских войн.

В горном ущелье рядом с селом спецслужбы заметили группу вооруженных боевиков, среди которых — главарь крупнейшей исламистской банды Дагестана. ФСБ блокировала Гимры, стянув к нему несколько спецподразделений, бронетехнику и вертолеты. Услышав стрельбу, сотни жителей в спешке ушли из села. В течение недели, как докладывала правозащитная организация Human Rights Watch, гимринцы жили на площади возле мечети в соседнем поселке — их не обеспечили ни питанием, ни палатками.

Силовики тем временем проводили обыски. По свидетельствам правозащитников, они грабили дома, ломали двери, разбивали технику и резали скот. Имущество 450 семей, как сообщала пресс-служба президента Дагестана, было уничтожено. Дома 10 семей, чьи родственники подозревались в причастности к подполью, силовики просто взорвали.

После разгрома сепаратистов в Чечне в 2009 году (тогда в республике отменили режим контртеррористической операции) часть боевиков перебралась в Дагестан, Ингушетию и другие регионы Северного Кавказа. Бандиты подрывали посты полиции и нападали на правоохранителей, ФСБ преследовала и отстреливала боевиков.

За последние 10 лет силовики убили как минимум 570 «исламистов», отчитались о предотвращении более 300 терактов в Северо-Кавказском регионе и к 2018 году объявили о победе в войне с подпольем.

После расправы над боевиками контртеррористическая активность спецслужб упала вдвое: если в 2016 году ФСБ отчиталась о 46 предотвращенных терактах, то в 2017 — уже о 26.

Казалось, террористическая угроза миновала, и можно сокращать штат антитеррористического комитета ФСБ. Однако силовики стали находить новые «перспективные направления». Например, в 2020 году резко выросло число отчетов о предотвращении школьных шутингов, а накануне войны — терактов со стороны «украинских националистов». Всего в 2022 году ФСБ провела рекордные за шесть лет 48 контртеррористических операций. После начала вторжения силы спецслужб были перенаправлены на борьбу с новым подпольем: более половины предотвращенных терактов готовили украинские «неонацисты» и СБУ. Только за ноябрь, по данным ФСБ, они планировали семь акций.

— ФСБ направляет ресурсы на то, что государству кажется приоритетным. Предотвращение терактов — это отчетность, демонстрация эффективности в соответствии с политическим запросом, который смещается в зависимости от обстоятельств, — объясняет руководитель проекта «Поддержка политзаключенных. Мемориал» Сергей Давидис. — В отсутствие политических событий наиболее естественным объектом работы ФСБ оказываются обычно мусульмане. После громких скулшутингов силовики обращают внимание на безопасность детей. Сейчас, когда идет война, вполне понятны интересы государства показать террористическую деятельность страны, которая подверглась агрессии, и таким образом оправдать в глазах населения свои собственные преступные действия.

Теракты без жертв

23 ноября в Воронежской области силовики застрелили двоих «украинских диверсантов», которые пытались подорвать объекты энергетики. Как выяснили журналисты The Moscow Times, телеканал «Россия-1» выдал символ из игры STALKER на видео ФСБ за эмблему украинских националистов, а сами украинцы оказались страйкболистами из Воронежа.

До войны целью силовиков чаще всего становились вооруженные боевики и террористы-смертники. За последние 10 лет, по официальным данным, ФСБ предотвратила 30 взрывов в местах скопления людей. После начала боевых действий силовики сосредоточились на антивоенных акциях. Половина предотвращенных терактов в 2022 году не угрожали жизни людей: диверсанты атаковали здания местных властей или пытались вывести из строя железнодорожные пути, по которым военная техника едет на фронт.

Весной житель Ивановской области Дмитрий Лямин попытался поджечь военкомат. Коктейль Молотова не попал в помещение, обгорели только стекла и рама. СК возбудил дело о повреждении имущества, но летом к расследованию присоединилась ФСБ: 4 июля Лямина обвинили в теракте, а спустя два дня включили в перечень террористов.

С начала войны как минимум 10 попыток атаковать административные здания и военкоматы были квалифицированы ФСБ как теракты. Обвиняемым грозит срок до 20 лет.

Совсем скоро сажать протестующих в тюрьму станет еще проще — 8 декабря депутаты Госдумы предложили ввести в УК три новые статьи, посвященные диверсиям. Преступлением станет не только поджог военкомата, но также получение навыков для диверсий, создание диверсионных сообществ и содействие диверсионной деятельности.

По сути это окончательно приравняет диверсантов к террористам, что авторы поправок и не скрывают. «Преступления диверсионной направленности по степени общественной опасности соотносимы с преступлениями террористической направленности,» — сказано в объяснительной записке к законопроекту.

