2025 год для Израиля выдался непростым. Но всё же с большим знаком плюс. Закончилась война. Вернули оставшихся живых заложников. Вернули тела почти всех убитых. За каждым вернувшимся — человеческие судьбы, несбывшиеся планы и мечты. И часто выжившие, вернувшись, узнавали самое страшное — что их семей больше нет. Так было с папой рыжиков Ярденом Бибасом. Так случилось с Эли Шараби, сперва не понявшим, почему из плена его не встречают жена и две дочки. Так произошло с десятком других. Люди, два года выживавшие в тоннелях Газы надеждой на воссоединение с близкими, оказывались в пропасти — с полной потерей всех смыслов. И это беда, с которой Израиль остался один на один.
Новый год — самое время рассказать о возвращении надежды. Это история Эли Шараби, у которого получилось начать новую жизнь.
«В Беэри не осталось детей…»
Место действия — кибуц Беэри на юге Израиля, аналог советских колхозов. Он был основан рабочей еврейской молодежью в 1946 году, за два года до объявления независимости Израиля. Все войны с соседями били рикошетом по маленькому кибуцу. Беэри, хоть и страдал от частых перестрелок, но выстоял. Так было почти 80 лет — до 7 октября 2023 года.
На тот момент в кибуце проживало чуть больше тысячи человек. 7 октября в Беэри с особой жестокостью были убиты больше сотни — каждый девятый житель. Женщины и мужчины, старики и дети, груднички.
После резни в Беэри и последовавших обвинений в развязывании войны в Газе по Израилю разошлась печальная фраза: «В Газе нет воды, чтобы помыть детей. А в Беэри больше нет детей, которых можно было бы помыть».
Эли Шараби приехал в кибуц Беэри в 14 лет, в 1986 году. Вообще-то он родился в Тель-Авиве, в семье йеменских и марокканских репатриантов. Но когда стал подростком, родители решили отправить его вместе со старшим братом Йоси на учебу в кибуц, который, помимо прочего, обеспечивал их жильем и едой. В 80-е годы в Израиле это был традиционный и весьма действенный метод перевоспитания трудных подростков — отправлять их в кибуцы. Не то чтобы Эли с Йоси были уж совсем оторвы, просто в семье подрастали еще двое младших детей, и родители едва сводили концы с концами. Кибуц стал им подмогой. А потом и судьбой, разделившей жизнь старших сыновей Шараби на до и после.
В Беэри Эли окончил школу и отправился в армию. Отслужив, вернулся в кибуц. Именно там в 1995 году он встретил свою любовь. Ее звали Лиан Брисли — красивая 20-летняя британка-волонтер, приехавшая в кибуц вместе с большой группой молодежи из Англии. Влюбились мгновенно. Спустя пять лет эмоциональных отношений (то расходились, то снова сходились) они поженились на родине невесты в английском Бристоле. Но жить молодожены решили в соединившем их Беэри. Там у пары в последующие годы родились две дочки: Ноя (в 2007 году) и Яэль (в 2010 году).
После армии Эли получил первую, а затем и вторую степень по экономике в Беэр-Шевском университете. В кибуце он достиг успеха: сначала работал казначеем, а затем управляющим всем кибуцным хозяйством. Девочки росли, учились. Эли с женой работали, путешествовали по миру, справляли праздники со всем кибуцем, думали о дальнейшей учебе дочерей, строили планы. Это была жизнь до.
Сгоревший и заброшенный после атаки 7 октября дом в кибуце Беэри, Израиль, 7 декабря 2023 года. Фото: Athit Perawongmetha / Reuters / Scanpix / LETA
Уроки арабского
В 6 утра 29 минут 7 октября 2023 года она разлетелась вдребезги. Семья Эли, как и все в стране, услышала тревогу, а затем звуки ракет. Новости о проникших в страну террористах разлетелись мгновенно. Паника, непонимание масштаба случившегося, отсутствие подробностей и главное — отсутствие армии — вызвали у жителей приграничных кибуцев и городов панику. Шараби решили не сопротивляться и не прятаться в защищенной комнате. Около 10 часов утра в их дом ворвались около десятка боевиков ХАМАС. Лиан показывала террористам свой британский паспорт, надеясь, что факт английского гражданства спасет ее и детей. Боевики схватили мужа и увели.
