Сказки и нейросети

Голливудская стачка: самая большая забастовка новейшего времени

Главная беда этого года, затормозившая американскую индустрию не меньше пандемии, коснулась не только Голливуда, но и копродукций — то есть проектов, осуществляемых совместно с американскими сценаристами, продюсерами или актерами. Работающие на потоке за смешные гонорары (по меркам бюджетов крупных компаний Disney, Netflix, Warner, Discovery, Paramount, Apple, Amazon), американские сценаристы без роялти, пенсий и медстраховок, вынужденные подрабатывать няньками и выгульщиками собак, чтобы оплатить счета (одна из тысяч таких пронзительных историй — здесь), этой весной объявили массовую забастовку. Последней каплей стала технология ИИ, плодами которой начали пользоваться в кинокомпаниях, чтобы сэкономить на количестве сценаристов.

Больше 11 тысяч сценаристов ушли в забастовку на пять месяцев, выпав из производственного процесса. Рабочие циклы стриминг-проектов сдвинулись, премьеры перенеслись, суперзвезды не из числа сценаристов проявили похвальную солидарность (от далекого от кино Снуп Догга до ведущих комедийных телешоу), и в конце сентября было достигнуто долгожданное соглашение. Объединившийся прекариат победил, добившись достойных компенсаций и контроля над вмешательством искусственного интеллекта (или, по крайней мере, временной отсрочки. — Прим. ред.).

Никакой свободы: официальная цензура в России

Если массовой проблемой для обычных граждан стали высказывания в соцсетях, мобилизация и давление силовиков, то для киноиндустрии самой реалистичной опасностью в минувшем году оказались обвинения в ЛГБТ-пропаганде. Цензоры уже не ограничиваются вырезанием отдельных сцен и замазыванием целующихся лиц одного пола. Штрафы за ЛГБТ-контент на стримингах или в каталогах компаний дистрибьюторов, проверки на «тактильное, чувственное взаимодействие лиц, транслирующих свои гомосексуальные предпочтения» и рейтинг 18+ для «Моего маленького пони» — не абсурдная антиутопия, а реальность.

Удивительным образом на телевидении продолжают существовать Филипп Киркоров* и реалити-шоу «Пацанки», а многие оставшиеся в России ЛГБТ-активисты, несмотря на давление, не подвергают себя самоцензуре. Но проблема финансовых санкций пугает в первую очередь закупщиков фильмов: чтобы обезопасить себя, они будут избавляться от «сомнительных» фильмов в каталогах или отказываться от новых проектов, несущих риски. А так как тема ЛГБТ+ стала частью мирового мейнстрима — от Вонга Кар-Вая и Педро Альмодовара до малобюджетного инди, — многие релизы дойдут до зрителей только в пиратском виде.

Народное единство: русские сказки, ура-патриотизм и локальные кассовые хиты

Санкции сыграли на руку культурному протекционизму, который российские власти продвигали последнее десятилетие: в отсутствие значительной конкуренции (больше половины новинок актуального мирового проката в кинотеатрах страны не появилось) продать «Чебурашку» гораздо проще. У Тони МакНамары своя «Великая» — с Эль Фэннинг, черным юмором, ручным медведем и сексом в теремах, у Первого канала — своя, с Елизаветой Боярской в Царском Селе (которую беспокоит, что против нее «ополчилась вся Европа»).

Самые большие сборы в минувшем году — у экранизации народной сказки о говорящей рыбе «По щучьему велению» и первого фильма, снятого в космосе, — «Вызов». Другие лидеры российской двадцатки (заметных иностранных фильмов в ней только три — «Джон Уик — 4», «Жанна Дюбарри» и новый фильм Гая Ричи) — это колхозно-патриотическая «Баба Яга спасает мир», Фёдор Бондарчук в роли Фёдора Конюхова, Лариса Гузеева в роли сварливой тещи, эрмитажные «Императрицы» и байопик еще одного героя Великой Отечественной войны. Несколько лет назад Мединский и Дугин о таком не могли и мечтать. В новогодние праздники россиян в кинозалах торговых центров будут кормить оливье из «Холопа-2», «Ёлок-10» и римейка советских «Бременских музыкантов». Амбициозные отечественные режиссеры-сказочники очень хотят снимать «Стражей галактики» местного разлива, а получается всё равно автомат «Калашников».

У пиратов нет каникул: почти никто не платит за контент

Если пандемия чуть не убила российский кинопрокат, то санкции почти полностью ограничили доступ зрителей к актуальному мировому кино. У россиян, потерявших в доходе и отключенных от мировых стримингов, остался единственный выход — массовое пиратство. Не быть пиратами может позволить себе только абсолютное меньшинство: некоторые профессионалы индустрии, люди с зарубежными счетами, принципиальные и обеспеченные, либо уехавшие россияне. Культура оплаты контента, которая только начала развиваться за несколько довоенных лет, практически похоронена: теперь перед каждым пользователем море нелегальных возможностей. Это объединяет жителей России с большинством бедного населения мира, для которых поход в кино, особенно семьей, — праздничная роскошь, но одновременно на годы отрезает отечественный рынок от мировых трендов. 

