— Как в целом на ход войны может повлиять подрыв мостов на Херсонщине?

— Это остановка снабжения группировки российских войск. Если мостов не будет, они там загнутся. Даже фигурально выражаясь, с голоду умрут. Боеприпасы, топливо и продовольствие подвозится через мосты. Других путей нет. Российские войска окажутся в оперативном окружении. На днях в сети появилось обращение российского солдата к Шойгу, где он говорит, что «мостов нет, нам говорят «держите позиции», мы понимаем, что отступать некуда, а за мостом стоят кадыровцы, которые не дадут никому переплыть реку».

Кстати, мне написали местные, что, когда мост подорвали, россияне на базаре скупали надувные матрасы, круги, резиновые лодки. Личный состав понимает, что надо будет бежать, а бежать можно только вплавь.

— ВСУ был нанесен удар и по дороге через Каховскую ГЭС. Не повредят ли ракеты плотину? Не затопит ли вода населенные пункты?

— Такими ракетами повредить плотину невозможно. Там нужно заложить сотни килограмм взрывчатки, чтобы ее разрушить. «Хаймарс» дает отклонение от цели максимум 3 метра. Точность просто ювелирная. И мы стреляем по ним и технике в районе шлюза. По самой плотине только дорога идет, там ничего невозможно разместить. Если мы и станем что-то рушить, то это будет мост через шлюз. А плотину — точно нет. Ни мы, ни русские в этом не заинтересованы. Эта плотина держит уровень в Днепре и наполняет Северо-Крымский канал. Если ее рвануть, Крым останется без воды.

— Не попадут ли в блокаду жители Херсона? Им же нужны продукты, лекарства. Цены внутри города серьезно выросли, а подвозы теперь вряд ли возможны.

— Жители Херсона, к сожалению, сейчас как заложники. Это издержки войны, без которых нельзя освободить город. Я надеюсь, что это не затянется надолго. Тем более что они [оккупационная власть] навели там понтонную переправу. 250 гривен стоит переправиться с одного берега на другой.

— Оккупационные власти пытаются ремонтировать автомобильный Антоновский мост. Как вы оцениваете их шансы на успех? Сможет ли при таком ремонте тяжелая техника пройти по мосту?

— Нет. Это бесполезно. Там поврежден пролет, его нужно менять полностью, а это уже капитальный ремонт моста. Есть вариант, что они положат листовую сталь. Пролет на Антоновском мосту очень большой, он [«залатанный» пролет] может просто обрушиться под тяжестью техники, которую по нему погонят. Легковые авто, может, и поедут по этим металлическим листам, но не танки.

— Украине разные страны передают новейшее вооружение, но им нужно уметь пользоваться. Как решается этот вопрос?

— Сначала наших специалистов обучают, а потом только нам передают технику. Наши военные уезжают в учебный центр в Европу, учатся, а потом возвращаются с новым оружием.

— Стали ли российские военные умнее?

— Конечно же, противник учится. Нельзя его недооценивать и думать, что там все глупее нас. Они понимают, что надо маневрировать. Но за счет ухудшения качества техники и качества личного состава они вынуждены идти в атаку без поддержки бронетехники. Особенно хорошо это видно на востоке Украины. Бронетехники мало, ее нужно беречь, а личный состав они еще наберут.

— Большинство объектов, которые поражает российская артиллерия, гражданские. На ваш взгляд, это намеренно или у россиян ракеты устаревшие и точность ведения огня предполагает большой разброс?

— Они делают это намеренно. Понимаете, артиллерия может промахнуться на несколько сотен метров, максимум — на полкилометра. Если «Смерч» на 70 км дальности, то на 1–1,5 км может отклониться. Тот принцип ведения огня, что мы сегодня видим, они применяли в Афганистане, в Чечне и в Осетии. Они сносят все объекты, включая гражданские, по двум причинам. Во-первых, они боятся, что наши военные будут прятаться в этих объектах. Во-вторых, в российской армии действует принцип «чем больше убьем, тем нам спокойнее».

— К чему готовиться жителям Херсонщины?

— Жителям Херсонщины я бы рекомендовал найти способ выехать из города. Если есть возможность, лучше в сельскую местность. Если оставаться в городе, то держаться ближе к убежищу или готовить подвалы. Нужно быть готовым к тому, что город какое-то время будет в осаде. Две недели, может быть, больше.