Эли запомнил последний взгляд своих девочек, когда его уводили, — в их глазах был ужас.
Он лишь успел крикнуть жене и дочкам: «Что бы они ни сделали со мной — я вернусь!» Он почему-то был уверен, что женщин не тронут.
Что ХАМАСу нужны только мужчины. Но Эли узнает все подробности лишь спустя два года.
Как только машина с Эли и другими заложниками уехала, 48-летнюю Лиан, 13-летнюю Яэль и 16-летнюю Ною террористы расстреляли прямо там, в их доме. Британский паспорт, который показывала террористам Лиан, не помог.
В Газу увезли и брата Эли — Йоси Шараби. В плену его убьют. Но Эли узнает об этом тоже только через два года. Братьев держали отдельно друг от друга и никаких новостей не сообщали.
Когда Эли Шараби везли в Газу, он слышал, как один из командиров батальона ХАМАСа сказал по рации: больше не привозить в сектор израильских женщин и детей, у них не осталось ни машин, чтобы их транспортировать, ни мест, где их можно было бы удерживать. Забирать только мужчин до 40 лет. Остальных — убивать на месте.
Он помнит, как по приезде в Газу его и других жителей Беэри с завязанными глазами привели в мечеть. Затем сняли повязки, заставили раздеться до трусов, и один из боевиков начал допрос на арабском. Специально приглашенный человек должен был переводить вопросы заложникам на иврит. Когда Эли стал отвечать на арабском, террористы замешкались. Они заподозрили, что он сотрудник израильской контрразведки. Нет, он не разведчик. Он из кибуца на южной границе, там многие годами дружат с арабами из соседних арабских деревень. Его старшая дочка Ноя учила арабский в школе, а Эли приходилось часто помогать ей с домашними заданиями.
Эли Шараби был одним из немногих заложников, кто понимал, о чем тюремщики разговаривают между собой. Иногда они даже не знали, что их понимают. Так, в своей книге «Заложник» Шараби приводит эти бытовые разговоры: как они хотят стереть Израиль и всех евреев с лица земли. Очень часто боевики, вспоминал Эли, крутили по телевизору сделанные ими 7 октября видеозаписи убийств и с гордостью рассказывали друг другу, сколько евреев каждый из них убил и сколько женщин и детей изнасиловал.
Эли Шараби в Дейр-аль-Балахе, сектор Газа, 8 февраля 2025 года. Фото: Abdel Kareem Hana / AP Photo / Scanpix / LETA
Под землей
В плену Эли провел 491 день. Первые 52 дня его и других заложников удерживали в частном доме в Газе. Заложники были связаны друг с другом по рукам и ногам и так должны были вместе спать, вместе есть, вместе отправлять естественные надобности.
Затем их перевели в узкий тоннель на глубине 50 метров под землей, в котором было тяжело выпрямиться во весь рост. Первый год в тоннеле Эли провел с кандалами на ногах и цепями, которые опутывали всё тело. Но хуже всего, как вспоминал он впоследствии, был постоянный голод, удушье от нехватки воздуха, ужасные санитарные условия и избиения.
Вот что он говорил в своем первом интервью после плена для израильского издания Uvda:
«Открывая холодильник, задумайся на одну секунду: ты — свободный человек, ты можешь в любой момент взять какой-то фрукт или овощ, или воду, или кусок хлеба… Мы в тоннелях жили год и четыре месяца на полутора лепешках в день. Или на миске макарон — это 300–400 калорий, где-то десятая часть того, что необходимо в день. И когда доедаешь последнюю макаронину и понимаешь, что пройдет еще 24 часа, прежде чем снова получишь еду, — это страшная минута.
