Внезапная смена национальности

Абу-Гош — достаточно небольшой даже по израильским меркам населенный пункт. В нем, по данным на 2020 год, проживает около 8000 человек, из них 99,3% — мусульмане. Поселок находится в 10 километрах от Иерусалима и примерно на таком же расстоянии от Рамаллы, столицы Палестинской автономии. Местные жители лояльны к государству Израиль, некоторые из них служат в Армии обороны Израиля, что является редкостью для арабского населения страны (арабские граждане, как правило, освобождены от службы в АОИ).

Вплоть до начала 2010-х годов было принято считать, что предки местных жителей — это черкесы, в XVI веке переселившиеся сюда с Кавказа. Но с подачи главы местного муниципалитета Салима Джабера неожиданно выяснилось, что жители Абу-Гош являются этническими чеченцами. Этот факт не подтвержден научно, но и в самой Чечне появилось немало сторонников этой теории. Одним из них оказался Рамзан Кадыров, который в 2014 году самолично приехал в Абу-Гош для того, чтобы торжественно открыть мечеть имени своего отца.

Дорога в Абу-Гош выглядит очень живописно. Кругом — горы и холмы, покрытые зеленью.

Улицы в деревне не предназначены для неопытных водителей: кое-где настолько узко, что приходится ехать со скоростью 10 км/ч, чтобы не задеть чью-то входную дверь. Тут же бегают маленькие дети, то и дело появляясь на проезжей части, а тем временем после поворота резко понимаешь, что уровень наклона дороги практически равен 90 градусам.

«Как раб на галерах»

Пока я жду в приемной главы муниципалитета, меня с любопытством разглядывают местные чиновники, а один из них интересуется, кто я такой, и говорит, что является правой рукой Салима и имя его Ибрахим Отман.

Прождав около получаса, я захожу в кабинет главы муниципалитета. Выглядит тут всё очень даже уютно. На стене фото Салима с королем Иордании Абдаллой. Салим приглашает меня присесть и делает несколько звонков. Ибрахим и присоединяется к нам.

Через несколько дней в Израиле состоятся муниципальные выборы, и Салим Джабер, которому на сегодняшний день 78 лет, собирается баллотироваться на новый срок. 15 лет он был главой муниципалитета, а затем пришел другой глава, который, как его характеризует сам Салим, оказался человеком недальновидным, говорящим много, а делающим мало. И вот перед прошлыми выборами, которые проходили в 2018 году, жители села стали умолять Салима вернуться и снова занять место главы муниципалитета, хотя он ясно дал им понять, что не вернется. В общем, они его уговорили.

А сейчас еще раз уговорили — и он идет на новый срок. В Израиле нет ограничения каденций для мэров и министров, поэтому простые люди не должны просить никаких космонавток выступить с инициативой об обнулении.

В общей сложности Салим находится у власти около 20 лет, а работа эта неблагодарная, по его словам: «Трудишься как раб на галерах с утра до ночи, а люди этого не ценят». Пока мы говорим, в кабинет поочередно заходят люди и просят подписать бумаги.

Абу-Гош и Грозный — как всё начиналось

— Салим, до того как вы возглавили муниципалитет, считалось, что предками местных жителей являются черкесы. Как же случилось так, что в итоге ими оказались чеченцы?

— В 2010 году мы решили построить в Абу-Гош мечеть. Государство Израиль выделило нам землю для строительства, а я стал искать деньги на ее возведение. Именно в тот момент и завязались наши теплые отношения с представителями Чеченской Республики. К нам в Абу-Гош приехали два мэра из Чечни, а также и. о. министра иностранных дел республики. Я рассказал им о нас и о нашей деревне.

— Они не слышали о ней до этого?

— Слышали, слышали. Мы договорились с ними о том, что будем развивать двусторонние отношения, и они пригласили меня в Чечню.

— И вы поехали туда?

