Вместо предисловия

Яркое солнце, минус семь. После месяцев мягкой европейской зимы погода решила оскалить зубки — чтобы зачлось. Так было в Киеве и почти три года назад, в самом начале большой войны.

Тогда, после очередной ночи в подвале-убежище (до микрорайона, где наш дом, кроме ракет, добивали российские «Грады» со стороны оккупированного пригорода, Ирпеня) я, неожиданно для себя самой, решила пойти на прогулку. На Крещатик, в центр города. Просто чтобы убедиться: Крещатик на месте. По прямой — семь станций метро, примерно одиннадцать километров. Метро не работало, служило круглосуточным укрытием. Я прикинула по памяти еще и расположение по маршруту подземных переходов, куда успею юркнуть в случае чего. Пахло гарью: после прилетов начинались пожары. Тревоги звучали, кажется, друг за другом и каждая из них несла угрозу сокрушительного обстрела.

Город выглядел пустым, ни машин, ни людей, а у редких встречных на груди покачивались автоматы: территориальная оборона приступила к своим обязанностям. Появление кого-то на горизонте всё равно вызывало противоречивые чувства. Слухи о том, что в Киев с разных сторон прорвались вражеские ДРГ, диверсионно-разведывательные группы, могли оказаться как частью информационной войны, рассчитанной на панику, так и правдой. Проезжую часть проспекта то и дело преграждали нагромождения «ежей», сваренных из рельсов. Свободным оставалось пространство в пару-тройку метров шириной, по которому на крейсерской скорости пролетал иногда военный джип.

Паспорт в рюкзак не прятала, держала в руках. На отрезке пути встретила не менее шести блокпостов, которые проверили документы (особенно внимательно отметку о регистрации по месту жительства) и личные вещи. С собой у меня имелся термос кофе, шоколадка и галеты: война моментально приучила к походному образу жизни даже в пределах родного города.

— Далеко собрались? — поинтересовался с улыбкой боец на очередном блокпосту в районе Шулявского моста после того, как я безуспешно пыталась угостить его хоть чем-нибудь из припасов.

Ответила:

— В аптеку возле Оперного.

Днем раньше друзья действительно принесли оттуда в убежище лекарства для гипертоников и антивирусные препараты: оказалось, что, вопреки предупреждениям, мало кто побеспокоился заранее о таких запасах. Аптеки в микрорайоне закрылись или зияли пустыми витринами. Боец кивнул:

— Тревогу не игнорируйте. Ну и комендантский час ранний. Счастливого пути!

…Этот маршрут я и решила повторить сейчас, спустя три года войны. Показать, что изменилось или, напротив, осталось прежним.

Парк имени Тараса Шевченко

Описать все прежние «реперные точки» не смогу в силу технических причин — текст разрастется до неприличия. Хотя надпись «Мины» на листе фанеры, рядом с аллей городов-героев под цифрами «1941–1945», что недалеко от метро «Шулявская», вспомню. Уже в апреле 2022 года, когда россиян отгонят от Киева, советскую символику на аллее заменят национальной, сине-желтой, а вместо Ленинграда, Тулы, Мурманска и так дальше, а также Минска и Бреста тут появятся новые военные города-герои: Харьков, Херсон, Чернигов, Николаев, Волноваха, Ахтырка, Буча, Ирпень, Гостомель и Мариуполь. Из предыдущих остались Киев, Севастополь, Одесса и Керчь.

…Вошла в Шевченковский парк, что напротив Красного корпуса национального университета имени Шевченко. Памятник поэту — в защитном «кожухе», который способен спасти от осколков. Ранней весной, как только сойдет снег, снова зацветет клумба у подножия. Такая же щитовая защита окружает монумент Михайла Грушевского, украинского историка, выдающегося общественного деятеля, главы Центральной Рады Украинской народной республики. Памятник Грушевскому — рядом с так называемым Желтым корпусом университета. А Илья Репин у Национального музея искусств имени Богдана и Варвары Ханенко (чета известных украинских промышленников-меценатов XIX века) как будто забинтован с головы до постамента.

