Осенью в Кремль потянулись рабочие, колхозники и студенты: это общественности приказали беспокоиться о том, чтобы Владимира Путина снова просили баллотироваться в президенты. Через несколько недель он начнет избирательную кампанию, точнее — имитацию такой кампании в условиях военной диктатуры.

Накануне Путин начал менять риторику, адресованную своим сторонникам. Российский диктатор меньше говорит о войне и предлагает более традиционную для себя повестку раздаточного государства, в рамках которой его функция заключается в том, чтобы ограничивать неэффективную местную бюрократию, совершая социальные чудеса, направленные на поддержку граждан. Другая роль, которую играет Путин предвыборный, связана с демонстрацией его статуса лидера стран глобального Юга, борющихся с американской гегемонией (для примера, Австралия входит в глобальный Север, так что удивляться такой географии не приходится). Этой задаче была посвящена одна из немногих недавних международных поездок Путина — в Пекин.

Непопулярная война и аргументы против участия в шоу

Снижение публичного интереса президента РФ к войне можно считать неплохим знаком: его администрация понимает, что очередной акт народной любви весной 2024 года должен состояться на другом фоне. Война Путина непопулярна, о чем говорят данные опросов, в рамках которых в конце лета этого года большинство граждан выступали за мирные переговоры. Да, официальная социология по-прежнему фиксирует высокие уровни поддержки диктатора, но все были бы счастливы, если бы он закончил. Запрос на нормализацию и возвращение к мирной жизни — главный драйвер происходящего сегодня в России, например, отказа властей от закрытия границ или объявления новой большой военной мобилизации.

Оппозиция и политическая эмиграция в этом контексте стоит перед сложным выбором. С одной стороны, существуют ясные аргументы, подтверждающие, что участие в выборах в текущих условиях не имеет практического смысла.

Перечислим эти аргументы:

1. реальные кандидаты, которые могли бы бороться за власть в ходе президентской кампании, такие как Алексей Навальный, изолированы Кремлем (целью беспрецедентной атаки на адвокатов Навального является именно изоляция политзаключенного накануне «выборов Путина»);
2. диктатура Путина построена на систематических репрессиях и страхе, вести избирательную кампанию в условиях полного произвола невозможно;
3. независимые медиа и продемократические блогеры выбиты из легального поля, объявлены иностранными агентами и нежелательными организациями, так что независимый кандидат не может опереться на их аудиторию (например, зарегистрированный кандидат в президенты не может дать интервью телеканалу «Дождь»);
4. диктатура обладает огромными возможностями по фальсификации выборов — от традиционного административного ресурса и принуждения граждан голосовать на рабочих местах до фактического запрета института независимых наблюдателей и новинок вроде электронного голосования;
5. наконец, оппозиция в стране разгромлена, а политическая эмиграция не обладает потенциалом для того, чтобы договориться о едином кандидате (об этом ниже).

К чему приведет бойкот

Несмотря на эти соображения, условия, в которых Путин начнет новый электоральный цикл, чрезвычайно важны для будущего страны. В частности, для той части наших сограждан, которые осознают масштаб переживаемой катастрофы. Правление Путина уже обернулось крупнейшей политической трагедией для российского общества со времен гражданской войны и Большого террора. Военная мобилизация, объявленная впервые с 1941 года, состоялась через десять дней после очередного дня единого голосования. Решение об этом преступлении против своего народа было принято Путиным на волне традиционной демонстрации «любви»: он убедился, что его действия формально одобряются избирателями, а кандидаты в регионах, поддерживающие его, набирают безальтернативно высокие проценты.

Исследователи российского авторитаризма, такие как философ Григорий Юдин, объясняют, что выборы в этой системе устроены как череда опросов, в ходе которых от граждан требуют лишь регулярных клятв в верности президенту. Сколько-нибудь убедительная победа Путина на выборах 2024 года в этой логике с неизбежностью приведет к радикальному росту репрессий и милитаризации общества. На внешнеполитической арене Путин пытается собирать союзников для ведения бесконечной глобальной войны. Легкая победа на выборах развяжет ему руки для окончательной перестройки России в военный лагерь. Объективно этот сценарий представляется почти неизбежным, но вопрос о том, можно ли ему сопротивляться, нужно задавать.

Антивоенное движение тлеет, хотя его публичное измерение почти уничтожено после ареста сотен граждан России, выступивших против агрессии. Эти люди мешают властям завершить фашизацию общества. Именно их недавно в порыве откровенности призвал «уничтожить или как-то изолировать» депутат Госдумы Гурулев. Для наших сограждан участие в выборах — это безопасный способ выразить свое отношение к катастрофе, в которую Путин толкнул страну. Даже имитационные выборы могут стать публичной площадкой, которая зафиксирует, что граждане России, которые не хотят войны, не одиноки, что их много.

Наконец, еще одна причина, по которым эти выборы важны, заключается в том, что они могут помочь международному сообществу не ставить на россиянах крест. Россия не страна людоедов, поддерживающих бомбардировки городов, с российским обществом можно и нужно разговаривать, игнорируя власть диктатора. В последнее время усилились голоса, призывающие Европейский союз и США не признавать итоги безальтернативных выборов в условиях войны и считать Путина узурпатором. Это шаг в нужном направлении: если имитация президентской кампании 2024 года не окажется для Кремля легкой прогулкой, миру проще будет осознать разницу между россиянами и диктатурой.

Иными словами, если бойкотировать выборы, то:

1. дальнейшие репрессии и фашизация будут проходить проще для Кремля;
2. антивоенное движение укрепится в мнении о том, что мы потерпели в стране финальное поражение;
3. люди будут еще более изолированы и разобщены;
4. Западу и международному сообществу будет проще сделать вывод, что Путин представляет интересы всех россиян.