— Да, конечно! Я встретился там с Рамзаном Кадыровым и еще с несколькими депутатами местного парламента. После моего визита в Грозный мы стали периодически принимать чеченские делегации здесь и посылать свои туда. У нас в гостях было много министров, часто приезжало телевидение. Когда я снова поехал в Грозный, нашу делегацию приняли с большими почестями. После этого я опять отправился туда вместе с футбольной командой «Бейтар».

(В 2013 году иерусалимский «Бейтар» подписал соглашение о сотрудничестве с грозненским «Тереком», а также взял в аренду двух чеченских футболистов — Заура Садаева и Джибриля Кадиева. Так как болельщики «Бейтара» известны своими ультраправыми взглядами и всегда требуют от руководства клуба не приглашать в команду игроков, исповедующих ислам, этот переход сопровождался крупным скандалом. Генеральный директор «Бейтара» получал от болельщиков ежедневные угрозы, возле его дома проходили стихийные демонстрации, было сожжено здание футбольной базы клуба. Дело дошло до того, что премьер-министр Нетаньяху, сам являющийся болельщиком «Бейтара», выступил с просьбой прекратить беспорядки. Оба игрока покинули «Бейтар» всего через полтора года после того, как появились в клубе, и с тех пор в иерусалимской команде не было ни одного футболиста, который бы исповедовал ислам. — Прим. авт.).

— После визита в Чечню с «Бейтаром» вы ездили туда еще?

— Да, в общей сложности я был там четыре раза и после местных выборов хочу опять туда поехать. Мы думаем открыть в Абу-Гош чеченский культурный центр.

— То есть в победе на выборах вы не сомневаетесь?

— Победа у него в кармане! — отвечает мне вместо начальника Ибрахим.

Кадыров вместо мира и улицы Цветочной

— Как строили мечеть?

— Я попросил у чеченцев финансовую помощь, и они ее нам выделили. Изначально мечеть должна была быть с двумя минаретами, но по счастливой случайности Абу-Гош посетила жена Рамзана Кадырова, которая как раз проходила лечение в Израиле. Она сказала нам, что двух недостаточно, и пожертвовала на строительство двух дополнительных минаретов 500 тысяч шекелей (около 150 тысяч долларов США. В общей сложности, по официальным данным, властями Чечни на строительство мечети было выделено около 6 миллионов долларов США, еще 4 миллиона выделило государство Израиль. — Прим. авт.).

— А какое количество минаретов является минимальным?

— В принципе, одного достаточно. Чем больше денег, тем больше минаретов. Если у тебя денег много, как у саудитов, то можно хоть шесть или восемь минаретов построить.

Это самая красивая мечеть в Израиле и вторая по величине — только Аль-Акса больше нее. Главным по части дизайна был Адам, высокопоставленный чиновник из Чечни (фамилии Салим не помнит, говорит, что он вице-президент, но, кажется, он не очень хорошо разбирается в должностях и регалиях чеченских гостей. — Прим. авт.).

— А он дизайнер, этот Адам?

— Нет, он привез сюда дизайнеров из Турции. Сам он жил здесь три недели и следил за ходом работ. Он до сих пор вице-президент. Он богатый, очень богатый.

— Он бизнесмен?

— Да, бизнесмен. А еще он депутат Государственной Думы.

— Адам Делимханов?

— Да, точно! Все работы по оформлению мечети были под его личным контролем. Изначально мечеть должна была называться мечетью Мира, но из-за того, что чеченцы нам так помогли с ее строительством, мы решили назвать ее именем Ахмата Кадырова.

— Это было условием Рамзана Кадырова? Мол, мы помогаем вам со строительством, а вы называете мечеть именем моего отца?

— Нет, нет! Такого условия не было, это было нашим решением. Всё это сделано благодаря мне, никто из жителей Абу-Гош этим [переговорами с чеченцами] не занимался, только я!

— А что случилось с улицей имени Ахмата Кадырова? Я знаю, что во время открытия мечети ее переименовали в его честь, но в гугл-картах улица называется по-другому. Ей вернули старое название? Почему?