То, что парк находится в самом сердце столицы, и место это любимое, посещаемое горожанами, не спасло от ракетной атаки 10 октября 2022 года, в понедельник, в восемь утра. Собственно, была нанесена серия ударов по историческому центру: по пересечению бульвара Шевченко с улицей Владимирской, по детской площадке в парке Шевченко, по ступеням к памятнику Магдебургскому праву, по бизнес-центру «101 Tower», по двум теплоэлектроцентралям. Семеро погибших на месте, сорок девять человек получили ранения.

На месте детской площадки — горки, качели, забавные скульптуры — образовался кратер. Нескольких берез и каштанов как не бывало. Те, что уцелели, превратились в обожженные обрубки.

Если не знать об этом, то сегодня следы атаки обнаружить тяжело. По квадратам красочного «антиушибного» покрытия прыгает малышня, бабушки и няни бдят в стороне. В музеях анонсированы выставки живописи и графики, рядом — расписание работы лектория. Молодые деревья принялись, пошли в рост. Даже уцелевший каштан-обрубок пустил побеги: будет жить. Только за монументом Грушевского, в торце здания Дома учителя (при Грушевском там находилась Центральная Рада) сводчатые окна до сих пор зашиты плитами из древесной стружки.

Ресторан «Джорджия» на Крещатике

Чего не было и еще быть не могло в начале вторжения, так это стихийного мемориала на Майдане, на газоне, перед стелой Независимости и консерваторией, в ту пору еще носившей имя Чайковского. Сине-желтые флажки, портреты, цветы и свечи заставляют замедлить шаг. Каждый флажок персонализирован: на нём написано имя павшего на войне. Точно так же с конца февраля 2014-го люди начали самостоятельно увековечивать на соседней улице Институтской память героев Небесной сотни, погибших во время Революции достоинства.

На противоположной стороне, у главпочтамта, экспозиции всё время меняются. Сейчас развернута выставка «Герои наших улиц», посвященная киевлянам, людям известным и тем, кого прежде знали лишь родные и друзья. Профессиональный фотожурналист Макс Левин погиб 13 марта 2022-го в Гуте Межигорской близ столицы. Освещал события, связанные с агрессией РФ, безоружный, убит российскими оккупантами. Роман Ратушный, общественный деятель, борец с незаконными застройками города, воин-доброволец. Погиб 9 июня 2022 года, защищая Харьковщину. Павел Ли, украинский актер театра и кино, певец, композитор, волонтер. Погиб 6 марта 2022 года в районе Ирпеня, в гражданской машине вместе с другими волонтерами — машину расстреляли российские солдаты. Сергей Миронов, историк, краевед, боец территориальной обороны, погиб 16 ноября 2022 года, защищая Бахмут. Долгий ряд портретов с текстами, у которых останавливаются прохожие.

Ресторан «Джорджия», не элитный, с аутентичной грузинской кухней и доступными ценами, находится там, где Крещатик перетекает в Европейскую площадь. В первую неделю большой войны «Джорджия» — не весь ресторан, а окошко для покупок навынос, которое открыли на фасаде, — оказался единственной точкой общепита, которая продолжала работу. Свежеиспеченные хачапури, кофе, чай и минералка — всё, что предлагалось в меню.

Хачапури был обжигающе-прекрасен. Рядом притормозила пятнистая военная машина, уже с пробоинами, и водитель, не заглушая мотор, выскочил, чтобы забрать пакет с выпечкой.

Девушка-продавец общалась бойко и приветливо. Как будто знала, что это запомнится навсегда. Чуть в отдалении, от метро, доносилась музыка. Эстафету по поддержанию настроения подхватил работающий киоск с сигаретами, тоже в своем роде уникум. У стелы Независимости сгрудилось несколько иностранных корреспондентов в бронежилетах, шлемах и с камерами, они внимательно высматривали что-то в небе. Рядом прохаживался патруль.

…Окошка на фасаде «Джорджии» больше нет. Не заметила, когда тут сделали перепланировку.