И если так, то получается, что надо участвовать.

Однако идея единого оппозиционного кандидата в условиях военной диктатуры кажется мертворожденной. С одной стороны, политическую кампанию против войны и Путина невозможно вести из эмиграции. Такие усилия просто не будут оценены даже критически настроенными избирателями, а пропаганда легко представит любого эмигранта в качестве врага России, получающего иностранное финансирование. С другой стороны, оппозиционный кандидат, прямо выступающий против войны и имеющий минимальные шансы на заметную кампанию, либо не будет зарегистрирован на выборах, либо, если в Кремле по каким-то причинам допустят такую регистрацию, серьезно рискует своей свободой и жизнью.

«Инициативной группе» выдвигающих нужно ответить на вопрос, готовы ли они принести в жертву и себя, отправившись поддерживать антивоенного кандидата в Россию (также остается вопросом, насколько осмысленной была бы эта жертва при условии, что перспектива победы оппозиции на выборах является совершенно иллюзорной). Вести безопасную и стерильную кампанию в условиях ежедневных военных преступлений, которые совершаются в Украине, не получится. Такая кампания будет напоминать думскую кампанию партии «Новые люди», которые сразу же оказались довольно старыми.

Негодяй и спаситель отечества

Если кандидат невозможен, означает ли это, что невозможна политическая кампания против войны? На мой взгляд, нет. В отсутствии собственного кандидата дизайн оппозиционной кампании мог бы выглядеть так.

Оппозиция отказывается от поиска единого кандидата и сосредотачивается на том, чтобы использовать весь предвыборный период, чтобы показать, как именно Путин лишил сограждан будущего («Владимир, который украл поколение»). Эта кампания опирается на политиков, артистов и общественных деятелей, выступивших против войны, и проводится при поддержке независимых медиа. Акцент при этом делается на то, что без Путина всем в конечном счете будет удобнее жить. Тема военных преступлений нашей диктатуры, очень важная по сути, отпугнет массового избирателя и, к сожалению, не станет эффективным инструментом борьбы с диктатурой. Все данные независимых медиа показывают, что массовая аудитория защищается от реальности и ничего не желает знать о военных преступниках, но зато интересуются мобилизацией, мятежом Пригожина и курсом рубля — тем, что в конечном счете делает их жизнь хуже напрямую.

Далее, общественная кампания признает, что хороших кандидатов на выборах нет, но в общих чертах использует уже знакомую всем механику «умного голосования». В критический момент за несколько дней перед выборами один из зарегистрированных кандидатов иронически назначается «спасителем отечества» в духе классического фильма «День выборов», и вся антивоенная Россия агитирует в его поддержку. Возможно, подчеркиваются фантасмагорические, гротескные достоинства такого кандидата, что будет полезно для того, чтобы за него голосовала, скажем, традиционная аудитория ЛДПР или КПРФ. Так, чтобы у людей, выступивших на выборах против войны, были дополнительные гарантии безопасности за счет размытия аудитории.

Лозунгами такой кампании могли бы стать призыв «Заканчивай!» и образ «Владимира, укравшего будущее». Кандидата, назначенного «спасителем отечества», возможно, стоило бы выбрать буквально по случайному жребию в прямом эфире (шоу не хуже последних дебатов о «расколе в оппозиции»). Ведь хороших кандидатов можно не ждать, а попытки рационального выбора могут оттолкнуть тех антивоенно настроенных избирателей, для кого неприемлемо голосовать, например, за кандидата-коммуниста. Жребий редко работает в современных политических системах за исключением суда присяжных как элемента судебной власти, но когда-то считался наиболее эгалитарным из всех возможных политических практик.

Назовем модель такой кампании «сверхумным голосованием». К результатам жребия невозможно подготовиться Кремлю, и против его итогов не имеет смысла спорить, речь идет о слепом случае. Кампания такого типа предполагает отказ от моральных оценок кандидата, выбранного символом антивоенного сопротивления. Он, скорее всего, будет негодяем, но для кампании важно только то, какую функцию он выполнит: напротив его фамилии можно ставить протестные отметки в бюллетене.

Здесь трагедия российской демократии приобретает известные черты балагана. Но кажется, что на пляску смерти, организованной Путиным, отвечать можно не жалобами, но лишь чем-то жизнеутверждающим. Например, тезисом о том, что россиянам, несмотря на весь патриотизм, хотелось бы еще по возможности пожить — и буквально любой человек кроме Путина дал бы стране больше шансов на это.

Беспроигрышная лотерея Путина и цели оппозиции

Сорвать имитацию, организованную ради переназначения Путина, практически невозможно, поскольку реальность и настроения людей почти не влияют на нее в принципе. Именно поэтому в заголовок я вынес тезис о том, что битва будет проигранной. Любая тактика оппозиции оставляет Путина формальным победителем соревнования, дизайн которого специально разработан под него. Но прагматический результат, за который стоит бороться, сводится к следующему:

• заставить систему фальсификаций работать на отказ, чтобы в ней росло число случаев саботажа;
• добиться консолидации протестных голосов в поддержку альтернативного кандидата;
• добиться массового участия лидеров общественного мнения в антивоенной кампании, направленной на мобилизацию людей на голосование за альтернативного кандидата;
• сделать видимой позицию «Нет», «Заканчивай!» как для участников голосования непосредственно на избирательных участках и в социальных медиа, так и для мирового сообщества.

Всего три года назад на фиктивном референдуме о путинской конституции более 20% избирателей, или 16 млн человек, пришли на участки, чтобы сказать свое «нет». Если эту цифру удастся удвоить в ходе фиктивных президентских выборов, то, что было запланировано как шоу одного актера, станет платформой для поиска мира и будущего.