— Нет, она так и называется, просто мы еще не успели сделать это официально, это занимает немало времени — переименовать улицу (с момента переименования прошло почти 10 лет, но официально улица до сих пор называется Ха-Прахим, или Цветочная, в переводе на русский язык. — Прим. авт.).

— Продолжают ли чеченцы приезжать в Абу-Гош или после того, как построили мечеть, связь с ними прервалась?

— И по сей день приезжают. Я часто принимаю у себя чеченских гостей — муфтия Чечни, министров, советников президента Кадырова.

О двух войнах

— Салим, следите ли вы за войной между Россией и Украиной? Изменились ли как-то ваши отношения с чеченцами после 24 февраля 2022 года?

— Да, конечно, мы следим. Как только началась война, я тут же послал слова поддержки президенту Кадырову, я говорил с его людьми, мы полностью поддерживаем их. Я всё время на связи с помощником Адама. Каждые два-три дня мы с ним разговариваем. Когда упала ракета возле мечети и погиб местный житель (речь идет о ракетной атаке ХАМАС 9 октября 2023 года. — Прим. авт.), они тут же с нами связались, так как испугались, что ракета попала в саму мечеть.

— Несмотря на то что ракета упала около мечети имени его отца, Кадыров открыто поддерживает ХАМАС в войне против Израиля. Как вы к этому относитесь?

— Он вынужден говорить, что поддерживает ХАМАС, чтоб заручиться поддержкой арабских государств, так как он получает от них помощь. На самом же деле он поддерживает Израиль. Чеченцы любят евреев. Еще со времен Сталина, когда они были изгнаны из своей земли, евреи помогали им. Сейчас вот синагогу в Грозном построили (на самом деле только заложили первый камень. — Прим. ред.).

— Салим, расскажите, пожалуйста, о 7 октября прошлого года. Где вы были в этот день?

— Я был здесь, в Абу-Гош. Когда я увидел, что происходит, я окончательно понял, что жители Газы полные идиоты и их ожидает страшная расплата за содеянное. Это позор для всех мусульман, это настоящие варвары.

— Вы как верующий человек что думаете, почему Бог послал Израилю такое страшное испытание?

— Это наказание за всё, что мы делаем не так. Но я настроен оптимистично. Я думаю, что если не будет плохо, то не будет и хорошо.

Визит в мечеть имени Кадырова

Попрощавшись с Салимом, я направляюсь в сторону мечети. Ехать туда не больше пяти минут, но навигатор здесь работает с переменным успехом, и я несколько раз заезжаю в тупик.

Зайдя в мечеть, я с удивлением обнаружил там американских туристов из Нью-Йорка. Они внимательно слушали имама, который говорил на иврите, а гид переводил его слова на английский.

В своем рассказе имам Раэд Ибрахим затронул и чеченскую тему. Он сказал туристам, что чеченцем себя не чувствует, а чувствует себя обычным арабом, точно таким же, какие живут в соседних селах и городах.

«У нас не сохранилось ничего чеченского: ни обычаев, ни обрядов — абсолютно ничего. Так как же тогда мы можем считаться чеченцами? Вот черкесы, например, — у них сохранились и традиционные наряды, и язык, и обычаи, а у нас ничего этого нет (в Израиле живет небольшая община черкесов, которые действительно ведут образ жизни, абсолютно схожий с черкесами, живущими в России. — Прим. авт.)», — говорил американцам шейх Раэд.

Американские туристы с интересом слушали шейха. После того как лекция закончилась, он поспешил удалиться, а я побежал за ним. «Шейх, шейх, подождите, пожалуйста!» — кричал я. Он не слышал или не хотел слышать, быстро двигаясь к выходу из мечети. Я стал кричать еще громче, и, наконец, он услышал и остановился.

