«Яркий пример — ситуация с рекой Иква [протекает через Львовскую, Тернопольскую и Ровенскую области]. Из-за попадания ракеты в склады, где хранились удобрения в Тернопольской области, произошла утечка минеральных удобрений в реку Иква. Госинспекция проверила воду, и показатели аммония были превышены в 163 раза. Людям, которые живут неподалеку, настоятельно советовали не употреблять воду из колодцев [из-за риска отравления химическими веществами]. Кроме этого, сообщали о большом количестве погибшей рыбы», — отмечает Садогурская.

ОО «Екодія» с 24 февраля фиксирует случаи загрязнения и воздействия на окружающую среду. Часть этих случаев касается экологических преступлений. С первых дней были зафиксированы обстрелы и бомбардировки промышленных и энергетических объектов, поджоги лесов, взрывы нефтебаз, загрязнение Черного и Азовского морей (в первую очередь, из-за затопления судов).

Также 24 февраля произошел взрыв вражеского снаряда на территории Трипольской ТЭС, которая расположена на Днепровском побережье в 45 км к югу от Киева и является крупнейшим поставщиком электроэнергии в Киевскую, Черкасскую и Житомирскую области.

По мнению экспертки, эти и другие действия российской армии на территории Украины можно рассматривать как экоцид, и такой термин даже внесен в украинское законодательство. Конечно, часть действий России во время войны могут не быть классифицированы как экоцид, но они также несут очень тяжелое влияние на окружающую среду. Уже сейчас «Екодія» насчитала 277 случаев.

«По тем данным, которые у нас есть, наибольшее количество случаев влияния на окружающую среду зафиксировано в Луганской, Донецкой, Харьковской и Киевской областях. Это те районы, где непосредственно шли и идут активные боевые действия. Но также почти в каждом регионе Украины есть те или иные зафиксированные случаи загрязнения окружающей среды. Каждый подрыв нефтебазы, индустриальных объектов, химических заводов, повреждение резервуаров с удобрениями — все это может нести и несет угрозу окружающей среде и здоровью людей на всей территории Украины», — объясняет Садогурская.

Пострадают ли соседние страны?

Не стоит забывать и о радиационной угрозе, которая не потеряла своей актуальности даже спустя 36 лет после аварии на Чернобыльской АЭС. В первые дни российского вторжения гамма-излучение в Чернобыльской зоне примерно в 28 раз превышало годовой предел. Это произошло в результате движения большегрузного транспорта при перемещении российских войск, которые больше месяца держали атомную электростанцию под своим контролем.

В настоящее время в Украине работают 15 ядерных реакторов в 4 разных местах. Выброшенные обломки и радиация при атаке могут разлететься на тысячи километров, что приведет к тяжелым проблемам со здоровьем (например, к раку щитовидной железы) не только в Украине, но и в ближайших странах.

Садогурская объясняет: Россия через военные действия осуществляет влияние на ядерные объекты в Украине. Передвижение российской техники по Чернобыльской зоне, вероятно, расширило территорию загрязнения. Запорожская АЭС в Энергодаре до сих пор находится под российской оккупацией. Любые серьезные повреждения могут привести к катастрофе не только в Украине, но и во всем мире, поскольку ЗАЭС — крупнейшая атомная электростанция в Европе и пятая в мире.

Военные действия на территории Украины абсолютно точно навредят и соседним странам, подчеркивает экспертка. Загрязнения атмосферы и в особенности вод проявятся не только в пределах Украины, так как все водные ресурсы — это движущиеся объекты, а значит, загрязненная вода из рек и озер рано или поздно попадет в море.

«Уже сейчас эксперты фиксируют загрязнение моря и морских экосистем. В том числе, ученые говорят о негативных последствиях разлива нефтепродуктов, которые могут влиять не только на побережье Украины, но и на соседние страны. Если говорить о Черном море, уже есть данные о выбросе дельфинов из воды возле Турции, Болгарии, Румынии. В частности, ситуацию связывают с постоянным передвижением российских кораблей в акватории Черного моря и использованием гидролокаторов, что влияет на морских млекопитающих. Мины и подводные взрывы тоже могут угрожать дельфинам, — говорит Садогурская. — Как мы видим, тот факт, что война происходит на территории Украины, имеет значительное влияние и на соседние страны. И даже не в долгосрочной перспективе, а уже сегодня».

