Это очень известный дом. Во время визитов в Украину к нему непременно приезжают фотографироваться премьер-министры европейских держав и прочие именитые гости. Здесь, спустя несколько недель после окончания боев, снимался клип «Стефания» группы Kalush Orchestra, который выиграл Евровидение-2022. Снимки того, что от него осталось, как снимки сталинградского дома Павлова, облетели весь мир.
Как и дом Павлова, здание на Гостомельском шоссе несколько раз переходило из рук в руки. Шли ожесточенные бои. Именно здесь остановили наступление российской армии на Киев. Не «где-то здесь», а именно в этом доме и его ближайших окрестностях. Линия соприкосновения проходила прямо по улице.
Из 216 квартир сгорело около половины, остальные сильно повреждены. Дом сильно разрушен, но все-таки устоял. Эксперты говорят, что, несмотря ни на что, его можно восстановить. Если это произойдет, он станет символом не только сопротивления, но и возрождения.
Дом в Ирпене, по адресу Гостомельское шоссе, 24/1. Фото: Алексей Карпович
…Так случилось, что бои в Ирпене в марте прошлого года я видел в прямом эфире, в режиме онлайн. Написал старой знакомой в Киев узнать, что у них происходит. «А вот смотри», — сказала она. На экране что-то грохотало, горело, на расстоянии нескольких метров рушилось высотное здание.
Линия соприкосновения. Источник: DeepStateMAP
Все это казалось настолько невероятным, что я не поверил. Тогда никто никому не верил, ходило много фейков, в информационном пространстве царил полный хаос. Писали, что в аэропорту Гостомеля высадился русский десант. Идут бои за Бучу и Ирпень в нескольких километрах от высадки.
Я спросил:
— Какой у тебя адрес?
— Гостомельское шоссе, 24/1, на выезде из Ирпеня.
Это означало, что Вику прямо сейчас идут убивать. Пока я сижу в своей московской квартире.
— Подожди, а как ты там оказалась?
— Я тут живу.
Виктория Журавлева. Фото предоставлено героиней
…Вика Журавлева купила новую квартиру за несколько месяцев до войны. Это стоило дорого. Чтобы купить однушку в Ирпене, она продала двушку в Киеве. Место называется «Ирпенские Липки». Лес, озеро, ландшафтный дизайн, новый монолитный дом с «умными» квартирами, оснащенными по первому классу. Это тогда. А сейчас, конечно, руины.
Был сделан ремонт, докупалась мебель. Седьмого февраля Вика купила диван, а 24-го началась война.
По прямой от Ирпеня до Киева километров семь-восемь.
— Он довольно большой, — говорит Вика, — пешочком часа два из конца в конец. Изначально это был пригород с частным сектором и парой небольших предприятий. Писательские дачи, санатории и дома творчества. Курортная зона. Когда случился Чернобыль, начали строить девятиэтажки для чернобыльцев. В 2014 году, когда началась война, сюда переехало много переселенцев с Востока. И только лет семь назад его стали отстраивать как что-то современное, комфорт-класса. Город разделен на две части железной дорогой, я выбрала ту, где плотность застройки меньше.
Но пожить там не успела. Город попал под раздачу сразу после начала боевых действий.
— Я проснулась от звонка подруги из Киева, она сказала, что сегодня не надо выходить на работу, потому что началась война. И тут же появились вертолеты. А второго марта первый раз прилетело, прямо рядом со мной, я тебе присылала фотку.
— Почему ты не уехала после первого же выстрела?
— Не хотелось поддаваться панике, казалось, что безопаснее оставаться на месте, чем дергаться. А дальше так просто уже было не выехать. Мосты были взорваны. Начались авианалеты, это самое страшное. Они рвались к Киеву через нас. Пытались зайти с одной стороны, с другой. Первый бой был со стороны Бучи. Тут же всё рядом, города разделены не очень сильно, один плавно перетекает в другой. Из нашего дома хорошо видна Буча, она прямо за озером.
Об ужасе, который происходил в это время в Буче, Вика не знала. И никто в доме не знал, пока русские не ушли. Но они ведь и в Ирпене стояли, во второй половине марта 2022-го Ирпень был оккупирован на две трети. Историческая справка: однажды Ирпень уже оккупировали. В 1941 году, немцы.
— Зашли в мой дом и в частный сектор. У нас не было такого, как в Буче, где вывозили технику на трофеи. Когда мы вернулись, двери были взломаны, у соседа бронированная дверь — ее тупо взорвали. Видимо, ночевали: спальники разложены. У меня пропала вся туристическая снаряга, рюкзак, стремянка. Двери поснимали, чтобы оборудовать огневую точку. Не столько грабили, сколько использовали всё, что было под рукой.