Я представился. Шейх сказал, что он не дает интервью, и собрался уходить. Я настаивал. Он согласился, но попросил подождать 10–15 минут, и я остался в мечети один.

Я был во многих мечетях в разных уголках мира, но эта действительно выглядит хорошо, видно, что Адам Делимханов и привезенные им дизайнеры постарались на славу. На входе висит табличка, которая напоминает прихожанам, в честь кого названа мечеть. Табличка установлена там до официального открытия, поэтому на ней значится 2013 год.

Через 20 минут в мечети будет проведен ежедневный намаз, и верующие начинают собираться в зале.

Тем временем возвращается шейх Раэд и приглашает меня присесть на скамью.

«Не всё так однозначно»

— Шейх, могу ли я записать наш разговор на диктофон?

— Нет, ни в коем случае. Я поговорю с вами, но прошу вас не записывать ничего и не фотографировать меня, я этого не люблю. Я являюсь бюджетником, получаю зарплату от государства, поэтому стараюсь не высказываться в прессе на спорные темы, хотя ко мне часто обращаются за комментариями.

— И тем не менее я обязан спросить у вас о том, что вы говорили во время беседы с американскими туристами. Правильно ли я понимаю, что вы, в отличие от главы муниципалитета, не верите в родственные связи местных жителей с чеченцами?

— Всё, что говорит глава муниципалитета, для меня является истиной в последней инстанции. Если он вам так сказал, значит, так и есть. Я не хочу конфликтов с ним.

— Да, но вы считаете по-другому, не так ли?

— У меня есть сомнения на этот счет, но я верю в то, что в этой теории не всё так однозначно. Кроме того, насколько мне известно, чеченский президент Рамзан Кадыров тоже проводил исследования по этому вопросу и пришел к выводу, что мы чеченцы, а кто я такой, чтобы ему не доверять?

— Часто ли сюда приезжают чеченцы?

— Да, довольно часто, мы всегда им рады.

— На каком языке вы общаетесь с ними?

— Они приезжают с израильскими гидами, поэтому я говорю на иврите, а гид переводит им на русский язык.

— Как так вышло, что вы стали имамом этой мечети?

— Я учился на имама. На севере Израиля есть специальный колледж, в котором учатся те, кто хочет стать мусульманским священнослужителем. Кроме этого, я совершил хадж в Мекку (каждый правоверный мусульманин хотя бы раз в жизни обязан совершить паломничество в священный город Мекка, находящийся в Саудовской Аравии. После этого он получает почетный титул «Хадж», который добавляется перед тем, как называется его имя, в данном случае — Шейх Хадж Раэд Ибрахим. — Прим. авт.).

— Много ли верующих приходят сюда ежедневно?

— В будние дни — нет, а вот по пятницам приходит около 1300 человек, для нашей деревни это очень много.

— Шейх, что вы почувствовали, когда ракета ХАМАС упала недалеко от мечети?

— Я в тот момент находился дома и видел, как она упала недалеко отсюда.

— Рамзан Кадыров открыто выступил на стороне ХАМАС, что вы думаете об этом?

— Как я уже говорил ранее, на политические темы я рассуждать не готов. Мне пора идти, потому как через несколько минут начинается намаз.

Пока мы с шейхом общались, в мечети собралось около 20 мужчин. Намаз длился около получаса. Те, кому позволяет здоровье, падали на колени бесчисленное количество раз, а те, кто постарше, просто сидели на стульях. После того как всё закончилось, я вышел на Цветочную улицу, которая пока что так официально и не превратилась в улицу Ахмата Кадырова.

«Господин Кадыров нас сильно разочаровал»

После длительных бесед об истории и религии самое время подкрепиться. Абу-Гош по праву считается одной из кулинарных столиц Израиля, и именно тут была изготовлена самая большая тарелка хумуса в мире, весом в четыре тонны. Этот рекорд был зафиксирован представителями Книги рекордов Гиннесса в 2010 году и до сих пор никем не превзойден.