Барбенгеймер: смешать, но не взбалтывать

Одновременный летний выход самых ожидаемых зрительских фильмов года — «Барби» Греты Гервиг и «Оппенгеймера» Кристофера Нолана — породил целый культурный феномен под названием barbenheimer (или «барбенгеймер»). Соцсети наполнились рилсами о том, как правильно одеться на премьеру того или другого фильма, какой сеанс выбрать первым и чем зрители «розового фильма для девочек» отличаются от зрителей трехчасовой драмы об атомной бомбе.

Удивительным образом выход в один уик-энд сработал не на конкуренцию, а на увеличение ожидаемых сборов (помните маркетинговую уловку про два автомата — с Coca-Cola и Pepsi?): «Барби» в кинотеатрах собрала 1,5 млрд долларов, «Оппенгеймер» — почти 1 млрд. Стало очевидно, что кинотеатральные зрители никуда не делись и с удовольствием отправятся на премьеру кино, которое действительно им интересно: авторского трехчасового байопика от одного из современных классиков или легкой романтической комедии о культовой пластиковой кукле. Стоит сказать, что «Барби» выступила коммерчески куда более успешно, чем фильм Нолана, еще и за счет удачных коллабораций с брендами и выпуска новых кукол с внешностью исполнителей главных ролей — Марго Робби и Райана Гослинга. Кто устоит против пластиковых реплик современных секс-символов? Это же не атомная бомба накануне Третьей мировой.

Конвейер сломался: обычные комиксы надоели, авторские завораживают

Супергеройские фильмы явно сходят на нет: кажется, киноистеблишмент догадался, что бесконечно доить киновселенные Marvel и DC невозможно и стоит придумать что-то вместо этого. Среди громких премьер года — новой части «Человека-муравья», проходного «Синего жука», пресного трио «Марвелс», посредственного продолжения «Шазама» и провалившегося «Флэша» — по-настоящему выстрелили только два фильма с авторской фантазией, оригинальным сценарием и визуальными новациями. Лента «Стражи галактики — 3», несмотря на краткосрочное отстранение Джеймса Ганна за старые неполиткорректные твиты, едва ли не превзошла первые части. На этот раз легкомысленная история маргинальных героев вселенной получает драматический поворот, когда раскрывается тайна происхождения говорящего енота Ракеты. Болезненная история потерянной дружбы и утраченных корней перемежается привычными гэгами Ганна и остроумной графикой. А анимационный блокбастер «Человек-паук: паутина вселенных» добавил известному комиксу забытую подростковую дерзость и сказочное ощущение полета в двухмерном мире — без всяких монстров на хромакее.

Старая гвардия: режиссеры-ветераны снова на коне

2023-й, кажется, рекордсмен по достойным релизам режиссеров, начавших снимать еще в 60-е и 70-е. К нашей радости, все они находятся в отличной форме, а кому-то даже удалось снять чуть ли не лучшие фильмы в карьере. Список успехов в этом году однозначно возглавляют «Убийцы цветочной луны» 81-летнего Мартина Скорсезе — эпик-вестерн о геноциде американского коренного племени осейджей с потрясающими ролями великих Роберта де Ниро и Леонардо ДиКаприо. 86-летний Ридли Скотт вернулся к любимому жанру исторического батального кино и переосмыслил военную историю Наполеона, беспрецедентно экранизировав его главные битвы, а еще поставил на место всех критиков, предъявляющих ему претензии в исторической достоверности. 90-летний Роман Полански, многократно закэнселенный, но так и не переставший снимать, вернулся с хулиганским новогодним капустником о нуворишах в Швейцарии накануне миллениума. 88-летний Аллен снял свой любимый сюжет о романтической интрижке в Париже — на французском языке. 80-летний Майкл Манн взялся за биографию амбициозного и стремительного Энзо Феррари. 87-летний Кен Лоуч в очередной раз поставил гуманистическую драму о взаимопомощи в пролетарской глубинке между безработными коренными англичанами и сирийскими беженцами («Старый дуб»). А 77-летний Пол Шредер снял роман воспитания о бунтующей тинейджерке и ее неочевидном наставнике — молчаливом «Садовнике», когда-то связанном с неонацистами. Держим кулаки, чтобы это были не последние фильмы живых классиков — молодому поколению точно есть у кого поучиться мастерству, отваге и режиссерской воле.

*Пока текст готовился к публикации Филиппа Киркорова вырезали из новогоднего фильма «Иван Васильевич меняет всё».