От Оппенгеймера до Путина

28 января 1992 года, выступая перед конгрессом с ежегодным посланием, 41-й президент США Джордж Буш-старший заявил, что коммунизм умер, а Америка с божьей помощью выиграла холодную войну. Но вышедший на Netflix в середине марта 2024 года документальный сериал, рассказывающий про ту самую холодную войну, начинается с танковых учений НАТО на полях и в лесах Литвы, рядом с белорусской границей, в 2022-м. Выходит, холодная война продолжается? Так считает один из экспертов сериала, колумнист The Atlantic и почетный профессор Военно-морской Академии США Том Николс:

«Если холодная война — это состояние конфликта, в котором мы не ведем прямых военных действий с противником, обладающим ядерным оружием, но остаемся врагами, то у нас новая холодная война с русскими», — говорит Николс.

Следующий кадр: Родина-Мать воздевает руки со щитом и мечом над освещенным рассветным солнцем Днепром. Киев. Февраль 2022 года. Мировые телеканалы передают новости о стягивании российской военной техники к украинской границе.

Действие сериала начинается не хронологически, с Потсдамской конференции и подписания Парижских соглашений, а здесь и сейчас, во время вторжения России в Украину. Оно не останавливается на «смерти коммунизма» и крахе страны, носившей название «Советский Союз». В интервью подкасту CBS News режиссер сериала Брайан Наппенбергер рассказывает, что он и его команда уже два месяца изучали, в каком состоянии ядерные арсеналы мировых держав находятся на сегодняшний момент: когда случилось 24 февраля и началось полномасштабное вторжение России в Украину. Именно это определило точку входа и выхода нарратива — в современной Украине.

Девятичасовое полотно Наппенбергера (сериал требует сил и выдержки, каждая серия идет больше часа) выполняет по сути ту же задачу, что и главная битва вокруг 90-х — «Предатели» ФБК и Марии Певчих. Только делает это на иной глубине: касаясь и Голодомора, и коллективизации, и даже Октябрьской революции 1917 года, — чтобы ответить на вопрос «как мир оказался в той точке и времени, где мы находимся сейчас». Или, словами американского историка Тимоти Нафтали: «Не зная холодной войны, невозможно понять Владимира Путина». Как и в сериале ФБК, тут говорят про залоговые аукционы и коррупцию ельцинского времени: ей посвящена целая серия, а в качестве одного из экспертов выступает Михаил Ходорковский. Кроме него, о событиях девяностых, нулевых и десятых годов рассказывают Екатерина Котрикадзе, Михаил Зыгарь, Дэвид Ремник и Майкл Макфолл. Но 90-е и начало нового века — это только последние главы. Создателей сериала не слишком интересует, как олигархи разворовали Россию, а Путин пришел к власти методами террора и устрашения (хотя нам покажут кадры, где еще молодой Патрушев рассказывает про мешки с «рязанским сахаром»). 

Зрители видят масштаб истории и масштаб людей: протестующих в советской Польше, протестующих в Берлине и Лейпциге в ГДР, протестующих и расстрелянных за протест на площади Тяньаньмэнь в Пекине, протестующих в еще советском Вильнюсе, в августовской Москве, на Крещатике. Но одновременно с борьбой за свободу показана и другая сторона: экспансивная сторона силы, держащей палец на ядерной кнопке.

Сериал сделан американской продюсерской компанией Наппенбергера и его партнеров, профинансирован Netflix. У камеры, рассматривающей главный мировой конфликт второй половины XX века, американская линза, но сказать, что американцы показаны хорошими ребятами, а советский, красный коммунистический мир — воплощенным злом, нельзя. Здесь обе стороны воплощают собой зло, выраженное в пренебрежении обычными людьми, — в том числе и своим собственным народом.

Первая серия «Атомной бомбы» расширяет пространство «Оппенгеймера» Кристофера Нолана. Уже через неделю после того, как ученые открыли, что атом можно расщепить, Оппенгеймер разрабатывал наброски атомной бомбы. Фильм Нолана подробно показал нервную гонку амбициозных ученых и военных с главной целью — опередить нацистскую Германию. Но он не рассказывал о жертвах испытаний на территории самих США и не показал, что стало с людьми в Хиросиме и Нагасаки после взрыва. Сериал — и Наппенбергер говорит об этом с особой гордостью — дает интервью с выжившими после взрыва атомной бомбы, свидетелями катастрофы (на тот момент — маленькими детьми). Эта серия длится как полнометражный фильм, час двадцать, и в ней есть эксперт, называющий действия Америки военным преступлением, и эксперт, который аргументирует, почему сбрасывать бомбу на густонаселенные города без крупных военных предприятий было оправданно.