Книгарня-кав'ярня «Сенс»

«Сенс» в переводе с украинского значит «смысл». «Книгарня», книжный магазин, в сочетании со столиками, где за кавой, то есть за кофе можно полистать, как в библиотеке, «свежеиспеченную» книгу. Такой формат в городском пространстве быстро завоевывает симпатии и территории. Только на одной улице имени украинского публициста, мецената культуры Евгена Чикаленко, бывшей Пушкинской, я насчитала штук пять маленьких новых книгарень-кофеен. Но «Сенс», конечно, вне конкуренции.

Полвека в этом здании жил советский «Фарфор-фаянс», потом, не особо долго, располагался филиал магазина «Всі. Свої. Дім и декор». Мода на чтение украинской литературы — художественной, исторической, мемуаристики — заметно пошла в рост перед большой войной. «Сенс» на Крещатике, второй по счету магазин сети, открылся посреди обстрелов, в феврале 2024-го.

Еще есть отдел с мерчем, отсек детской литературы с местами для юных читателей, ну и витрина-холодильник с тортиками для общего повышения уровня серотонина.

Белиберды вроде пособий для начинающих хиромантов в продаже нет. Читатели и покупатели — в основном молодые, украиноцентричные студенты, но и людей старшего возраста хватает. Чаще спрашивают труды современного американского историка, профессора Йельского университета Тимоти Снайдера, его коллеги из Гарварда Сергия Плохия, романы Сергия Жадана; прозу Артёма Чеха, Александра Михеда, Валерия Маркуса, Влада Якушева (все четверо — фронтовики, участники российско-украинской войны).

Примерно полгода назад в зале обращал на себя внимание стенд с призывом «Обменяйте русские книги на донат» и делениями на «шкале русофобии»: «всё еще недостаточная», «тайная», «осознанная», и так далее. Злой мем, рожденный во время большой войны, работал. Рядом высились стопки книг, явно из домашних библиотек: потрепанная советская классика вроде Максима Горького, фолианты в суперобложках об истории России и царской династии, русскоязычная продукция сравнительно недавних лет от украинских издательств. «Сенс» вместе с несколькими общественными организациями провел акцию и, по словам основателя книгарни Алексея Еринчака, собрал около 25 тонн литературы на русском. Ее сдали на переработку, получили 150 тысяч гривен, деньги направили на потребности ПВО Вооруженных сил Украины.

Сейчас я не увидела ни стенда, ни сбора. Только надпись на стекле входной двери:

Национальная Опера Украины

Жалею: вместе с портмоне пропала когда-то и реликвия, которая хранилась в одном из его отделений, — распечатанные билеты на «Баядерку». Собирались мы на балет в четверг, 24 февраля 2022-го… Если бы устроить так, чтобы зрительный зал заполнили все несостоявшиеся зрители той «Баядерки» и рассказали друг другу собственные истории трех минувших лет, какое, думаю, грандиозное драматическое действо получилось бы! Впрочем, ARTE, франко-немецкий канал о культуре, уже снял документальный фильм «Синдром отмены», где главный режиссер Анатолий Соловьяненко, дирижер Микола Дядюра, выдающаяся певица Людмила Монастырская и другие артисты, а также обычные киевляне на улицах столицы говорили, иногда под вой сирен, о переменах, часто болезненных, которые произошли в судьбе каждого из них.

Во время своей первой прогулки по военному Киеву я побывала у Оперного. И у дежурной аптеки на противоположной стороне улицы Владимирской. Спокойная, предупредительная очередь тянулась метров на пятьдесят от здания: «Вы с ребенком? Проходите, пожалуйста, вперед!», «Я вам запишу название лекарства, минутку…» Кто-то вспомнил исторический факт: во время прошлой войны и оккупации Киева советская авиабомба попала в здание Оперы, пробила крышу, но застряла, не взорвалась. На века построено, выстоит. Возле аптеки — ноль паники, ноль хватательных рефлексов.