Даг Вейр, директор по исследованиям и политике в британской Обсерватории конфликтов и окружающей среды (CEOBS), объясняет, что место, где проходит война, и ее длительность имеют свои особенности и последствия для экологии. Если теракты и схожие инциденты наносят прямой ущерб окружающей среде, то длительные войны приводят вдобавок и к социальным изменениям.

В разговоре с «Забороной» Вейр обращает внимание на то, что мир сегодня стал свидетелем политики, которая может негативно повлиять на окружающую среду Европы. В качестве примера он приводит продовольственный кризис, вызванный российским вторжением в Украину [речь о нем пойдет дальше], который отвлекает внимание от политики, направленной на улучшение биоразнообразия. В то же время мировые правительства сегодня вновь обращают внимание на экологические последствия войн. Важно это еще и в контексте завершения работы над новыми нормами международного права ООН по защите окружающей среды в связи с вооруженными конфликтами. По мнению эксперта, это единственный позитивный момент в сложившейся ситуации.

Как очистить территорию от загрязнений?

Эксперты из ОО «Екодія» считают, что по окончании войны нужно будет работать по принципам зеленого восстановления: в первую очередь — окружающая среда, затем ресурсы — песок, щебень, древесина. Все это стоит добывать так, чтобы не навредить окружающей среде еще больше.

По мнению Садогурской, быстро очистить территорию не получится. Вопросы загрязнения окружающей среды и ее спасения будут подниматься несколько поколений. И влияние от загрязнения украинцы будут ощущать очень долго. Влияние российского вторжения и его последствия важно фиксировать, чтобы знать, с чем нужно будет работать после войны.

«Юристы и эксперты уже сейчас обсуждают вопросы компенсаций. И они объясняют, что критически важно фиксировать все влияния войны на окружающую среду. Опыт других стран показывает, что информацию нужно собирать уже сейчас, чтобы дальше было проще подтвердить негативное воздействие. К сожалению, оценить влияние и понять весь масштаб мы сможем только после войны», — говорит экспертка.

И хотя в ОО «Екодія» не исследовали вопрос утилизации отходов, однако Садогурская отмечает, что украинские Министерство развития общин и территорий и Министерство окружающей среды разрабатывают программы, чтобы понять механизмы утилизации и повторного использования отходов после войны. Например, касаемо строительных отходов, часть из которых можно будет использовать для восстановления страны.

«То, что нельзя использовать, нужно будет утилизировать. Но, в первую очередь, важно все утилизировать так, чтобы эти остатки не нанесли вреда окружающей среде в будущем», — резюмирует Садогурская.

Даг Вейр, в свою очередь, отмечает необходимость разного подхода к обращению с послевоенными отходами — будь-то разбитая техника, куски ракет или строительный мусор. Последний, к примеру, требует особого подхода из-за перспективы загрязнения асбестом и другими материалами. На данный момент масштабы загрязнений в Украине еще неизвестны, но, исходя из опыта войны в Сирии, на утилизацию такой массы отходов могут понадобиться невероятные ресурсы и финансирование.

«Существует международный опыт работы с мусором из таких мест, как Мосул и Алеппо, но масштабы и срочность восстановления в Украине могут означать, что экологические стандарты не так высоки, как должны быть, — отмечает Вейр. — В случае поврежденных военных транспортных средств это будет огромным мероприятием, многие из них будут содержать опасные химические вещества или остатки взрывчатых веществ, с которыми необходимо правильно обращаться».

Часть 2. Продовольствие

Угрожает ли война дефицитом продовольствия в Украине?

Кроме экологической ситуации под вопросом оказалась и аграрная сфера. Из-за войны значительное количество земель, где раньше засевали агрокультуры, сейчас находятся под временной оккупацией, стали местом боевых действий или передвижения российских войск. Однако на сегодняшний день все свободные участки засеяны зерном в полном объеме, объясняет в разговоре с «Забороной» заместительница директора «ПроАгро Груп» Мария Колесник.

«Заборона» уже рассказывала, что на внутреннем аграрном рынке полномасштабное российское вторжение сильно не отразится, поскольку Украина всегда производила аграрную продукцию с большим избытком, направляемым на экспорт. До войны Украина была одним из ведущих экспортеров зерна, рассказывает «Забороне» Колесник. Тогда как первенство в экспорте пшеницы и кукурузы принадлежат России и США соответственно. Но главные лидеры на европейском рынке — это страны ЕС, США, частично Аргентина и Украина. Последняя — ведущий экспортер на рынке пшеницы, кукурузы и ячменя. Почти половину в мировой торговле занимает украинское подсолнечное масло.