Сериал подробно освещает Карибский кризис. Сегодня он начинает восприниматься не как перевернутая страница истории, а с ощущением ужаса от катастрофы, способной буквально, в прямом условно, уничтожить мир (каким мы его знаем). 

Ядерные испытания Америки, их планы и разработки сценариев ядерной войны с Россией и Китаем, которые включали оценку жертв, начинавшуюся от 275 млн человек (и это до выпадения ядерных осадков), тоже поражают. В сети можно найти много негативных отзывов на сериал, негодующих, например, что не показано «участие Виктории Нуланд в событиях Евромайдана», но такие претензии скорее выдают русских ботов. Правительство США в сериале Наппенбергера — хладнокровная машина манипуляций, а ЦРУ — едва ли не главный ее аппарат, организующий перевороты в странах Латинской Америки и Ближнего Востока и посылающих пачками агентов во все уголки мира. Дэниэл Эллсберг, военный аналитик, экономист и активист, рассекретивший документы Пентагона в 1971-м, говорит, что фильм Стэнли Кубрика «Доктор Стрейнджлав, или как я перестал волноваться и полюбил атомную бомбу» — сатира о кровожадных политиках, начинающих ядерную войну, — для него выглядит как документальный фильм.

Но, как рассказывает Наппенбергер в подкасте CBS, в то время угроза всегда ощущалась как угроза, а сейчас мы наблюдаем ведущего на государственном российском телевидении, который рассказывает, как легко разбомбить Лондон «Сарматами» и стереть его с лица земли. Мы все знаем имя этого ведущего. Будничность таких заявлений шокирует режиссера.

Из приятных неожиданностей сериала для зрителей из России следует отметить две. Во-первых, четко проговорено, что Хрущёв согласился отозвать ракеты с Кубы в обмен на аналогичный акт американцев в Турции, где располагаются их базы, что, хотя и является общедоступной информацией, известно далеко не всем. Во-вторых, фигура Михаила Горбачёва в сериале показана глазами европейцев, в первую очередь, жителей Восточной Германии: это помогает понять его образ и значение на Западе, а также — насколько это отличалось от того, как воспринимают первого и единственного президента СССР в постсоветской России. Горбачёв в сериале — не слабый политик, запретивший алкоголь, в итоге разваливший СССР и снимавшийся в рекламе «Пицца Хат», а молодой и открытый к диалогу реформатор. Он противопоставляется анахроничному Хонеккеру, и молчание Москвы во время крушения Берлинской стены показано как мужественный жест доброй воли.

Политики, исследователи и журналисты, свидетели и участники важнейших исторических событий — Наппербергер и его команда взяли интервью не только у переживших Хиросиму и Нагасаки, не только у людей из Восточного Берлина, кто 9 ноября 1989 года первыми перешли через Стену (одна из них называет этот день самым счастливым в своей жизни), но и у политиков и интеллектуалов. Историк Энн Эпплбаум рассказывает о Голодоморе. Премьер-министр Эстонии Кайя Каллас вспоминает поездку с отцом в Восточный Берлин. Бывшая госсекретарь США Кондолиза Райс сообщает, что легендарная фраза Джорджа Буша-младшего о том, что он увидел в глазах Владимира Путина «душу», не была «наивностью». Экс-президент Украины Виктор Ющенко рассказывает об отравлении. «Так уж вышло, что я президент, поэтому я просто буду выполнять свои обязанности», — говорит в последней серии действующий президент Украины Владимир Зеленский. Единственной, кого Наппенбергеру не удалось уговорить на интервью, стала Хиллари Клинтон.

Обсуждая итоги завершившего Каннского кинофестиваля на стриме у Евгения Киселёва, продюсер Александр Роднянский сказал, что война в Украине накладывает на всех, кинематографистов и зрителей, особые требования: «Мы должны говорить на темы, которые каким-то образом объясняют войну, касаются войны и могут приоткрыть [что-то новое] в наших представлениях о том, во что превратилась Россия и как она к этому превращению шла». Девять часов «Атомной бомбы и холодной войны» Наппенбергера полностью соответствует этому критерию.