Только за минувшую ночь над российскими регионами сбили 55 украинских беспилотников. Это не первая масштабная атака дронов в 2025-м: целями операций ВСУ, судя по всему, становятся промышленные и энергетические объекты. Данных о погибших нет. В ответ на атаки Росавиация вводит временный план «Ковер» (полный запрет на взлет и посадку) в самых разных аэропортах, в том числе Казани, Саратова и Ульяновска.
В приграничных регионах к активности дронов уже привыкли, но когда очередная «стая» долетает до городов в глубоком тылу, немедленно выясняется, что местные жители даже не знают, где искать бомбоубежище, и как ни в чем ни бывало идут на работу. «Новая газета Европа» расспросила очевидцев о том, как они учатся жить с тем, что атаки дронов — теперь рутина.
«Мама, собирай сумку, уходи!»
Лидии шестьдесят пять. Она из Казани. 21 декабря 2024 года, в день, когда на Казань налетела эскадра дронов, она преспокойно проснулась у себя дома, позавтракала, а затем услышала взрыв — будто салюта или петарды: «Где-то “ба-бах”, потом еще раз “ба-бах” — где-то недалеко», — вспоминает она. Вскоре в телеграме появились первые сообщения о случившемся: выяснилось, что в 37-этажный жилой комплекс «Лазурные небеса», что по соседству, врезалось два дрона, там начался пожар, а людей эвакуировали. За информацией и инструкциями Лидия обратилась к телевизору:
«А по телевизору — сидит женщина в военной форме и по всем каналам объявляет воздушную тревогу. И вот тут уже стало жутко! И женщина говорит: “Неспешно соберите основные лекарства, документы, деньги, воду, продукты на первое время и уходите в убежище”. И это постоянно-постоянно передают! А у нас никакого убежища-то нет! Я окаменела и не знаю, что делать. Звоню сыну — он трубку не берет. Позвонила старшей по дому, председателю ТСЖ, и говорю: “Слушайте, у нас тут воздушную тревогу объявили, куда идти-то?” А она говорит: “А у нас убежища-то нет, я не знаю!”
У меня последний этаж, она [старшая по дому] мне говорит: “Может, вы пойдете погуляете? А то обычно прилеты по высоким этажам бывают”. Тут я позвонила дочери, она сказала: “Мама, собирай сумку, уходи!” А что брать? Потому что некоторое остолбенение происходит, не знаешь, за что браться: то ли еду себе готовить, то ли за паспорт хвататься.
Пока мы с дочкой поговорили, только тут мне пришло уведомление от МЧС. Что объявлена атака беспилотниками, просим по возможности из дома не выходить и отойти от окон. И только тогда я подумала: действительно, куда я пойду гулять? Надо оставаться. Они как говорят? Надо, чтобы было две стены. Предлагают идти в ванную, чтобы осколками не поранило.
Ну я пошла в прихожую, у меня там большой шкаф. Стала его разбирать, чтобы время прошло. Даже смешно сейчас. Но ведь это у нас теперь так постоянно!
Ощущения, конечно, не очень приятные. Страшно за жизнь, за близких, за их будущее. Но сейчас люди даже, похоже, к этому привыкают. Я думала, паника будет — нет! Всё спокойно. Люди и гуляют, и ходят, и живут так же, как будто ничего не происходит».
Последствия попадания дрона в жилой дом в Энгельсе, 26 августа 2024 года. Фото: телеграм-канал губернатора Саратовской области
«Почему нельзя ударить ядерной бомбой, чтобы они не летели?»
Еще один наш собеседник — Алексей из Саратова. 14 января он проснулся от взрывов. По ту сторону Волги, в Энгельс, снова летели дроны:
«Первые дроны начали долетать до нас еще в декабре 2022 года, — рассказывает Алексей. — Тогда били по военному аэродрому в Энгельсе [примерно в 30-35] километрах от [центра] Саратова, на другом берегу Волги. На этом аэродроме базируются бомбардировщики. В результате атаки тогда погибли три человека. В городе был шок, все обсуждали случившееся, хотя и не так громко, ведь удар пришелся по военному объекту — в этом была определенная логика. Потом всё немного успокоилось: дроны продолжали летать, их сбивали время от времени, и люди начали привыкать.
Но в августе прошлого года “прилетело” в два жилых дома. Один дрон врезался в крышу дома в Энгельсе, а другой — в высотку в Саратове. Этот случай напугал всех: впервые удары пришлись по гражданским объектам. А ведь мы не приграничный регион, это не Курская область. Но через неделю жизнь вернулась в привычное русло. В Энгельсе дом быстро отремонтировали, в Саратове семье погибшей девушки выплатили компенсацию. Конечно, человека уже не вернуть, но на какое-то время волнение поутихло. С тех пор многие начали спрашивать, где искать бомбоубежища. Они, конечно, есть, но информацию о них просто так не найти.
Чтобы узнать, где находится ближайшее убежище, нужно звонить в администрацию района или в управляющую компанию своего дома. Просто загуглить не получится.
8 января, около четырех утра, произошел “прилет” по нефтебазе в Энгельсе. Нефтебаза не простая (там хранится топливо для бомбардировщиков. — Прим. ред.). После удара начался сильный пожар, который никак не могли потушить. Почти сразу начался шум, и к нефтебазе отправились волонтеры, чтобы помочь пожарным. Хотя власти заявляли, что всего достаточно и никакой помощи не нужно, тушение затянулось на пять дней.
А уже 14 января туда снова полетели беспилотники, и в этот раз их было очень много. Я проснулся от взрывов. Выглянул в окно и увидел красное зарево над домами. На улице отчетливо слышались взрывы один за другим: “бах-бах-бах”. Звучала сирена. Люди, несмотря на всё это, собирались, садились в машины и ехали на работу, как будто ничего особенного не случилось. Я остался работать, а дочь уехала в школу. Мы не обсуждали с ней происходящее.
В какой-то момент я услышал еще один взрыв — судя по всему, удар пришелся по нефтеперерабатывающему заводу уже в Саратове. Позже люди выкладывали в соцсети видео с записями с домофонов. Всё это продолжалось часов до двенадцати. На улицах паники не было, но в соцсетях люди задавали вопросы: “Что происходит? Почему нельзя ударить ядерной бомбой, чтобы они не летели?” — и что там еще пишут. Сам я до сих пор не знаю, где находится ближайшее убежище. Думаю, что сюда вряд ли “прилетит”, рядом со мной нет стратегических объектов. Разве что случайно. Но в последнее время дроны уже долетают всюду — даже до Казани. Так что никуда не уедешь».
Дым над предприятием в Энгельсе после попадания дрона, 11 января 2025 года. Фото: телеграм-канал губернатора Саратовской области
Делайте «Новую» вместе с нами!
В России введена военная цензура. Независимая журналистика под запретом. В этих условиях делать расследования из России и о России становится не просто сложнее, но и опаснее. Но мы продолжаем работу, потому что знаем, что наши читатели остаются свободными людьми. «Новая газета Европа» отчитывается только перед вами и зависит только от вас. Помогите нам оставаться антидотом от диктатуры — поддержите нас деньгами.
Нажимая кнопку «Поддержать», вы соглашаетесь с правилами обработки персональных данных.
Если вы захотите отписаться от регулярного пожертвования, напишите нам на почту: [email protected]
Если вы находитесь в России или имеете российское гражданство и собираетесь посещать страну, законы запрещают вам делать пожертвования «Новой-Европа».