Макароны ты не можешь сохранить на потом, это очень плохо. Питу — лепешку — можно сохранить и съесть на ночь, чтобы уснуть. Иногда мы получали еще одну питу, это было победой для нас, потому что у меня была цель — выжить. Это была наша общая цель.
Нас было четверо заложников в том тоннеле — четверо мужчин в помещении в десять квадратных метров, и это очень непросто. Если мы получали еще питу, делили ее на четыре части. И вот этот кусочек, четверть питы, который ты можешь проглотить за три укуса, ты ешь десять минут, крошку за крошкой, потому что только так можно почувствовать, что ты ешь.
Один раз я решился на крайнюю меру: нашел бритву и разрезал себе бровь, чтобы пошла кровь, а потом упал, чтобы это выглядело так, будто я потерял сознание от голода и разбил себе лицо. В тот день мы получили финик. Финик — это как великолепный ужин в самом роскошном ресторане. Это маленькая победа, но школа выживания не состоит из больших побед, она состоит из очень маленьких побед.
Тогда, вначале, я думал, что им важно сохранить нам жизнь, по крайней мере — чтобы у нас еще был пульс. Чтобы обменять нас на своих людей. Но позже понял, что у них не было задачи сохранить нам жизнь…
Там, в тоннеле, есть много времени, чтобы проверить себя: что делал правильно в жизни, в чем ошибался, — много возможностей обдумать это. И вот я думал, что мог бы раньше проводить больше времени с семьей, с женой, с нашими дочками: еще пять минут, еще десять минут… Там, в той жизни, ты занят работой, а потом, в тоннеле, — это целый мир: провести с семьей еще пять минут.
Сначала ты всё время фантазируешь. Я отгонял от себя эти фантазии, что боевая группа нашей армии совершит бросок и освободит нас. Это было в первые дни, до того как нас перевели в тоннель. Я даже в окно пытался выглянуть: дать знать нашим, что я тут. Думал всё время: достаточно только двоих, только двоих солдат и вертолета — спуститься по веревочной лестнице сюда, и мы спасены. Или сто раз прокручивал в голове сценарий: напасть на хамасников, отобрать оружие, вырваться наружу, определить, где восток, и идти туда по направлению к пляжу Зиким.
Когда нас везли, я по времени определял, насколько мы продвинулись внутрь Газы. По моим расчетам, нас держали в центре Газы, напротив Зиким. Но я понимал: даже если удастся завладеть оружием и вырваться, то что делать дальше? Расстояние до наших мне никак не преодолеть, это было ясно. И даже если дойду, они первые застрелят меня, когда увидят. Но всё равно не мог не думать об этом.
А когда нас перевели в тоннель — это было после таких обстрелов Газы нашими, что там не осталось ни одного целого дома, — меня вывели на улицу: такой мертвой тишины еще никогда не приводилось слышать. Ни один фильм об апокалипсисе не покажет это: разрушено всё вокруг — и страшная мертвая тишина, ни одного человека, животного и ни звука. И там, в тоннелях, ты уже молишься, чтобы это видение — “наши у входа в тоннель, пришли нас спасать” — не осуществилось, потому что понятно: нас тогда сразу пристрелят.
Нас поэтому связали и держали в кандалах, чтобы мы не бросились врассыпную, если нас найдут; чтобы легко было нас пристрелить сразу. У меня на ногах с первого дня до последнего были железные цепи, и ноги были скованы цепью длиной в 15 см, так что ширина шага была только 10 см. Это врезается в кожу, в тело, но уже не думаешь об этом, думаешь только о еде.
Мы вчетвером устраивали летучку, делали разбор полетов: кто сегодня что просит и что вообще просить — еще половину питы на всех или стакан воды. Потому что понятно: и то, и другое не дадут. И мы подробно разбирали, кто просит и что, и как, и у кого.
