«От него столько боли и бед»  

Ирине Викторовне Цыбаневой 60 лет, она родом из города Вышний Волочок Тверской области, в 1979 году переехала в Петербург, закончила вуз и вышла замуж. В 80-е работала инженером, потом сменила профессию и сейчас трудится в небольшой компании бухгалтером. При этом успевает немало времени проводить с внуками, которых у нее шестеро: трое детей у сына, и трое — у дочери.

«Мама у меня очень активная: без остановки ходит на концерты, фестивали, в театры и музеи, еще путешествует. Она очень жизнерадостная и позитивная женщина. Ее не остановить. У нее всегда куда-то куплены билеты. Сейчас особо не полетаешь, но всё равно куда-то ездит. В последний раз была в Калининграде», — говорит Максим.

Ирина Викторовна особо не интересовалась политикой, но тем не менее читала новости, была в курсе происходящего, хотя тема о действиях российских военных в Украине в разговорах с близкими практически не поднималась, отметил ее сын.

6 октября, накануне дня рождения Путина, Цыбанева поехала на Серафимовское кладбище, где похоронены его родители. К тому моменту там у могилы Владимира и Марии Путиных усилили охрану. Это произошло после того, как в конце сентября на их памятнике неизвестный оставил плакат в форме страницы из школьного дневника с текстом: «Уважаемые родители! Ваш сын безобразно себя ведет! Прогуливает уроки истории, дерется с соседями по парте, угрожает взорвать всю школу! Примите меры!»

Несмотря на охрану и дежуривших полицейских, Цыбаневой всё-таки удалось подобраться к могиле Путиных и оставить записку уже со своим пожеланием: «Родители маньяка, заберите его к себе, от него столько боли и бед. Весь мир молит его о смерти. Смерть Путину, вы вырастили урода и убийцу». 

Цыбаневу задержали спустя несколько дней, 10 октября к ней домой нагрянули полицейские. Сын Ирины Максим узнал о том, что с ней что-то происходит, из сообщения в WhatsApp. После обеда она написала ему, что кто-то звонит в дверь и слышны мужские голоса. Женщина решила не открывать, тогда ей на WhatsApp начали поступать звонки и сообщения с предложением перезвонить по незнакомому номеру.

«Я позвонил по этому номеру, на том конце провода оказался подполковник полиции, который сидел в подъезде дома и выжидал ее. С ним были еще сотрудники в штатском — скорее всего, сотрудники из Центра «Э». Он сказал, чтобы мама открывала, что ей особо некуда деться, и если она боится людей в штатском, то пусть позвонит участковому, он придет, и она сможет открыть дверь», — сказал Максим, добавив, что потом мама впустила сотрудников внутрь, и они с ней проследовали до отдела полиции.

Только тогда Максим узнал, в связи с чем правоохранители интересовались его мамой. Они с сестрой думали, что дело замнут или максимум заведут «административку». По их мнению, эта оставленная записка никак не могла тянуть на уголовку. Но потом, когда мама позвонила Максиму и сообщила, что ее везут на обыск, то оказалось, что всё намного серьезнее.

Выяснилось, что в отношении Цыбаневой возбуждено уголовное дело по статье о надругательстве над местами захоронения по мотивам политической и идеологической ненависти (п. «б» ч. 2 ст. 244 УК РФ). Максимальное наказание по этой статье — до пяти лет лишения свободы.

По версии следствия, 6 октября Цыбанева, «имея умысел, направленный на осквернение места захоронения, по мотивам политической, идеологической ненависти, совершила циничные безнравственные действия, противоречащие принятым в обществе нормам, а именно оставила записку с оскорбительной надписью в адрес президента РФ, таким образом осквернив место захоронения».

Максим не знает, почему его мать пошла на кладбище и положила записку и как вообще ей это удалось — прошмыгнуть через охрану. «Это личное ее решение, мы не знали об этом. Она что-то мельком говорила сестре, но никто не придал этому значения. Адвокаты говорят, что с таким делом очень смешно идти в суд: нет состава преступления. Все понимают, что оставить записку на могиле — это не надругательство», — отметил сын Ирины.

В ходе первого допроса, пишет издание «Бумага», Цыбанева сказала, что решилась написать записку после просмотра выпуска новостей о военных действиях. «Я поняла, что всё печально, ужасно, много смертей. Поэтому решила написать», — заявила она.

12 октября на заседании в Приморском районном суде Петербурга прокурор и следователь требовали для Ирины меру пресечения в виде заключения под стражу. По их мнению, подозреваемая якобы может совершить еще одно преступление из-за «своих политических взглядов и впечатлительности к средствам массовой информации».

В лингвистическом исследовании, копию которого в ходе процесса приложили к ходатайству о мере пресечения, эксперты пришли к выводу, что в записке содержится «негативная оценка президента России Владимира Путина», адресованная его родителям. Листок с обращением к покойным родителям Путина в тот же день обнаружил охранник кладбища и сразу сообщил об этом полицейским.

За те пару дней, что Цыбанева находилась в статусе задержанной, полицейские успели провести экспертизу ДНК, которая подтвердила, что на бумаге сохранились следы ее кожи. Почерковедческая экспертиза также указывает на то, что именно Цыбанева писала записку. В принципе, сама Цыбанева не стала отрицать вину и во всем созналась.

«Мама сейчас в хорошем расположении духа. К ней были крайне внимательны и вежливы. С ее слов, у нее была хорошая камера в ИВС с кроватью, содержалась одна в камере. Единственное, в суде она была подавлена, когда следователь и прокурор требовали заключения под стражу, говорили, что мама не склонна сотрудничать со следствием. Как она не сотрудничала, если признана вину и всё рассказала?» — недоумевает Максим.

В итоге судья не согласился с доводами обвинения и счел, что заключение под стражу — слишком суровая мера пресечения, и отправил Ирину под домашний арест.

Всё это время у Ирины были адвокаты по назначению, причем, как заметил Максим, на каждом следственном действии появлялись новые, а в суде — и вовсе совсем другой. В ближайшее время в дело вступит уже адвокат по соглашению, и тогда они подадут ходатайство, чтобы Ирина Викторовна могла работать из дома дистанционно. Сейчас суд ей запретил пользоваться любыми устройствами связи и интернетом.

«У меня, конечно, был шок, когда я узнал о деле. Совершенно было непонятно, зачем она это сделала. Записка сыграла определенную роль, и из-за этого такой резонанс. Но на что нацелено было это всё? Этот поступок не несет какого-то практического смысла, только какой-то внутренний порыв», — считает Максим.