Мировой успех «Аноры» Шона Бейкера и рывок карьеры российских актеров — Юры Борисова и Марка Эдельштейна

Главный каннский приз фильма Шона Бейкера «Анора» обернулся живейшей реакцией критиков и зрителей: в Каннах не так часто побеждает фильм, о котором в течение года будут говорить буквально все. Трагикомедия о секс-работнице с постсоветскими корнями, которая поверила в любовь с инфантильным сынком российского олигарха, покорила зрительские сердца: «Анору» называли реалистичной «Красоткой» и современной «Золушкой», где сказка оборачивается разбитыми надеждами, а иллюзии разбиваются о социальные и классовые различия. Этот грустный, местами смешной, динамичный и честный фильм срезонировал со временем, когда буквально у всех, независимо от гражданства, уровня дохода и принципов, почва уходит из-под ног.

Впервые со времен фильмов Андрея Звягинцева натуральное постсоветское пространство и Россия оказались на мировом экране, да еще и в объективе американского режиссера, да еще и лишенного голливудского пакетного мышления. Главная героиня, забывшая русский, но говорившая на нем с бабушкой, два комичных армянских персонажа второго плана, десант российских олигархов — клише, с которыми Бейкер взаимодействует через свойственные ему эмпатию и юмор. Русскоговорящие люди в «Аноре» не слипаются в одну кашу «рашн»:

И, как любой внимательный сторонний взгляд, он ухватывает в этих героях и сходства, и принципиальные различия.

После многочисленных премьер и упоминаний в прессе индустриальная судьба Юры Борисова и Марка Эдельштейна складывается максимально удачно. Юру Борисова, уже игравшего в международных фестивальных фильмах (например, «Купе номер шесть» и «Капитан Волконогов бежал»), номинировали на «Золотой глобус» в категории «Лучший актер второго плана» (а это уже заявка на «Оскар»), а Марк Эдельштейн получил главную роль во втором сезоне нашумевшего голливудского сериала «Мистер и миссис Смит». Оба события — колоссальный скачок вверх для актеров, которых узнают и заметят режиссеры по всему миру и, скорее всего, предложат сложные и интересные роли в мировом кино. Редкий случай в 2024 году, когда успех соотечественников вызывает неподдельную гордость и настоящий оптимизм (при этом они оба продолжают жить и работать в России).

Возвращение к классическим зрительским хитам

2024 год был годом больших возвращений. Амбициозный опус магнум Копполы «Мегалополис», который он не мог закончить больше 20 лет, стал одним из фильмов года и (пока что) финальным аккордом в карьере Копполы, его дедушкиным посланием новому поколению. И хотя дорогущий блокбастер с компьютерной графикой критики и зрители приняли со смешанными чувствами, сам факт существования амбициозного авторского долгостроя не может не радовать.

К своим прошлым успехам в минувшем году вернулись еще три голливудских ветерана: Ридли Скотт, Джордж Миллер и Тим Бёртон. Ридли Скотт снял «Гладиатора 2», сиквел принесшего ему вечное зрительское признание и несколько «Оскаров» фильма, навалившись на историю всеми доступными для его арсенала спецэффектами 20 лет спустя. Миллер снял «Фуриосу» — приквел «Безумного Макса» о молодых годах воительницы, которой предстоит возглавить мятеж против мужской деспотии в пустыне, — и рассказал историю пленения, освобождения и увечья будущей героини Шарлиз Терон. Бёртон вернулся к любимым аналоговым спецэффектам и игривой графике, спустя 30+ лет вытащив на экраны с того света любимого хулигана Битлджуса в «Битлджус Битлджус».

Авторы «Головоломки 2» сделали продолжение детского суперхита о психоэмоциональном развитии, перенесли действие в подростковый возраст и добавили к героям-эмоциям еще пятерку новичков. В продолжении «Головоломки» ситуацию пытается контролировать, но не контролирует Тревога, а также возникают свойственные растущей психике Скука, Зависть и Стыд, так что прежним простым эмоциям не остается места.

Тодд Филлипс вернулся с рискованным «Джокером 2»: во второй части он выбрал форму мелодраматического мюзикла, а историю о магнетическом антагонисте построил вокруг музыкальных номеров Хоакина Феникса и Леди Гаги с классическими песнями середины прошлого века. Несмотря на овации на Венецианском фестивале, «Джокер» в виде мюзикла плохо приземлился среди зрителей, но дал новое дыхание жанру музыкального фильма, который на наших глазах переживает новое рождение («Аннетт», «Злая», «Эмилия Перес» — надо привыкать, что теперь актеры-современники еще и поют).

