«Он просто ходил в мечеть»

После аннексии

3 марта 2014 года крымскотатарский активист Решат Аметов вышел с пикетом против российской оккупации в центре Симферополя — оттуда его похитили неизвестные в камуфляжной форме. 15 марта тело активиста со следами пыток было найдено в лесу Белогорского района Крыма. Российская прокуратура год спустя заявила, что установить личности убийц не удалось, и приостановила следствие. Украинские правоохранители сообщили в 2019 году, что подозревают в похищении и убийстве Аметова троих участников «самообороны Крыма».

Еще одним ярким случаем преследования крымских татар стал обыск в офисе крымскотатарского телеканала ATR 26 января 2015 года. Формальным поводом для следственных действий стало возбуждение уголовного дела по факту причинения смерти по неосторожности (109 УК РФ) Игорю Постному и Валентине Корневой, которые погибли в давке на митинге в Симферополе 26 февраля 2014 года. Тогда противники аннексии устроили митинг с целью помешать Верховной Раде провести заседание с обсуждением вопросов о присоединении полуострова к России, а сторонники аннексии пытались их остановить. Митинг против аннексии организовал Меджлис крымскотатарского народа (Меджлис — высший полномочный представительно-исполнительный орган крымскотатарского народа. — Прим. ред.).

Дело 26 февраля стало первым делом против крымских татар. 

20 декабря 2015 года был заочно арестован бывший глава Меджлиса крымскотатарского народ Мустафа Джемилев, который пытался вести диалог с Путиным, чтобы получить гарантии в защиту крымских татар. По информации «Новой газеты», одним из поводов стал визит Джемилева на полуостров в мае 2015 года: за год до этого российские власти запретили ему въезд в Крым. 29 сентября 2016 года Верховный суд признал Меджлис экстремистской организацией и запретил его деятельность.

«Он просто ходил в мечеть»

Нияра, как и многие жены крымскотатарских политических узников, сама активистка, она продолжает бороться за права своего мужа и помогать другим семьям, оставшимся без мужчин. Ее супруг Энвер стал одним из фигурантов по делу «Хизб ут-Тахрир» — сейчас он отбывает наказание за пределами Крыма.

Одним из самых запоминающихся дней стал день обыска. Силовики ворвались в дом и начали стучаться в спальню к супругам, чтобы вручить Энверу постановление об обыске. Мужа Нияры подозревали в принадлежности к «Хизб ут-Тахрир».

— Был тщательно проведен обыск, изъяты все наши телефоны, вся техника. Каждый листочек, найденный в нашем доме, на котором им не нравилось слово, — всё было изъято. [Доходило] вплоть до того, что в детских игрушках они тоже рылись, в машине, в сарае, везде, — вспоминает Нияра.

На фоне сильного стресса у их дочери начались большие проблемы со здоровьем — появились новообразования.

Все обвинения Нияра и ее супруг называют ложными. «Он просто ходил в мечеть», — говорит женщина. По словам Нияры, обвинение строилось на аудиофайлах, которые были записаны скрытым свидетелем: «Он просто приходил в мечеть, когда проходили обычные разговоры между мусульманами. Туда можно зайти в любое время суток. 

Темой записанного разговора была «любовь ради Аллаха», но экспертиза, по словам Нияры, сильно исказила суть диалога. Женщина приводит пример: «Козьден чыкъты. Это значит, что какому-то человеку перестали доверять. А они перевели, что он выколол глаз, потому что это “козь” — это “глаз”, а “чыкъты” — это “вышел”. Они перевели, как им нужно. Намаз — это был ХАМАС, и так далее». В деле оказались и секретные свидетели, которые давали показания анонимно — в лицо их никто не видел.

«Всё, на 19–20 лет ушел»

О том, как работают репрессии в отношении крымскотатарского народа с начала аннексии, на условиях анонимности рассказал один из адвокатов, занимающийся защитой преследуемых крымских татар.

Наибольшее количество дел с 2014 года возбуждено по статье 205.5 УК РФ — «Организация деятельности террористической организации». Всего по делу «Хизб ут-Тахрир» в Крыму сегодня существует 18 групп, в которых состоят от двух до 25 человек, также возбуждены пять индивидуальных дел. В группы подозреваемых объединяют по дате и городу ареста, самая крупная — Симферопольская вторая группа. Также было возбуждено пять уголовных дел «о недоносительстве», по которым четверым фигурантам были выписаны штрафы от 30 до 40 тысяч рублей по статье 205.6 УК РФ — «несообщение о преступлении» за переписки во «ВКонтакте». Пятая обвиняемая в «недоносительстве» Эмине Зекеряева ожидает приговора — уголовное дело было возбуждено в ноябре 2023 года за переписку в 2016 году с гражданкой Украины, проживающей в Сирии.

По словам адвоката, более 120 человек были обвинены в связях с «Хизб ут-Тахрир», однако только пара человек в показаниях подтвердили, что являются членами организации.

«Есть гражданские журналисты, правозащитники — их очень много. И они говорят, что в любом случае их не имеют права в Крыму за это преследовать. К ним как к гражданам Украины неприменимо российское уголовное право. — Адвокат также поясняет, что акцент на принадлежности к запрещенной организации делают российские силовики. — [Кроме того], “Хизб ут-Тахрир” не запрещена в Украине. Они говорят, что вообще не имеет значения, члены “Хизб ут-Тахрир” они или нет, их борьба лежит совсем в другой плоскости».

Противостоять фабрикации уголовных дел сложно, поскольку доказательная база строится на трех составляющих, которые дополняют друг друга: это прослушка, лингвистическая и религиоведческая экспертизы, а также вызов секретного свидетеля.