— Терроризм — это, в первую очередь, демонстративное действие, которое связано с угрозой для населения, — объясняет Сергей Давидис из «Мемориала». — Государство вправе рассматривать поджоги своих военкоматов как преступления. Но общественная опасность порчи двери в деревне, конечно, не такова, чтобы можно было квалифицировать это преступление как теракт.

Ответственность за половину предотвращенных терактов за последний год, по данным ФСБ, лежит на украинских националистах. Только за первое полугодие 2022 года, как сообщает ФСБ, из 61 преступления террористической направленности 32 готовили «неонацисты».

Спецслужбы заинтересовались проукраинскими праворадикалами накануне войны. За два года ФСБ организовала несколько массовых облав на «неонацистов»: в декабре 2021 года силовики задержали 106 человек, в марте 2022 года — 60, в сентябре — до 187.

Все задержанные — члены украинского неонацистского движения «Маньяки. Культ убийств». Провластные СМИ со ссылками на ФСБ связывают движение с СБУ и даже с «западными спецслужбами».

За два года силовики задержали свыше 150 членов сообщества, которые якобы готовили в России теракты. Уголовные дела, как объясняет Сергей Давидис, засекречены, но информация из публичных источников не вызывает доверия у правозащитников.

— Разветвленная организация с сотнями последователей под названием «Маньяки. Культ убийц», которые готовят теракты, — это скорее анекдот. Такого рода конструкция, когда власти выстраивают разветвленный заговор преступного сообщества, — стандартная практика.

Как «терроризм» переехал в Крым

В августе 2022 года ФСБ задержала шестерых крымских татар, предъявив им обвинение в организации террористической религиозной организации «Хизб ут-Тахрир».

По дороге в Симферополь силовики избили руководителя ячейки Энвера Кроша, требуя разблокировать мобильный телефон. В 2015 году его пытали током в подвале отделения полиции Джанкоя, а в 2018 году арестовывали на 10 суток за фотографию с флагом «Хизб ут-Тахрир» в «ВКонтакте».

По разным подсчетам, к 2013 году в Крыму насчитывалось до десяти тысяч сторонников «Хизб ут-Тахрир». После аннексии члены организации, которая в Украине не запрещена, столкнулись с массовыми преследованиями.

В октябре 2022 года Крым вошел в пятерку лидеров и по количеству предотвращенных силовиками терактов, и по числу зафиксированных Генпрокуратурой террористических преступлений — больше только в Москве и северокавказских республиках, где уровень терроризма всегда был высокий.

Топ-10 регионов по количеству преступлений террористической направленности

За 9 лет Крым оказался в пятерке самых «террористических» регионов

— Перед присоединением к России в Крыму была активная и разнообразная религиозная жизнь, — объясняет Мария Кравченко, — партия «Хизб ут-Тахрир» там тоже была. Оказалось, что ее запрет в России — удобный предлог для преследования крымских татар. Давлению подвергались не только последователи организации, но и местные правозащитники, родственники.

Первое время, рассказывает Кравченко, крымские татары получали условные или небольшие сроки за экстремизм. В 2013 году в УК была добавлена ответственность за участие в террористической организации (205.5 УК). Это одна из самых популярных террористических статей: за девять лет по ней были осуждены 554 человека. По подсчетам «Мемориала», более половины из них — члены «Хизб ут-Тахрир».

— [Максимальные] сроки выросли до 23 лет — просто за то, что люди собираются вместе, читают партийную литературу и обсуждают религиозные вопросы. Этого достаточно для предъявления обвинений в причастности к запрещенной организации. Ни в каких попытках совершения терактов их никогда даже не обвиняли, ни о каких реальных действиях по подготовке к захвату власти, которую им иногда вменяют в вину, ничего не известно, — добавляет Мария Кравченко.

Охота на школьников

17 октября 2018 года в Керченском политехническом колледже 18-летний студент совершил крупнейший скулшутинг в истории Европы. Погиб 21 человек, включая самого студента.

Теракт привлек внимание ФСБ. Первый «колумбайн» силовики предотвратили в феврале 2019 года: при обыске студента из Хабаровска они нашли листовки «Русского национального единства», «символику скулшутинга» и ружье.

С начала пандемии многие дети перешли на дистанционное обучение — в 2020 году шутингов в школах не было. Это не помешало ФСБ предотвратить рекордные десять планируемых «колумбайнов».

Со следующего года, несмотря на скулшутинги в Перми, Казани и Ижевске, интерес силовиков к школьникам начал снижаться: в 2021 году ФСБ предотвратила пять терактов, в 2022 — два.

2 февраля 2022 года Верховный суд признал движение «Колумбайн» террористической организацией. Заседание проходило в закрытом режиме.