Еще одним возвращением к легенде стал приквел из вселенной «Чужого» — «Чужой: Ромул», перепридумавший фантастическую вселенную Ридли Скотта уже в его отсутствие. Фильм доверили режиссеру слэшеров Феде Альваресу, и он смешал сквозной мотив о ксеноморфах с жанровым клише о компании брошенных подростков в беде. Оказалось, что потерянным тинейджерам самое место в космосе с ватагой «чужих», а фантастический экшен обретает новое дыхание, когда в истории появляется больше молодых героев, с которыми можно себя соотнести. В любом случае, переход режиссеров хорроров в первую лигу высокобюджетного кино — еще один из трендов последних лет. Ведь если ужасы начали массово смотреть даже те, кто никогда ими не интересовался, режиссеры этого жанра рано или поздно прорвутся к крупным проектам и большим бюджетам. И, вероятно, скоро сильно нас удивят.

Ужасы для взрослых

Исторически трудные времена в обществе приводят к расцвету мистики и ужасов: от первых опытов экспрессионизма между двумя мировыми войнами и бума зомби-фильмов в начале 70-х — до сериалов о сверхъественном начала 90-х и популярности местных реалити-шоу «Битва экстрасенсов». Так что и 2020-е, переполненные военными конфликтами, социальными противоречиями и угрозой ядерной войны, привели в жанр хорроров, триллеров и тру-крайм подкастов новую тревожную аудиторию.

Главным фильмом года в жанре стала, безусловно, «Субстанция» Корали Фаржеа, вначале получившая сценарный приз на минувших Каннах (а потом, как и «Анора», собравшая огромную кассу в прокате). Причина успеха «Субстанции» при ее трансгрессивной форме — обманчиво глянцевая картинка, выдающиеся женские роли и новый виток социального давления на мужчин и женщин с неадекватными стандартами стройности и «красивого старения». Фаржеа использует всё наследие истории кино (от «Сияния» до раннего Линча и Кроненберга), чтобы показать внутренний конфликт современных женщин, которым необходимо быть красивыми, успешными и одновременно сохранять адекватность в мире, где продаются только молодость и здоровье. Получилась самая доступная агитка против объективации с бездной черного юмора — от режиссера-синефила.

Другая сенсация года — хоррор «Длинноногий» с незабываемым гримом Николаса Кейджа, перекладывающий историю «Молчания ягнят» на фактуре похищения и мучения подростков, с пленочными съемками и музыкой Марка Болана и не без религиозной подоплеки (в эту же тему — «Еретик» со спорами о вере, религии и промывании мозгов). Вообще, тренд снимать триллеры и хорроры на пленку (и в принципе всё чаще снимать на пленку) — тоже прием последних лет: Тай Вест снимает аналоговое метафорическое продолжение «Глубокой глотки» в финальной части трилогии «Икс» («Максин ХХХ»), а актер Джованни Рибизи внезапно берет камеру как оператор и создает фантастической красоты мизансцены в хорроре «Сталкер».

Зрительским хитом о подростках, захваченных саспенсом, становится неоновое «Я видел свечение телевизора», наследующее ранним фильмам Грегга Араки и более зрительской «Эйфории». А «Ловушка» Шьямалана и «Улыбка 2» помещают действие в пространство молодежного ТикТока и культуры поклонения поп-артистам, которые, в отличие от политиков, действительно аккумулируют внимание и энергию нового поколения (вспомним Тейлор Свифт, Селену Гомес, Ариану Гранде и Чарли XCX). Микс из ультрапопулярности, опасности, коллективного поклонения и виральных образов — новый аспект фильмов ужасов. Теперь они не про подростков в лесных хижинах, а про страх, поглощающий людей как мгновенно распространяющийся вирус: ковид, изоляция и давление соцсетей явно начинают осмысляться в аллегориях в массовом кино о мортидо.

Не стоит забывать и об одном из самых ожидаемых фильмов начала 2025 года — «Носферату» Роджера Эггерса, который пока не дошел до кинотеатров всего мира, но уже наделал шуму на фестивалях и западных спецпоказах. Идея ужаса, надвигающегося с Востока, явно параллелит сюжет с реальными страхами золотого миллиарда перед восточными странами с ядерным оружием (Россия, Иран, Китай, КНДР, Пакистан…) и ближневосточной войной, вызвавшей приток новых мигрантов в «благополучные страны» с их буксующей экономикой и резким сдвигом электората вправо.

Женские истории интересны всем

Рост количества женских имен в титрах среди режиссеров, сценаристов, операторов и продюсеров привел к качественным изменениям: формулировки, имплицирующие «вау, женщинам тоже по силам снимать интересное кино!» в целом исчезли из прогрессивных медиа, а фильмы с протагонистками заняли минимум половину инфополя. Уже упомянутая «Субстанция» не только демонстрирует более частое присутствие женщин-режиссеров и награды в престижных конкурсах, но и показательна: актриса Деми Мур впервые появилась на Каннской красной дорожке как отдельная личность, а не часть селебрити-пары. Женщины действительно были недопредставлены и не замечены, в первую очередь, с творческой стороны (сложно найти точный синоним индустриальному термину overlooked — но он как раз очень здесь уместен), и большие издания наконец фокусируются на кино, снятом женщинами, в отдельных подробных обзорах и списках.