— Оперативные сотрудники ФСБ ставят прослушку в жилище, либо там присутствует свой человек с прослушкой, — рассказывает адвокат. — Бывают случаи и в мечетях. Разговор записывается, передается оперативным сотрудникам ФСБ. Они передают [материал] экспертам, те делают вывод, что на этой записи они [мусульмане] друг друга называют братьями, говорят «Аллах». Делают вывод, что это тайное собрание членов «Хизб ут-Тахрир». Всё это, по сути, уже готовый приговор. Третий кит — это секретные свидетели, которые говорят: «Эти люди при встрече, не скажем, где, не скажем, когда, не скажем, при каких обстоятельствах, лично говорили мне, что являются членами “Хизб ут-Тахрир”». Это всё заезжает в суд. Всё, на 19–20 лет ушел [человек].

Активизм «выработался»

Селиме, как и Нияра, занимается активизмом. Ее муж Руслан тоже был осужден по делу «Хизб ут-Тахрир». До ареста семья жила обычной жизнью — Селиме воспитывала детей, Руслан работал в небольшом магазине в Бахчисарае: «Город маленький, все друг друга знают. Все знали, что к нему можно в любое время обратиться за помощью. Руслан такой человек, безотказный».

Преследовать Руслана стали почти сразу же, когда он начал заниматься активизмом в поддержку других осужденных. Кроме того, пара часто ходила помогать семьям, у которых арестовали мужчин:

Сначала против Руслана стали возбуждать административные дела, потом — уголовное. Супруги понимали, что рано или поздно их будут преследовать. «Это борьба [российского государства] с инакомыслием, с “экстремизмом”, — говорит Селиме. — Муж по-другому не смог, как и многие остальные ребята, которые сейчас находятся в застенках тюрем и СИЗО. Он не смог просто сидеть, молчать и бездействовать. Это тоже была своего рода какая-то защита религии, в целом крымских мусульман, крымских татар».

По словам Селиме, активизм у нее просто «выработался», поскольку «жизнь заставила». На плаву ее поддерживают другие жены и общая уверенность в том, что их мужья ничего плохого не делали.

Неправильные СМИ

В 2015 году независимая крымскотатарская газета «Авдет» лишилась лицензии СМИ: теперь ее тираж составляет менее тысячи экземпляров и распространяется среди ограниченного круга лиц. Газета «Къырым» тоже переживает нелегкие времена — она практически лишилась финансирования. Крымскотатарский телеканал ATR в марте 2015 года был вынужден переехать в Киев.

— Руководству канала прояснено, что нагнетать обстановку и вызывать у населения чувство напряженности, связанное с тем, что канал дает надежду на возвращение Крыма в Украину, подстрекая других людей к действию, говорит о том, как потом расправятся с теми, кто получил российские паспорта, работа таких каналов на территории республики в нынешнее полувоенное время недопустима, — прокомментировал тогда глава Крыма Сергей Аксёнов.

При этом для создания видимости культурного разнообразия власти Крыма открыли телеканал «Миллет», в котором продвигается провластная повестка и не звучит ни слова о преследовании крымских татар на полуострове.

В череде многочисленных обысков, арестов и заключений в истории преследования крымских татар были совсем трагичные ситуации. 23 ноября 2017 года у 82-летней ветеранки крымскотатарского национального движения Веджие Кашки проходил обыск, во время которого ей стало плохо — женщина скончалась в больнице в тот же день. Кашка была для крымских татар национальной героиней наравне с Мустафой Джемилевым.

Усиление репрессий

В ноябре 2018 года главой УФСБ по Республике Крым и Севастополю вместо Виктора Палагина был назначен Леонид Михайлюк. Адвокат считает, что кадровая перестановка была связана с массовым убийством в керченском политехническом колледже, совершенным Владиславом Росляковым. После прихода нового главы УФСБ было возбуждено самое массовое дело по «Хизб ут-Тахрир» — его фигурантами в 2019 году стали 25 человек. Большинство из них были активистами «Крымской солидарности».

«Мы сразу увидели его (Михайлюка) новый подход, так скажем. Он сразу занялся адвокатами, сразу же после его прихода за несколько месяцев они подготовили массовый арест на десятерых адвокатов, — говорит юрист. — Михайлюк взял 25 человек — их сразу самолетом вывезли в Ростов. Это был вообще другой почерк и другой подход: массовость».

Доказательная база после прихода Михайлюка стала еще более абсурдной. Адвокат рассказывает, как одному обвиняемому предъявили скрытую аудиозапись в качестве доказательства его вины, но голос на записи принадлежал другому человеку.

После начала войны давление на крымских татар усилилось. Помимо возбуждения уголовных дел стала распространенной практика арестов без постановления судов. Адвокат рассказывает, что люди буквально пропадают: «Фээсбэшники врываются в дом человека без каких-либо решений судов. Месяц-два его уже никто не может найти. Людей без суда и следствия содержат в изоляторах, где-то в подвалах. Официально тебе все [правоохранители] говорят, что у них его нет, но мы прекрасно знаем, что он там. Либо они говорят: “Он у нас, но всё, что касается его, это гостайна”. Предоставьте хотя бы решение суда, на каком основании его арестовали, что не может быть гостайной. Такого стало гораздо больше».

Работу по защите прав преследуемых адвокат считает очень важной. Это делается в первую очередь для того, чтобы поддержать народ и тех, кто уже оказался за решеткой. Иногда получается чего-то добиться: например, над заключенными перестают издеваться из-за повышенного внимания в публичном пространстве. Кроме того, считает адвокат, необходимо документировать действия российских спецслужб по отношению к крымскотатарскому народу и политзаключенным.

«Это показывает, что мы еще тут живы в своей мирной борьбе. Это того стоит. А там посмотрим», — говорит юрист.