Я — бывший политзаключенный Кевин Лик. В 17 лет меня арестовали в России по обвинению в госизмене. В августе 2024 года я стал одним из политзаключенных, попавших в списки на обмен, и получил свободу.

Но для россиян, бежавших от путинского режима, эта свобода в Европе чаще всего имеет горький привкус. 4 июня 2025 года я принял участие в круглом столе Европарламента, организаторами которого выступили Сергей Лагодинский, Петар Танев и Андрей Ковачев.

На этом круглом столе я зачитал письмо Ирины Сусловой — журналистки и активистки, просительницы политического убежища в Чехии. Ее отчаянная история столкновения с европейской бюрократией для меня стала символом невидимой стены, на которую натыкаются сотни людей. Это яркий пример того, как буква закона маскирует дискриминацию людей по признаку национальной принадлежности, идя вразрез с европейскими нормами и здравым смыслом. В том числе это яркий пример того, почему, несмотря ни на что, нужно бороться с дискриминацией.

Ирина Суслова — независимая журналистка и политическая активистка. Репрессии начались для нее еще в апреле 2021 года, когда в независимой редакции, где она работала, прошли обыски после протестов в поддержку Алексея Навального. С тех пор и до самого отъезда из России она жила со страхом перед обыском и уголовным делом. После окончания университета, понимая, что оставаться в стране теперь еще опаснее, Ирина покинула Россию. Так в сентябре 2023 года она оказалась в Чехии, въехав в страну по туристической визе. Спустя два месяца девушка подала документы на специальный тип визы, но вместо ожидаемой помощи столкнулась с отторжением. В ноябре 2023 года Ирина подала заявление на «визу толерантности» (vízum strpění) — временное разрешение на пребывание. Однако в июне 2024 года, спустя семь месяцев ожидания, в получении визы ей было отказано. Единственным выходом для журналистки оставалось прошение о международной защите, которое она подала в начале июля 2024 года.

Надежда на защиту обернулась кошмаром. Ирина была направлена в центр приема беженцев в поселке Заставка у города Брно. То, что она пережила там, сложно назвать помощью, это было новое испытание. Вместо безопасности несколько просителей политического убежища, включая Ирину, столкнулись с реальным физическим насилием со стороны других обитателей лагеря. Эта ситуация, случившаяся на глазах у сотрудников лагеря, была полностью проигнорирована ими. Никакой помощи: ни первой медицинской, ни психологической, несмотря на угрозы убийством со стороны нападавшего, со стороны лагеря оказано не было. В результате этой травмы у журналистки участились эпилептические приступы. В итоге, вынужденная уехать из лагеря в поисках хоть какой-то безопасности, она оказалась в условиях полной неопределенности и выброшена за пределы системы. Уехав из лагеря, девушка потеряла право на получение пособия для беженцев.

Ситуация Ирины — наглядная, хоть и вопиющая иллюстрация системных проблем. Согласно чешскому законодательству, решение по рассмотрению заявления о международной защите должно быть вынесено за 90 дней (максимум 9 месяцев в исключительных случаях). Однако и в этом случае процесс затянулся.

Почти два года активистка находится в подвешенном состоянии: даже открытие банковского счета невозможно без ID-удостоверения, а проездной документ просителя убежища таковым не является. Это не просто бюрократическая проволочка, а узаконенное лишение прав, превращающее жизнь в Европе в бессрочную ссылку без средств к существованию.

Как написала мне Ирина в своем письме: «Кевин, я хочу сказать, что я утомлена затягиванием процесса (не знаю, намеренного или нет) рассмотрения моего заявления. Почти два года я не покидаю Чехию, два года я не могу встретиться со своей семьей, два года я не могу полноценно работать в качестве журналиста».

История Ирины Сусловой, увы, не уникальна и является лишь вершиной айсберга, демонстрирующей тревожную тенденцию: в Чехии под видом обеспечения безопасности происходит легализация дискриминации в отношении граждан России, бегущих от политических репрессий. Европейские ценности, провозглашающие защиту всех, кто ищет убежище от преследования, здесь подвергаются серьезному испытанию.