И хамасникам дали клички, чтобы они не поняли, что мы говорим о них… Там были Треугольник, Квадрат, Рыжий и Помои. Он был страшно жестокий — Помои, поэтому он заработал такую кличку. Однажды Помои рассвирепел от плохих новостей: наши разрушили его дом. Я лежал ближе всех к выходу, и он так меня избил — сломал ребра, я не мог дышать. Умолял их дать мне обезболивающее, чтобы пережить ту ночь, они не дали, но у одного из наших четверых была припасена одна таблетка, он поделился. Так я пережил ту ночь, но утром у меня не было [еще одной] таблетки.
Я ничего не знал ни о брате, который погиб, ни о жене, ни о дочках моих. Я понимал, что могут быть разные варианты, и не верил ни одному слову, что они говорили нам. Они могут выдумать любую ложь и выдавать ее за правду. Но я надеялся, что мои живы, и строил планы, что мы будем делать и как жить дальше, когда я выйду отсюда… Я вспоминал наше последнее утро вместе. Моя жена была страшно напугана, мы понимали, что происходит что-то ужасное, и хамасовцы уже тут. Я говорил ей: “Не бойся”, — это самое глупое, что можно сказать в такой ситуации. Она от страха никак не могла решить, что ей надеть, а я повторял: “Не бойся”, — и это так ужасно глупо... Я всё время думал об этом и не мог вспоминать без боли».
Эли Шараби в сопровождении боевиков ХАМАСа перед передачей представителям Красного Креста в Дейр-аль-Балахе, сектор Газа, 8 февраля 2025 года. Фото: Abdel Kareem Hana / AP Photo / Scanpix / LETA
«Почему они не встречают?»
8 февраля 2025 года Эли Шараби и еще несколько живых заложников ХАМАС обменял на удерживаемых в израильских тюрьмах палестинцев, осужденных за терроризм. Тогда мир впервые и увидел Эли. Он напоминал живой скелет. Взрослый 53-летний мужчина весил чуть больше 40 килограммов.
Во время церемонии «освобождения» хамасовцы вручили Эли какой-то сертификат и прямо там рассказали ему, что его брат Йоси умер в плену. При этом боевики заверили, что скоро Шараби встретится со своей семьей. Хотя террористы знали: его жена и дочери были убиты еще 7 октября 2023 года.
За освобождением Эли Шараби следил весь Израиль, и это было невыносимо. Все понимали, что с минуты на минуту, когда Эли передадут израильской армии, он узнает самую страшную правду.
Еще не забылся траур по рыжикам и их маме. И вот новый удар под дых.
Когда сотрудники «Красного креста» передали Эли Шараби Армии обороны Израиля, он сказал им, что с нетерпением ждет встречи со своей женой и дочерьми. Спросил, почему они не встречают его.
Самую тяжелую новость ему сообщали специально обученные для таких случаев психологи. Его сразу окружили родные — сестра, брат, друзья. Но Эли был словно замороженный.
Кибуц Беэри тогда выпустил заявление, где сравнил своего жителя Эли Шараби с библейским Иовом, которого впереди ждало осознание ужасной потери: «Эли возвращается в невозможную действительность — к тому, что самые дорогие ему люди, жена и две дочери, были убиты в ужасной бойне 7 октября».
Президент Польши Анджей Дуда, президент Израиля Ицхак Герцог и Эли Шараби в Освенциме, Польша, 24 апреля 2025 года. Фото: Czarek Sokolowski / AP Photo / Scanpix / LETA
У моря
После траура и реабилитации Эли неожиданно для многих жителей так активно включился в общественную жизнь, что это вызвало и восхищение, и ужас одновременно.
Он соглашался на все интервью, в которых пытался донести до мира, кто такие террористы, кто такие мирные жители Газы и что такое тоннели ХАМАС, в которых держат и убивают заложников. Поправив здоровье, Эли стал ездить по миру с другими бывшими заложниками. Он выступал в Совете безопасности ООН, где рассказывал об ужасном обращении с израильскими заложниками, критиковал «Красный Крест», который так ни разу и не побывал там, где удерживали гражданских израильтян. Трамп, прочитав одно из его интервью, пригласил Эли выступить в Белом доме. И он выступил, рассказав о своем опыте плена и обсудив с Трампом необходимость освободить всех заложников (тогда у ХАМАС оставались 59 человек).