Глава муниципалитета Салим Джабер и его помощник Ибрахим настоятельно рекомендовали мне посетить ресторан под названием «Шауарма Хамди» и, поискав это заведение в гугле, я сразу понял почему: на фотографиях можно было увидеть, что в ресторане висят портреты отца и сына Кадыровых.

Еще больше я удивился, когда вошел. Портреты отца и сына Кадыровых исчезли, как будто их там и не было никогда. Хозяин заведения Хамди хоть и был очень доброжелателен, но от беседы отказался, сказав, что с прессой беседует его племянник Фади. Людей в ресторане было много, и Фади попросил меня подождать. А чтоб ожидание не было слишком тягостным, я решил скрасить его шаурмой.

— Фади, где фотографии? — первым делом осведомился я, когда он, наконец, освободился.

— Фото я убрал совсем недавно, после резни, которую устроил ХАМАС 7 октября прошлого года.

Во время обстрела ХАМАСом нашей деревни погиб мой близкий родственник, сын моей двоюродной сестры, Маджад Ибрахим. Ему было всего 19 лет. Господин Кадыров нас сильно разочаровал, хотя до 7 октября мы его уважали, он был нашим кумиром. Террористы ХАМАС 7 октября убивали всех подряд, в том числе и арабов, для них не было никакой разницы, кого убивать.

(Во время террористической атаки были убиты 17 арабов, еще 6 были взяты в плен. На сегодняшний день в плену остаются 4 израильских араба; брат и сестра Эльзиадне из бедуинского города Рахат были освобождены в рамках сделки между террористами ХАМАС и Израилем 30 ноября 2023-го. — Прим. авт.).

— И, что бы ни случилось, фотографии ты обратно не вернешь?

— Если вдруг Кадыров заберет свои слова обратно, то всё может быть. Но я очень сомневаюсь, что это произойдет.

— Ты был на открытии мечети?

— Да, конечно! Это было для меня очень волнующим событием. Было приятно, что на нас наконец-то обратили внимание чеченцы. С того момента я стал ощущать себя истинным чеченцем.

— Я говорил сегодня с главой муниципалитета и с его слов я понял, что до того, как он обратился к чеченцам за помощью в строительстве мечети, никто не слышал о вашей с ними кровной связи. Эту же гипотезу косвенно подтверждает и шейх Раэд.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, но я тебе так скажу: я чувствую, что мы отличаемся от других арабов, живущих рядом с нами. Например, у израильских арабов принято сочетаться браком с другими арабами, и не имеет значения, из какого они населенного пункта. Главное, чтоб были арабами. У нас же такого нет, мы женимся только на жительницах Абу-Гош, это для нас очень важно. Насколько я знаю, именно такие традиции существуют и в Чечне.

— Ты следишь за войной в Украине, в которой участвуют и чеченцы?

— Да, конечно!

— Что ты думаешь об этом?

— Я думаю, что эта война является большой ошибкой. По моему мнению, такая страна, как Чечня, должна стать символом мира между народами, должна стать символом надежды. Не знаю, думает ли так же Рамзан Кадыров. До 7 октября я считал, что да. Сейчас понимаю, что нет.

— Не знаю, слышал ты об этом или нет, но в этой войне чеченцы показывают себя не с самой лучшей стороны, в том числе есть множество свидетельств о том, что они совершали и совершают военные преступления.

— Я об этом ничего не слышал. Мне было важно узнать, что Кадыров думает о резне 7 октября. До того, как случилась эта трагедия, я не очень-то и следил за происходящим в Чечне и в Украине.

***

Жители Абу-Гош, действительно, немного отличаются от других арабов, живущих в Израиле. Являются ли они потомками чеченцев? Сложный вопрос. Научно это никак не подтверждено, а я привык доверять только науке. Долго ли еще продлится эта история любви? Мне кажется, что всё это очень похоже на любовь за деньги, а когда закончатся деньги, закончится и любовь.

Абу-Гош, Израиль