Один из самых ярких примеров — поправка к закону Lex Ukrajina 7. Эта поправка фактически заморозила возможность получения гражданства для россиян, даже тех, кто уже много лет проживает в Чехии. В итоге граждане России, зачастую уже отказавшиеся от российского гражданства или готовые это сделать (хотя законодательство Чехии разрешает иностранцам иметь двойное гражданство), оказываются в правовом вакууме.

Другая системная проблема — это затягивание рассмотрения заявлений на предоставление политического убежища. Как мы видим на примере Ирины, чешское законодательство четко устанавливает сроки: 90 дней, максимум 9 месяцев для исключительных случаев. На деле же для россиян эти сроки растягиваются на годы, превращая их жизнь в бесконечное ожидание без права на полноценную адаптацию. Отказ в гуманитарных визах для уклонистов от военной мобилизации лишь усугубляет ситуацию, вынуждая людей искать нелегальные пути или оставаться в опасности.

Проблемы с доступом к правовой помощи также являются повсеместными. Просители убежища из России и других стран сталкиваются с трудностями при обращении в НПО и даже в аэропортах, где сейчас из-за нового чешского законодательства, упрощающего процесс депортации, мигранты могут оказаться в ловушке.

Об этом я говорил на круглом столе в Европарламенте, посвященном проблемам российских беженцев в Европе. Важно подчеркнуть: выступить меня пригласил евродепутат Сергей Лагодинский после того как я подготовил детальный 15-страничный доклад, резюмирующий проблемы российских просителей убежища в Чехии. Мероприятие, по словам участника круглого стола Фёдора Крашенинникова, проходило по инициативе Ильи Яшина, который, анонсируя его, обещал предоставить слово самим российским беженцам — в основном тем, кто находится в Нидерландах. Однако в реальности это было немного иначе.

Ни одного беженца из Нидерландов на круглом столе не было. Статус рассмотрения заявления на убежище лишило беженцев и беженок возможности приехать лично. А участие по видеосвязи, которое предлагали организовать для беженцев основательница проекта «Ковчег» Анастасия Буракова и я, им, по не совсем понятным причинам, не предоставили.

Среди спикеров-россиян были Илья Яшин, Фёдор Крашенинников, Ольга Прокопьева (Russie-Libertés), Максим Резник, Петар Танев и Анастасия Буракова. Да, Крашенинников и Резник являются просителями политического убежища, но их опыт не имел ничего общего с тем, с чем сталкиваются просители убежища в лагерях. Или, по крайней мере, не был ими озвучен. Во время дискуссии Илья Яшин говорил о своей борьбе в России, упоминая митинги и выборы, и завершал речь общими фразами о «мирной, свободной, демократической России», но конкретных предложений о помощи беженцам от него не прозвучало.

Единственные сущностные предложения дала Ольга Прокопьева, представлявшая проект Russie-Libertés. Она говорила о необходимости открытия границ ЕС для россиян, возможности выезда, а также необходимости отдельного проживания для ЛГБТИК+ людей в лагерях для беженцев.

На мой взгляд, эта встреча больше напоминала площадку для политических заявлений и самопрезентации, нежели попытку найти решение для реальных проблем людей, ради голосов которых эта встреча, казалось бы, и задумывалась.

История журналистки из Чехии, квир-беженцев из Нидерландов и привкус разочарования по итогам прошедшего круглого стола в Европарламенте — это не приговор, а лишь очередное испытание. Несмотря на системную дискриминацию и бюрократическую обезличенность, с которыми сталкиваются просители убежища, нельзя опускать руки.

Европейские институты обязаны пересмотреть свою политику, которая сегодня вместо защиты только создает новые барьеры для тех, кто нуждается в помощи. Отказ в доступе к базовым правам, затягивание решений и игнорирование реальных проблем лишь подрывают саму основу европейских ценностей и играют на руку кремлевской пропаганде.

Для тех, кто находится в Европе, крайне важно продолжать фиксировать каждый случай несправедливости, рассказывать о своих проблемах, объединяться и требовать соблюдения прав. Мое участие в круглом столе, пусть и прерванное, показало: наш опыт и наши конкретные предложения имеют ценность. Необходим постоянный диалог, постоянное внимание со стороны политиков и правозащитников. Нельзя допустить, чтобы те, кто выбрал свободу, оказались в забвении.