«До войны, по крайней мере, наша техника и технологии позволяли выращивать достаточно продуктов и разводить достаточно животных как для внутреннего рынка, так и для внешнего экспорта. Наши внутренние потребности вообще намного меньше, чем мы создаем продукции», — отмечает Колесник.

Однако, начиная с 2022 года, украинский агросектор существенно пострадал от российской агрессии. По информации Колесник, в Украине от старого урожая осталось 25 миллионов тонн зерна. До 1 июля 2022 года это зерно нужно было вывезти на экспорт, однако Украина не смогла этого сделать из-за блокировки россиянами портов в Одессе и временно оккупированном Бердянске.

Также, со слов экспертки, в начале года в Украине было примерно 55 миллионов мощностей по хранению зерна, из них 13 миллионов уже потеряны. Частично их разбомбили россияне, частично они находятся на оккупированных территориях. То есть часть мощностей потеряна, вывезти то, что есть из портов, невозможно, при этом все остальные элеваторы заполнены старым зерном. В конце июня начнет поступать новый урожай — неплохой, хоть и меньше прошлогоднего, поскольку аграрии сеяли зерно весной в полном объеме и везде, где только можно. Но Украина банально не может его реализовать.

«То зерно, которое до сих пор находится в портах, Россия ворует. На сегодняшний день есть официальные кражи. Россия этим гордится, вывозит зерно из Херсона, Донецкой области. Есть страны, которые отказались его покупать, в том числе Ливан и Египет. Наше Министерство иностранных дел выразило ноту протеста, потому эти страны отказались от покупки. Но есть Сирия, которая готова покупать все и стать таким перевалочным хабом, для того чтобы «обелить» это зерно и дальше переправлять его по региону», — подчеркивает Колесник.

Чего стоит ждать Европе и миру?

До полномасштабного вторжения в Украине существовала широкая логистика и география для экспорта своих продуктов. Импортерами были не только страны ЕС — зерно и пшеница шли на Ближний Восток и в Северную Африку (Тунис, Египет, Бангладеш, Индия). Но из-за закрытия и заминирования портов Россией часть из этих стран может не получить необходимое зерно, что может обернуться для них продовольственным кризисом.

Мария Колесник отмечает, что Европа (в частности Испания, Португалия и Нидерланды) потребляла исключительно кукурузу. В экспорте пшеницы в Северную Африку и страны Азии Украина конкурировала с Францией. Более того, за последние годы Украина увеличила свое присутствие на рынке зерна в Китае. То есть фактически страны ЕС не пострадают из-за российского вторжения так сильно, как наиболее уязвимые страны в Африке.

«Хотя у нас и нет сейчас портов, но мы пытаемся перевозить продукты поездами. Есть существенная проблема, что наши поезда не могут все зерно перевезти в Европу, а затем на европейские порты. Просто физически невозможно. Сейчас наши поезда попытаются вывозить примерно по полтора миллиона тонн экспорта в месяц. Но нам нужно 7 миллионов. Представьте, как это сложно. Объемы, которые мы не можем вывезти, — это то, что недополучает мир. То есть наши 25 миллионов тонн тупо лежат, и мы внутри страны их не съедим», — отмечает Колесник.

Она также обращает внимание на то, что продовольственный кризис в мире существовал и до 24 февраля, однако сейчас с ростом цен на зерно он только усугубляется. Россия же использует зерно как оружие и как рычаг давления для того, чтобы со страны сняли санкции.

Для Украины очень остро стоит потребность реализовать прошлогоднее зерно — это деньги для аграриев и для страны, еда для мира. Если Россия не разблокирует порты или Украина не сможет экспортировать зерно, цены будут только расти.

«Мы обращаемся и к ООН, и к ведущим странам с просьбами организовать нам так называемые гуманитарные конвои, которые будут идти в наши порты Одесской области и помогут вывезти зерно. Но несколько иностранных судов были просто расстреляны, поэтому страховые компании отказываются от того, чтобы корабли заходили в Черное море», — объясняет экспертка.

Сегодня правительство Украины пытается договориться с Европой о создании так называемых сухих портов в Польше. Эти хабы позволили бы увеличить пропускные возможности украинской железной дороги. Кроме этого, Польша позволила уже сейчас завозить зерно по транзиту без дополнительной сертификации.