Вопреки вздохам алармистов, что «теперь нам будут втюхивать скучное политкорректное воук-кино», фильмы, снятые женщинами и о женщинах, ломают ожидания. Это и сверхуспешная постановка мюзикла «Злая», где раскрываются темы соперничества, фрейминга и женской привязанности, и открыто лесбийская драма «Любовь истекает кровью», прямо заявляющая, что на экране вас ждет история двух открытых лесбиянок (и играют их тоже открытые лесбиянки Кэти О’Брайен и Кристен Стюарт, а не гетеро-девушки в выдуманном лесбийском образе).

В тему крупнейшего скандала в Америке внезапно попал сатирический детектив «Моргни дважды»: фильм вышел в разгар публичных откровений пострадавших с закрытых вечеринок рэппера Пи Дидди, где годами происходили страшные вещи — груминг подростков, накачивание гостей психотропными веществами до отключки, скрытые видеосъемки изнасилований, шантаж и домогательства.

В другом детективе о насилии «Свидание с монстром» Анна Кендрик (режиссерский дебют) рассказывает невероятную историю серийного убийцы, который в 1970-х выиграл конкурс в местной телеигре наподобие «Любви с первого взгляда», пока систематически убивал женщин, — и всё из-за того, что полиция игнорировала заявления свидетелей и близких жертв и ждала прямых улик. Эти два фильма — пример того, как о насилии, вшитом в нашу сексистскую культуру, можно рассказывать и в массовых саспенс-жанрах почти без художественного вымысла: достаточно внимательно слушать истории других.

Новая волна интереса к политике в игровом кино

2023-й и 2024-й годы вызвали брожения не только в странах в состоянии войны, но и на прежде относительно безмятежном американо-европейском пространстве. Одновременно с победами правых и ультраправых сил на европейских выборах, новым сроком Трампа и подготовкой нового сезона гибридной холодной войны политика вышла на большой экран к миллионам зрителей. Новости теперь можно считывать и в игровом кино.

Самые громкие фильмы 2024 года о политике — «Ученик» Али Аббаси, рисующий картину становления Дональда Трампа (сам Трамп проклял фильм, а после его победы на американских выборах в России шустро свернули прокат), и «Гражданская война» Алекса Гарленда о поляризация американского общества (которую опять-таки осторожно смягчили в российском прокате до «Падения империи»).

Никакого падения империй, разумеется, не ожидается: деспотизм взялся не из воздуха и крепко связан с невозможностью людей по всему миру договориться о базовых гражданских правах и свободах.

Иран, на который снова обращено внимание Запада в связи с войной на Ближнем Востоке, просочился в мировую повестку через фигуру сбежавшего из страны опального режиссера Мохаммада Расулофа и его «Семени священного инжира», которое рассказывает о протестах в стране после убийства полицией 22-летней девушки. В фильме показывается, как государственная паранойя захватывает отдельную семью, если один из ее членов плотно связан с правительством, — история, актуальная минимум для половины населения Земли. Помимо Джонатана Глейзера, посвятившего «Зону интересов» о фашистском концлагере массовым жертвам в Палестине, ко Второй мировой вернулся режиссер Стив Маккуин в «Блитце». А польская режиссерка Агнешка Холланд, наблюдавшая за притоком беженцев в Польшу сперва с Ближнего Востока, а теперь и из Украины и Беларуси, сняла тяжелейший триллер на основе реальных событий «Зеленая граница», где показывает, как сбежавшие от беззакония родной страны люди и на новом месте становятся объектами вне закона — без прав и документов.

Беспомощность власти анализирует в своих «Слухах» даже обычно поэтический и отстраненный классик-сказочник из Канады Гай Мэддин. В этой волшебной сатире он рассказывает о саммите мировых лидеров, которые во время переговоров попадают в мистическую головоломку и предстают перед зрителями обычными напуганными детьми. Из разоблачения становится понятно:

И даже на микроуровне люди с противоположными интересами не в состоянии договориться между собой — как в экологическом детективе «Зло не существует» японского режиссера Рюсэукэ Хамагути. Он сталкивает интересы девелоперов, мечтающих о прибыльном глэмпинге, и жителей леса, берегущих природу и хрупкую экосистему. Небольшой локальный конфликт превращается в принципиальное противостояние цивилизации и природы — прямо как в лучших анимационных фильмах Хаяо Миядзаки. По Хамагути, маленькой политики и маленьких преступлений против природы и человека не существует, и самое небольшое разрушение обернется кошмарными последствиями. Всем, кто в свое время впечатлился пророческим «Левиафаном» Звягинцева, интонация Хамагути покажется близкой. Теперь никто не может почувствовать себя в безопасности от Левиафана, который подбирается к миллионам людей, десятилетиями живших якобы «вне политики» (и не случайно одной из главных русскоязычных книг о кино прошлого года становится «Нелюбовь» от продюсера «Левиафана» Александра Роднянского).