Тюремные ценности — на знамена

С начала года с фронта стали возвращаться первые уголовники, отвоевавшие на фронте в составе ЧВК «Вагнер» положенные им по контракту шесть месяцев. В основном возвращались бывшие бандиты, наркоторговцы — люди, совершившие тяжкие преступления. Помилованные секретными президентскими указами, бывшие заключенные стали совершать новые преступления. Протесты родственников жертв, страхи местных жителей не имели для власти, по всем законам и нормам обязанной защищать население, никакого значения.

Более того, общество должно было принять не только возвращение насильников и убийц, часто в те места, где они совершили свои преступления, но и их героизацию. Пригожин настаивал на чествовании погибших бойцов ЧВК. Памятные доски и «парты героев» устанавливались в школах, где они учились. На кладбищах бывших заключенных из ЧВК хоронили на Аллеях славы. Требования главы ЧВК запретить публично критиковать добровольцев, в том числе бывших заключенных, и упоминать об их прежних преступлениях были с пониманием встречены в Государственной Думе.

Пригожин с санкции власти привнес в российскую действительность энергию насилия, связанную с миром, традиционно противостоящим государству, — миром тюрьмы и улицы. Он вывел из тюрем бойцов, готовых драться и проливать кровь.

Ярким символом внеправовой расправы стала кувалда, которой он разбивал не только головы «предателей» в своей армии, но и грозил всему бюрократическому и олигархическому порядку. Показательные убийства «вагнеровцами» тех, кого они считали предателями, не привели ни к какому наказанию. Представители власти с показным удовольствием принимали кувалду в подарок. Оскорбления статусных военачальников, красочные инвективы в сторону олигархов и чиновников — это символическое разрушение устоев самого государства продолжалось долго, не вызывая никакого отпора.

Взятие Бахмута и ожидание дальнейших успехов ЧВК на украинском фронте окупило для режима тот кровавый карнавал, которым сопровождалась вся публичная деятельность Пригожина. И лишь открытый мятеж завершил его, казалось, неостановимый полет к вершинам власти и влияния.

Выразитель антиэлитарного запроса

Сам мятеж был плохо подготовлен. Двинув войска на Москву в поисках «справедливости», Пригожин не имел четкой программы и готовой коалиции. И то, как неожиданно хозяин ЧВК «Вагнер» остановил войска, так и не приступив к наведению «справедливости», говорит о том, что в его демарше экспрессивный, антиструктурный дух преобладал над продуманным политическим действием.

Выйти мощно на сцену, показать себя, чтобы все увидели, какой силой и решительностью он обладает и какие трусливые бабы эти Шойгу с Герасимовым, — вот что действительно удалось Пригожину, прежде чем его мятеж «застрял в воротах цирка».

Однако своим мятежом глава ЧВК показал и то, что риторика низовой справедливости, подкрепленная готовностью к насилию, может пользоваться значительной поддержкой среди населения. Антиэлитарность, прямое апеллирование к народу поверх бюрократии, обещание возмездия продажным коррупционерам и тем, из-за кого погибли «тысячи пацанов», подчеркнутая воинская маскулинность, с презрением к слабым и «опущенным», которых он отказывался брать в ЧВК, — всё это вызывало интерес и поддержку.

Опросы, проведенные накануне мятежа, подтверждали серьезную популярность Пригожина в российском обществе.

Разборки «пацанов»

В отличие от государственника Путина, Пригожин представлял себя как лидера чрезвычайного времени, действующего поверх властных институтов. Похоже, в обществе, брутализированном войной и не рассчитывающим на закон, есть запрос на именно такую — по сути, протофашистскую повестку.

Мятеж Пригожина стал шоком для российской политической системы. Власть, принимая репрессивные законы, укрепляя силовой аппарат, готовилась предотвращать и подавлять цветные революции, а ей пришлось столкнуться с военным мятежом со стороны своего же клиента.

За феерическим бунтом Пригожина последовала не менее феерическая расправа. И снова закон был отброшен за ненадобностью. Вначале пообещав прощение бывшему повару и усыпив его бдительность, Путин демонстративно уничтожил его 23 августа, через два месяца после события.

Лидер, в руках которого была огромная государственная репрессивная машина, всегда действующая безотказно против предполагаемых врагов государства, не отказал себе в удовольствии от красочной постановки, в которой самолет предателя взорвался в воздухе, уничтожив всех, включая экипаж.

Показательная казнь по сценарию бандитских разборок казалась необходимой, поскольку речь шла о личной чести Путина, на которую покусился Пригожин. Пока судебная система медленно пережевывает оппозиционеров, ботаников и «чушпанов», пацаны разбираются между собой по понятиям — решительно и бесповоротно.

Мир примитивной брутальности

И наконец, большим событием года стал сериал «Слово пацана». Он показывает эпизоды из 1980-х годов, когда на малопривлекательном фоне позднесоветской жизни, с ее лицемерием, бедностью и всеобщим хамством, развивается «движуха», борются между собой уличные племена пацанов.

Это мир мужского насилия, который и страшит, и зачаровывает. В нем помогают тем, кто готов жить по законам улицы, и «отшивают» отступников. Здесь герой не может заступиться за свою девочку, «оскверненную» членами другой группировки. Но здесь есть и такие, как Вова Адидас (один из главных героев сериала, глава уличной группировки. — Прим. ред.), с его обаянием, умением выкрутиться из любой ситуации, отечески наставить пацанов и восстановить справедливость. Такие, как Адидас, конечно, должны в конце умереть, но они человечнее жестоких милиционеров и гротескных комсомольцев.

В сравнении с предыдущими российскими фильмами, посвященными миру насилия, такими как «Брат» или «Бригада», сюжетные ходы в «Слове пацана» не держатся на яркой индивидуальности героев.

Коллективность побеждает индивидуальность, а социальный контроль осуществляется при помощи либо насилия, либо позора. Последний, к примеру, переживает мать главного героя, когда обнаруживает, что подаренная ей шапка была украдена у учительницы, к которой она пришла. Позор же определяет судьбу отца Вовы Адидаса, у которого проводят обыск на глазах его коллег, из-за чего те отворачиваются от него и не приходят к нему на юбилей.

Под конец этого года сериал напомнил о мире, из которого выросла вся российская государственная система. О первичном бульоне, из которого возникли первые комсомольско-партийные предприниматели и первые рэкетиры. О специфическом представлении о чести — «пацаны не извиняются». О неизбежной расплате за предательство. О необходимости бить первым, если якобы нет другого выбора.

«Слова пацана» показывает реалистичную картинку обнуления цивилизации, скатившейся до примитивной брутальности и опоры на своих. По крайней мере отчасти его массовую популярность можно объяснить тем, что это же обнуление и брутальность российское общество могло наблюдать весь 2023 год и, вероятно, будет наблюдать и в 2024-м.