«Проблема в том, что в Европе поездами перевозят около 10% груза, железная дорога для них — не столь весомый канал для перевозок. И мы хотим продвинуть наш объем зерна в этот узкий канальчик. Потому что везти фурами зерно в Роттердам будет стоить на вес золота», — заключает Колесник.

Часть 3. Энергетика

Какое влияние война оказала на энергетическую политику в Украине?

Долгое время Украина пыталась отделиться от энергетических систем Беларуси и России. И только накануне полномасштабного вторжения этот план удалось осуществить, говорит «Забороне» руководитель отдела энергетики ОО «Екодія» Константин Криницкий. Процесс обособления начали планировать еще в 2017 году. Много денег вкладывалось в техническую модернизацию и улучшение структуры.

«Чтобы проверить, как работает энергосистема, отделенная от России и Беларуси, в 2022 году планировалось провести два тестовых периода. Один зимой, один летом — каждый по три дня. Мы должны были отсоединиться на три дня, поработать изолированно, посмотреть, насколько стабильно работает наша система, а затем присоединиться назад. Вечером 23 февраля мы отключились, но примерно через 7 часов началось полномасштабное вторжение, и три недели мы работали как изолированный остров. Потому что, во-первых, был очевидный риск, что нас не подключат назад, а во-вторых, министр энергетики [Украины] принял политическое решение, что мы не присоединяемся», — объясняет Криницкий.

По словам эксперта, все три недели в изолированном режиме после отключения от России и Беларуси прошли хорошо. Украинская энергосистема справилась без аварий или сильных перепадов. Это было удивлением как для украинских энергетиков, так и для европейских.

А уже 16 марта Украина стала членом так называемого энергетического Евросоюза — присоединилась к европейской энергетической системе ENTSO-E. «Заборона» ранее рассказывала о главных плюсах энергетической евроинтеграции. Впрочем, Криницкий отмечает, что присоединение это частичное, и украинская энергосистема до сих пор не интегрирована до конца. В случае аварии или поломки на угольных и атомных ТЭЦ Европа в экстренном случае может поддерживать украинскую энергосистему и давать электроэнергию.

«Таким образом, мы обезопасили себя на случай, если Россия будет бомбить все наши ТЭЦ и АЭС. В этой ситуации у нас, по крайней мере, останется электроэнергия в домах. Однако сейчас требуется дополнительная работа над модернизацией нашей энергосистемы, чтобы мы смогли на коммерческих условиях покупать и продавать электроэнергию. На это делает ставку Министерство энергетики [Украины], поскольку это одна из составляющих пополнения государственного бюджета. Но все это планируется по окончании войны. Сегодня Украина сотрудничает с поляками, чтобы расширить нашу возможность импортировать электроэнергию в ЕС», — добавляет Криницкий.

По его словам, в Украине на сегодняшний день ситуация с энергоресурсами сложная. Россияне захватили ЗАЭС, а это 40% общей атомной мощности Украины, поэтому существует риск, что снабжение электроэнергией оттуда прекратится вообще. Уже сейчас Россия требует оплаты Украины за пользование ресурсами Запорожской атомной электростанции. Кроме того, остается и риск повреждения других АЭС в стране.

При этом, подчеркнул Криницкий, Украина планирует перевести все атомные электростанции с российского топлива на американское и полностью отказаться от любых российских ресурсов.

В Украине за более чем 100 дней войны были разрушены Кременчугская, Ахтырская и Луганская ТЭЦ. Запорожская и Славянская теплоэлектроцентрали приостановили свою работу. Эксперт отмечает, что сейчас в Украине снизился спрос на электроэнергию из-за войны и отсутствия отопления, поэтому внутри страны ее остается больше, чем нужно. И хотя добыча угля, используемого ТЭЦ в качестве топлива, продолжается, в «Екодії» и других общественных организациях уже определенное время рассматривают возможность вывода из эксплуатации части шахт.

«Последние четыре года мы работали с Покровском, Добропольем, Мирноградом и другими угольными городами Донецкой области, чтобы трансформировать их экономику в случае будущего закрытия угольных шахт. Общались с местными властями, [обсуждали] какие есть варианты для местной экономики и на что можно перейти, чтобы обеспечить энергоэффективность. К примеру, шахты в Мирнограде до сих пор работают, и даже немного увеличилась добыча. Но при этом некоторые шахты в начале войны были затоплены, и я не думаю, что их можно будет реанимировать и вернуть к жизни. Также есть исследование о возможности отказа от угля [в Украине] до 2030 года и замене его на возобновляемые источники. Исследование показало, что можно закрыть треть угольных станций в Украине, и никто ничего не почувствовал бы», — говорит Криницкий.