— Запрет «Колумбайна» — это золотое дно для получения звездочек, — комментирует Мария Кравченко. — Никакой такой единой организации нет. С ружьем в школу придут только единицы подростков, которые интересуются макабром. При этом дела о причастности к террористической организации можно возбуждать просто на основании обмена материалами о скулшутинге или за досужие разговоры в компании. Предотвратить трагедии может работа психологов и педагогов, но запрет организации ставит под угрозу и их: за обсуждение темы скулшутинга или несообщение о том, что кого-то из детей она интересует.

Только за последние полгода из-за постов в соцсетях под следствие попали два школьника. В марте дело завели на администратора группы «Колумбайн» из Сочи. 2 ноября — на украинского 17-летнего подростка из Кривого Рога. По версии следствия, он вел телеграм-канал «Белая роза», где публиковал материалы о скулшутингах и склонял к терактам российских школьников.

ФСБ начала интересоваться подростками еще в 2016 году, когда Госдума снизила возраст уголовной ответственности до 14 лет для ряда преступлений. В их числе — массовые беспорядки и терроризм.

Спустя четыре года под следствие попали три самых юных «террориста». Школьники обсуждали планы «взрыва» здания ФСБ, построенного в компьютерной игре Minecraft. На момент возбуждения дела подросткам было по 14 лет. Суд Хабаровска приговорил одного из них, Никиту Уварова, к пяти годам лишения свободы.

За последние шесть лет в России осудили 92 несовершеннолетних «террориста». Большинство — за посты в соцсетях (205.2 ч. 2 УК). Еще два года назад самому молодому «террористу» из списка Росфинмониторинга было 17 лет. Сейчас в перечне 12 несовершеннолетних, а самому младшему из них летом исполнилось 15.

— Подростки оказываются, с одной стороны, удобной мишенью для пресловутой отчетности и демонстрации эффективности работы спецслужб. Найти в действиях политизированных подростков оправдание терроризма в среднем проще, чем в действиях взрослого человека, который оценивает риски лучше, чем подросток. С другой стороны, у ФСБ есть понимание, что молодое поколение с некоторых пор наименее лояльно по отношению к власти, а значит, требует специального внимания. Поэтому на запугивание молодежи направляются специальные усилия, — комментирует Сергей Давидис из «Мемориала».

Как разрастался терроризм

В 2016 году блогер «Живого журнала» из Тюмени Алексей Кунгуров получил два года колонии-поселения за текст «Кого на самом деле бомбят путинские соколы?». В критике российской военной кампании в Сирии следствие увидело «оправдание деятельности ИГИЛ». В колонии Кунгурову ужесточили режим до общего. Освободившись в июне 2018 года, он уехал из России, поскольку, по словам блогера, силовики угрожали ему новыми преследованиями.

29 декабря 2014 года ИГИЛ попал в список террористических организаций. За 10 лет, по официальным данным, ФСБ предотвратила как минимум 90 терактов, организованных сторонниками ИГИЛ, но, как отметил «Мемориал», гораздо чаще под суд попадали обвиняемые в оправдании исламистов.

Массовые преследования начались сразу после запрета ИГИЛ, а с 2018 года 205.2 УК (призывы, оправдание и пропаганда терроризма) — самая массовая террористическая статья. Если в 2013 году по ней были осуждены два человека, то уже в 2015 — 26, а в 2021 — 199.

Понятие терроризма разрасталось последние двадцать лет. В 90-х в УК была одна статья — 205 («терроризм»). Сейчас их восемь, семь из которых дают возможность назначить пожизненный срок. Постепенно перечень преступлений дополнили финансирование, пособничество и призывы в интернете.

Сегодня сесть в тюрьму можно как за подготовку взрыва в метро, так и за донат ФБК. Только за последние полгода Генпрокуратура зафиксировала в три раза больше террористических преступлений, чем за весь 2012 год.

— То, что объявлено террористическими преступлениями, — некая дурная бесконечность, поскольку они могут быть зациклены друг на друге. Например, если вы финансируете финансирование терроризма или оправдываете оправдание терроризма, то вы тоже террорист, — объясняет Сергей Давидис. — Вдобавок к этому возможности защиты «террористов» были сильно затруднены после введения фактически отдельной системы рассмотрения этих преступлений: они были вырваны из компетенции обычных судов и переданы военным, которые обычно находятся территориально далеко. К тому же условия содержания «террористов» намного хуже, чем других осужденных.

После начала вторжения ФСБ сообщала о предотвращении серии терактов в оккупированных Херсонской и Запорожской областях. Дела заведены по ранее неиспользуемой 361 статье («акт международного терроризма»), которая была введена в УК задолго до войны — еще в 2016 году.

— Сейчас, в обстановке «проведения спецоперации», антитеррористическое законодательство будет применяться широко, просто потому что под нормы о терроризме удобно подводить часть военных действий. Мы это уже видим. И статистика будет только расти, — комментирует эксперт центра «Сова» Мария Кравченко.