Театр возобновил работу в конце марта двадцать второго, частью труппы, что осталась в городе, концертом «Музы не молчат!» В день Европы, 21 мая, дали первый с момента вторжения спектакль, комическую оперу Россини «Севильский цирюльник». В зале сидели сотрудники вернувшихся из эвакуации западных посольств и военные атташе. Хлопали. Оперный убрал из репертуара постановки с музыкой российских композиторов и вообще русскую классику. Остались произведения украинских и европейских авторов: Лысенко, Гулака-Артемовского, Шевченко, Верди, Дворжака, Пуччини, Моцарта, Равеля, Бизе, Минкуса, Шопена, Штрауса.

Сейчас спектакли по-прежнему начинаются в 15:00 и в 17:00, но не вечером, хотя комендантский час отодвинулся к полуночи. У Оперного есть еще и конструктивное преимущество: во время воздушных тревог гардероб на минус первом этаже превращается в убежище — стулья, банкетки, питьевая вода, рядом туалетные комнаты. Из партера сюда спуститься можно быстро. На ярусы балконов билеты не продают: в спешке переходы по лестницам небезопасны.

В репертуаре нынешнего месяца есть и балет «Баядерка» — 27 февраля, в четверг. А 24 февраля в театре выходной.

Силовой трансформатор «Орест»

От Оперного, мимо исторических Золотых ворот, иду в сторону Подола. Здесь требуется ремарка: во время первой военной прогулки я так далеко не забралась. Начался ракетный обстрел (о «шахедах» тогда еще мы не слышали), который пришлось переждать в метро «Театральная», а потом, уже в сумерках, проделать обратный путь домой. Но представить в газете Киев без Подола невозможно!

Пахнет кофе, булочками с корицей и глинтвейном, лучшими ароматами зимы. Солнце скользит по куполам Михайловского Златоверхого собора. На Андреевском спуске, где в каждом доме если не художественная галерея, то салон, театр-студия, музей или ресторан, несмотря на холод, прямо на уличных раскладках продают украшения из кораллов и вышиванки — одна другой краше.

Недавно виделась с коллегой из японской газеты «Хоккайдо Симбун». Он приезжал писать о войне. И не мог сдержать удивления от увиденного. Как же так? Ночь за ночью над городом дребезжат ударные дроны. Потом, для верности, Россия посылает вслед за ними баллистические ракеты. Работает ПВО, гремят взрывы, не обходится без жертв и пожаров. А утром люди спешат по делам, как будто хорошо отдохнули, работает транспорт и связь, в домах есть тепло, свет и вода, вовремя открываются банки и магазины. И еще у киевлянок всегда безупречный макияж!

Я не знала, как ответить. Мы привыкли? Нет, не то. У нас оказался большой, неожиданный даже для себя самих, запас прочности? В Одессе и Николаеве, например, эти запасы не меньше. Но на днях, дождавшись морозов и наврав в Эр-Рияде еще и о том, что никто не бомбит объекты жизнеобеспечения в Украине, россияне оставили сотни тысяч людей в стылых квартирах…

Потому нельзя считать просто арт-объектом огромный силовой трансформатор, израненный осколками, как танк на поле боя, и привезенный на столичную Контрактовую площадь. Рядом с ним краской на асфальте написано имя: Орест. Энергопоставляющая и энергораспределяющая компания ДТЭК дает имена всем своим гигантам, «очеловечивая» их.

Орест трудился за сотни километров от Киева, на одной из теплоэлектростанций, — говорится в «биографии», прикрепленной к простреленному боку. Выдавал в сеть электроэнергию из энергоблока, обеспечивая страну светом, а местную громаду (территориальную общину) — еще и теплом. Пережил несколько попаданий. И, в конце концов, был убит.

«С октября 2022 года объекты украинской энергетической инфраструктуры подверглись более чем тысяче российских атак», — читаю на том же щите обращение к прохожим. «Трансформатор установлен здесь, чтобы каждый собственными глазами мог увидеть то, что видят после вражеских обстрелов наши энергетики. Почувствовать их отчаяние из-за уничтоженного оборудования».

Пара подростков пытается вскарабкаться по ребристому боку «экспоната», не обращая внимания на то, что к ладоням липнет ржавчина. Они, кажется, соревнуются в ловкости и смеются.

Если всё время плакать, на войне это не поможет.