По его мнению, сейчас Украина должна развивать децентрализованную генерацию энергии. То есть не создавать большие станции, а сосредоточиться на маленьких отдельных общинах и использовать для них источники возобновляемой энергии: солнце, ветер, воду, биомассу.

Отдельный вопрос — это подготовка к отопительному сезону. Пока идет война, непонятно, какие энергетические мощности будут точно работать. Президент Украины Владимир Зеленский отметил, что Украина уже сейчас готовится к отопительному сезону, и в этом году всю внутреннюю добычу газа и угля за границу не будут продавать.

«Министерство энергетики сейчас пытается сделать нефте- и газодобычу основой энергонезависимости Украины. Мы как ОО, правда, с этим не согласны. Подчеркиваем, что энергия должна быть возобновляемой. Но пока идет война, возможности для стратегической адвокации несколько ограничены. При этом для государства очень важно определиться, какой будет наша энергосистема в долгосрочной перспективе. С получением кандидатства на вступление в ЕС переход на возобновляемые источники энергии должен ускориться, ведь это одна из основных политик ЕС в сфере энергетики — Европейское зеленое соглашение», — говорит Криницкий.

Он также отмечает, что открытым остается вопрос передачи российского газа и нефти по трубопроводу через Украину в Европу. Украина в этой ситуации подчеркивает, что она надежный партнер и только старательно выполняет свои обязательства. Если ЕС согласится с эмбарго российского топлива, Украина сразу перекроет доступ. О том, чтобы в одностороннем порядке перекрыть трубу, речь не идет — Украина не собирается нагнетать отношения с Евросоюзом.

«Все эксперты понимают, что мы не сможем прокачивать энергоресурсы из России вечно. Как вариант, украинское правительство предложило сделать Украину, особенно запад, хабом для газа и нефти из других стран. Это один из планов, чтобы остаться игроком на этом рынке. Также, возможно, в будущем мы сможем транспортировать по этим трубам наш водород вместо российской нефти и газа. Но именно его транспортировка по существующей газотранспортной системе вызывает сомнения из-за риска огромных потерь», — объясняет эксперт.

Может ли Европа без потерь отказаться от российских энергоресурсов?

Константин Криницкий считает, что да, это возможно. Но, по его мнению, важно не заменить нефть и газ одной страны другой, а постепенно внедрять энергоэффективные средства, снижать потребление и использование газа и нефти в ЕС.

«Сначала нужно снижать энергопотребление и использование, затем перейти на возобновляемые источники энергии (ВИЭ). ЕС представил свой план RepowerEU, где они в ближайшее время хотят увеличить у себя использование зеленого (возобновляемого) поколения (ВИЭ). Но в этом плане до сих пор прописано использование небольшого количества газа, нефти и атомной энергии. Для ЕС, с одной стороны, это замена поставщика ископаемого топлива, то есть отказ от ресурсов России. С другой стороны — развитие зеленой энергетики. Однако должна быть приоритетизация, и страна должна на чем-то остановиться. Например, есть нефть российская и есть нефть катарская, режим в Катаре ненамного лучше, чем в России, и кто знает, куда пойдут эти деньги, может, на другую войну», — объясняет Криницкий.

Эксперт надеется, что Европейский союз отнесется к отказу от ископаемого топлива более благоразумно. Еще до войны существовали дискуссии о том, чтобы сделать газ переходным источником энергии между ископаемым и зеленым. Однако, если бы не война, переход происходил бы с российским газом.

По мнению Дага Вейра, ситуация в Украине заставила большинство политиков задуматься о незащищенности, которую создает зависимость от ископаемого топлива. Однако эксперт не уверен, хватит ли у них мудрости и смелости ускорить переход к возобновляемым источникам энергии: «Вторжение России, финансируемое нефтью и газом, должно стать тревожным сигналом для Европы и всего мира. Зависимость от ископаемого топлива делает нас более политически незащищенными и ускоряет климатический кризис, наша коллективная безопасность требует, чтобы мы ускорили переход на возобновляемые источники энергии».

Хотя Украина и требует немедленного отказа от российских энергоресурсов, это не произойдет быстро. Угольный бан заработает только с августа 2022 года, то есть Россия и сегодня продолжает получать средства. Нефтяное эмбарго возможно начнется в следующем году, а газовое эмбарго не рассматривается вообще.