Люди, которых начальство обвиняет в «действиях по мотивам ненависти», действуют на самом деле по мотивам любви. И преследуют их именно за любовь к родной стране. Те, кого отправляют в тюрьму за «фейки» и «дискредитацию», идентифицируются с Россией (именно это обычно и понимается под словосочетанием «любовь к стране»), чувствуют себя ее неотъемлемой частью, а ее — частью себя. Их негативное отношение к властям связано с тем, что они видят, что власти своими действиями — не только последние месяцы в Украине, но уже давно и везде — разрушают страну. Если бы они не чувствовали своей идентификации с Россией, если бы они относились к ней так же, как многие представители бюрократии, то и на всё происходящее они бы смотрели спокойнее.

Вот у тех, кто сажает — прямо или косвенно, объявляя приговоры или изрыгая злобу — у них, действительно, ненависть, бьющая через край. В провластных СМИ уже напрямую говорят о готовности убивать. Оппоненты режима негативны по отношению к достаточно ограниченной группе нынешних руководителей страны и их обслуге, иногда — по отношению к их истеричным сторонникам.

В основе этих различий между властью и ее обслугой с одной стороны и оппонентами власти — с другой — самые разные феномены. Бросаются в глаза различия в интеллекте и таланте. Надо обладать весьма специфическим IQ, чтобы не видеть, в какую пропасть свалилась страна, а может, и всё человечество. Обратите внимание, что среди публичных людей в условной группе поддержки, в основном, бездарности, либо те, чей талант уже в далеком прошлом, а яркие писатели, артисты и режиссеры — почти сплошь против. Хотя, конечно — меня лично это поражает — среди сторонников специальной военной операции есть и умные люди, при этом они далеко не всегда крайне циничны, как можно было бы предположить.

Дело в иной морали. На фоне разговоров о традиционных ценностях трендом идеологии стало намеренное разрушение традиционной морали. Доносы в нашей истории были, и немало, но на уровне повседневных представлений о добре и зле они осуждались — «доносчику — первый кнут!». Теперь же над школами витает дух Павлика Морозова (не того несчастного мальчика, который жил когда-то, а апокрифического героя), а с экранов призывают использовать «положительный» опыт маккартизма, осужденного и в самих США, и в мире, прежде всего, по моральным соображениям. С провластной стороны сочувствие (в искренности которого лично я сомневаюсь) адресуется только «своим» жертвам — детям Донбасса, например. Выражение же обычного человеческого сопереживания, не знающего границ между своими и чужими, характерное для оппозиционной части общества, власть, фактически, запрещает — об этом много мог бы рассказать получивший семь лет колонии депутат Горинов. Как объяснили ему в суде, раз Министерство обороны не говорит о гибели детей в своих релизах, значит, никакой гибели и нет. И сторонники СВО легко соглашаются: преувеличения, да и выхода не было, значит, о жертвах можно и не думать. То, что происходит у нас сейчас — это еще и моральная катастрофа.

Но разделяет провластную и оппозиционную группы и вещь еще более важная. Это тот параметр, по которому и идет противостояние в современном мире, когда по одну сторону Запад, а по другую — странный на первый взгляд конгломерат исламских теократий, полусоциалистических диктатур и традиционалистов всех мастей — от Эрдогана до Орбана. Это выбор либо в пользу общности — нации, государства, конфессии, — либо в пользу человека. Это ответ на вопрос о том, что важнее: благополучие людей или коллективистские фантазмы вроде величия, миссии или суверенитета, понимаемого как права делать что угодно, не оглядываясь ни на законы, ни на здравый смысл.

Если первична общность, то люди должны быть по сути своей одинаковыми — идущими строем. Человеком в полном смысле слова оказывается лишь тот, кто отвечает данным сверху критериям — веры, одежды, музыкальных вкусов и прочего.

Цивилизация развивалась именно в направлении поддержки права человека быть не таким, как другие. Законы отстаивают интересы отдельного человека в его конфликте с общностью. Ты свободен в вере, чтобы ни говорила Церковь. Ты едешь, куда хочешь, как бы власть ни хотела видеть тебя крепостным. Ты можешь не соглашаться с правительством, как бы оно ни стремилось привести всех к единомыслию.

Но наша власть выше законов — и международных, и внутренних. На смену подписанным договорам пришли рассуждения об историческом праве, о праве победителей в давно завершившейся войне, о пролитой крови, которая закрепляет землю за потомками погибших (предков, кстати, не спрашивают, за это ли они погибали). Во внутренней политике власть преследует своих оппонентов за «прегрешения», не обозначенные никакими писаными документами — за неуважительные действия по отношению к букве Z, за сочетание желтого с голубым в одежде и так далее. Но главное — за мнения и слова, которые и составляют суть преступления «дискредитации», за которое дают вполне реальные сроки. Правильный человек не может иметь неправильного мнения.

В этом контексте человек, отличающийся от предписанной нормы — читающий не те книги, слушающий не ту музыку, не разделяющий общего восторга, а наоборот выходящий в одиночный пикет, а уж, тем более, гомосексуал или парень с серьгой и раскрашенными волосами — может вызывать лишь негативные эмоции. Интереса или симпатии он не вызовет никогда. Он чужой, с ним невозможно идентифицироваться, а значит, его невозможно и полюбить. В лучшем случае «чужого» надо попытаться перевоспитать, в худшем — уничтожить. И именно потому, что людьми для них являются лишь те, кто воплощает в себе их предписания, кого они себе придумали, нет у них любви к людям реальным — разным, противоречивым, непохожим друг на друга. Они не любят ни страну, ни «население» — и страна, и люди для них, как и для большевиков, не более чем ресурс для реализации их проектов. Ценности человека не существует, а места для любви к нему просто нет. Место есть только для ненависти.

Это про них говорил Апостол Павел: «Если говорю я языками человеческими и ангельскими, но любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий». И поэтому они обречены, не получится у них ничего. А те, кто идет в тюрьму за любовь к Родине, как бы ни страдали они сейчас, выйдут победителями.