Жители дома расчищают последствия обстрела. Ирпень, Гостомельское шоссе, 24/1. Фото: Виктория Журавлева
Почему так отчаянно бились за дом 24/1, ясно, если взглянуть на фото. Это стратегически важная точка, отсюда открывается удобный обзор на 270 градусов до самого Киева. Дом построен ступенчато, в каждом подъезде максимум 11 этажей, минимум шесть. Огневая точка с уступа может контролировать все окрестности. Именно поэтому здание и стояло так долго, когда все вокруг было уже уничтожено. А когда поняли, что удержаться там не получится, начали массированный ракетный обстрел.
— 16-го числа было прямое попадание по крыше, начался пожар, загорелись мансарды. МЧС не смогла проехать из-за обстрелов, несколько оставшихся жильцов пытались потушить пожар сами, но ничего не вышло, полностью выгорели верхние этажи. А после 16-го уже стали хреначить из всех видов оружия на убой.
— Там еще оставались люди?
— К счастью, нет. Я уехала 11-го. Неделя перед этим была самой тяжелой. Пропал газ, разнесло распределительную будку, пропали свет и вода. Практически не было связи. После этого я стала выбираться. Но выехать уже было проблематично: шансы 50 на 50, потому что машины расстреливали. У меня сосед с машиной, у него уже был на исходе бензин, а он все еще возил соседских бабушек и детей на Романовку. Романовский мост был взорван, переходили понизу. Три дня мы сидели на низком старте, ждали, когда дадут коридор. После меня в доме осталось человека четыре, они, видимо, и тушили пожар. Утром 17-го они ушли пешком, дошли куда смогли, там их подхватили волонтеры и вывезли.
И вот после этого дом стали уничтожать. Сейчас трудно представить, что когда-то в нем жили люди.
— Есть, конечно, более или менее сохранившиеся квартиры, но абсолютно целых нет. Единственное целое окно — мое, я отделалась легче всех. Все посечено осколками, осколки в стене, на кухне, разорваны натяжные потолки, но нет прямых попаданий.
Жители дома расчищают последствия обстрела. Ирпень, Гостомельское шоссе, 24/1. Фото: Виктория Журавлева
Как только появилась возможность, Вика вернулась в Ирпень. Уже год она снимает квартиру в трех минутах от своего разрушенного дома, на соседней улице. Но это не конец истории. Теперь ее главная цель — вернуться домой. Глядя на фотографии руин, я не очень верю, что это возможно, что в доме 24/1 снова будут жить, но, глядя на Вику, верю.
— Мы работаем каждую неделю, иногда каждый день. На предварительной экспертизе нас обнадежили, потому что всё выглядело так, будто дом не выживет. Эксперты сказали: «Ребята, не паникуйте, у вас хорошие стены, каркас и несущие в нормальном состоянии. Дом вполне может быть восстановлен». За свои деньги мы заказали подробную экспертизу, для ее проведения пришлось расчистить завалы. Расчищали все лето. Там были плотные слои стекла, кирпичей, бетона — выше моего роста. За один день у нас уходило от 500 до тысячи мешков. Подвалы были сильно завалены. Сгребли, вывезли и начали «доставать» местные власти.
— А по закону вас обязаны восстановить?
— Да, но на это нужны очень большие средства. К тому же механизмы сейчас только вырабатываются, всё выясняется по ходу дела. Понимаешь, у нас действительно масштабные разрушения.
— То есть проще снести?
— Нет. Сносят панельные девятиэтажки, построенные в девяностых. Восстановить их невозможно, всё сгорело в бетон. А наш дом монолитный, там достаточно просто всё перекладывается.
Жители дома расчищают последствия обстрела. Ирпень, Гостомельское шоссе, 24/1. Фото: Виктория Журавлева. Фото: Алексей Карпович
Люди упорно хотят восстановить дом. Уже год. И делают для этого невозможное. Они даже пытаются воссоздать ландшафтный дизайн. Он сильно пострадал, половина сосен и растений сгорела. Но то, что осталось, они сохранили и возродили.
Фото: Виктория Журавлева
— Вика, это вызвано практической необходимостью, вам жить негде?
— Знаешь, мы бы нашли где жить. Нет, это упрямство, это принципиально. Надо возвращаться к мирной жизни, а не любоваться руинами. Если дом восстановят, значит, мы сильные, значит, вопреки всему выживем.
Делайте «Новую» вместе с нами!
В России введена военная цензура. Независимая журналистика под запретом. В этих условиях делать расследования из России и о России становится не просто сложнее, но и опаснее. Но мы продолжаем работу, потому что знаем, что наши читатели остаются свободными людьми. «Новая газета Европа» отчитывается только перед вами и зависит только от вас. Помогите нам оставаться антидотом от диктатуры — поддержите нас деньгами.
Нажимая кнопку «Поддержать», вы соглашаетесь с правилами обработки персональных данных.
Если вы захотите отписаться от регулярного пожертвования, напишите нам на почту: [email protected]
Если вы находитесь в России или имеете российское гражданство и собираетесь посещать страну, законы запрещают вам делать пожертвования «Новой-Европа».
