Сирота российская 

Блондинка Жанна с короткой стрижкой, в синем пальто и с сумкой Balenciaga (Саша Бортич) никак не вписывается в маленький город, из которого она родом. Вздыхая, она ходит по квартире детства и непонимающе смотрит на соседку, которая ест пельмени на ее кухне. В соседней комнате — тело ее папы, которого она не видела 20 лет: мужчина просто умер дома, оставив дочке деньги на похороны. Жанне хочется скорее вернуться в Москву, оформив документы; она даже не собирается оставаться на поминки. Но есть нюанс: отца нужно отвезти на судмедэкспертизу в другой город и получить свидетельство о ненасильственной смерти. 

Соседка сватает в таксисты своего сына Костика, падкого до денег, и они вдвоем пускаются в одиссею по российским бюрократам, загрузив тело на заднее сиденье.

Никто, кроме Жанны, восставшего из мертвых не видит и не слышит, так что утихомиривать призрака ей придется в одиночестве. 

Из флэшбеков становится понятно, почему Жанне так сложно отпустить отца: он бросил ее в 10 лет, переехав к любовнице, и с тех пор в жизни дочери не появлялся. В городе он числился районным меломаном, записывал рокапопсовые сборники с Чичериной, «Лепреконсами» и Найком Борзовым, любил выпить и первым покупал домой всякую технику — от камер и магнитофонов до музыкальных центров. Красная «Вольво», на которой Жанну возит соседский Костик, — тоже его. Очевидно: родной город в первую очередь напоминает главной героине, что она — круглая сирота, о которой никто не позаботится, и именно потому ей так хочется умчаться в Москву.

«Танцуй, селедка!» — полнометражный большой дебют 32-летней Александры Лупашко, снятый, что важно, преимущественно женской командой. Режиссер, автор сценария, оператор — женщины, история — женская и снята с женской оптикой, главная героиня — ровесница создательниц фильма и заодно — коллективный портрет девушек из провинции, сбежавших от семейной травмы в большие города, чтобы там устроить жизнь по своим правилам. Это редкий пример российского фильма, где сильная главная героиня не пасует перед агрессией и отстаивает свои границы, сопротивляясь насилию, открытому обману и домогательствам. Здесь нет столь свойственной российскому нарративу жалости к обидчикам и всепрощения. 

Жанне разрешается проявлять гнев, выстраивать самозащиту, драться, кричать и плакать, оставаясь уязвимым и адекватным человеком. И принудительная терапия, которую она проходит с беспокойным духом мертвого отца, — проверка на прочность ее ценностей и принципов. К счастью, авторы фильма не притягивают за уши романтическую линию и тем более не романтизируют российскую реальность, где женщине необходимо нарастить броню, чтобы ее слабостью не злоупотребляли все подряд — от соседей до местных властей.

Примечательно, что Жанна попадает в маскулинный мир, где женщин — раз-два и обчелся (например, отличное камео Анны Михалковой, которая работает в полиции и вдохновляется образами из «Настоящего детектива»), и все они оперируют патриархальными понятиями и не отличаются особым эмоциональным интеллектом. Бандиты-браконьеры, директор банкетного зала, гоповатый знакомый из детства и полиция — тот же коллективный папа, вид сбоку, от которого главная героиня умчалась подальше. Одна из самых грустных сцен фильма — разговор девочки-Жанны с соседом сверху: «Что, твои все срутся?» — «Ага». — «Мои тоже». У кого из россиян нет такого флэшбека из детства? 

Несмотря на несколько комических сцен и невыхолощенный черный юмор, которого в современном российском кино и днем с огнем не найти, «Танцуй, селедка!» не так проста, как кажется. Она сильно выходит за заявленные жанровые рамки. 

Отце, который начинает жизнь с нуля, выбрасывая в мусор прошлую жену, а вместе с ней и детей от прошлого брака. В лучшем случае от таких отцов остается отчество, алименты и травма на всю жизнь. В худшем — синяки, долги и судебные тяжбы. 

В стране с долгами по алиментам на 47 млрд рублей, где, как шутят, «большинство детей воспитаны в однополых семьях с мамой и бабушкой», «Танцуй, селедка!» — отповедь отцовской безответственности. Это один из немногих фильмов, показывающих, как на самом деле выглядит российская «традиционная семья». Сваливший в лучшую жизнь папа, мама в депрессии после развода — и ребенок, который и во взрослом возрасте чувствует себя нелюбимым. Внутри стальной снаружи Жанны, безусловно, ревет недолюбленная девочка с унизительным прозвищем. Единственное, что ей остается, — выкрикнуть, выпустить из себя накопившуюся боль под громкую музыку детства, чтобы с чистым сердцем вернуться домой. В тот дом, который она сама себе построила, а не в тот, где ее не считали за человека.