Эли посещал Освенцим в рамках ежегодного Марша жизни. А еще он писал книгу. О том, как всё было 7 октября и что происходило в те без девяти 500 дней его плена. Он заполнял этой активностью образовавшуюся пустоту. Единственным способом ее заполнения оставалась борьба за оставшихся заложников. Для тех, кто прошел плен, это был не просто лозунг. Лично Эли ждал возвращения тела брата Йоси. Но останки Йоси, как и других заложников, оставались темой торга для ХАМАС вплоть до середины осени 2025 года.
Шараби теперь выбрал жить у моря. Каждый день из 491, что провел в плену и в тоннеле без воздуха, он мечтал увидеть морской горизонт. С прежней работы в кибуце он ушел.
После освобождения из плена так и не съездил в Беэри — не смог. Там был его дом, его счастье, его жизнь. И всё это уничтожили.
Эли не знает точно и не хочет знать, как именно их убивали. Он ходил на могилу Лиан, Яэль и Нои. Один, без камер и журналистов. Свое горе он переживает в одиночестве.
Но горе не мешало ему и другим потерявшим родных постоянно напоминать израильским властям о заложниках, которые еще оставались в руках у террористов. Эли Шараби активно выходил на митинги, принимал участие в бесчисленных акциях и демонстрациях внутри Израиля. По-прежнему ездил по миру, встречался с премьер-министрами Великобритании — нынешним и бывшим. Читал лекции в Нью-Йорке, собирал залы в Европе.
Похороны Лиан Шараби и её дочерей в Кфар-Харифе, Израиль, 25 октября 2023 года. Фото: Hannibal Hanschke / EPA
Исцеление
Спустя поллгода Эли Шараби преобразился внешне: от 40-килограммового скелета с загнанным взглядом ничего не осталось. Почти ничего. Как раз летом 2025 года вышла его книга «Заложник» (Hostage). Она посвящена жене, дочкам и брату. Книга сразу стала самой продаваемой в Израиле, превысив отметку в 100.000 экземпляров. А в США всего через неделю после выхода книга заняла четвертое место в списке бестселлеров The New York Times. Журнал Time внес ее в топ 100 книг 2025 года, которые необходимо обязательно прочесть.
В книге Эли пишет, что всё время плена в Газе он был уверен, что жена и дети живы, мысленно разговаривал с ними, обещал им, что он обязательно отсюда выберется, они встретятся и уедут жить в тихую и безопасную Великобританию, поскольку Израиль оказался слишком опасным местом для жизни. Еще Шараби признается, что сегодня благодарит Бога за то, что ничего о случившемся с семьей не знал: если бы ему рассказали, что Лиан, Нои и Яэль нет в живых, он бы не выжил. Не было бы смысла.
Эли Шараби показывает фотографию своей жены и дочерей, убитых Хамасом, во время выступления в Совете Безопасности ООН в Нью-Йорке, США, 20 марта 2025 года. Фото: Mike Segar / Reuters / Scanpix / LETA
В середине октября 2025 года Эли Шараби наконец похоронил своего старшего брата Йоси, тело которого ХАМАС вернул в рамках «плана Трампа». «Тоска становится сильнее… Однако с момента своего выхода я выбираю каждое утро, наполненное жизнью, действием и надеждой. Мы достаточно пострадали, мы заслуживаем другой реальности. Мы хотим начать исцеление», — написал он во вторую годовщину теракта в фейсбуке под фотографией жены, дочек и брата Йоси.
Осенью 2025 года Эли Шараби стал первым из вернувшихся заложников, потерявших всё, у кого получилось начать новый этап жизни. Его увидели на открытии Недели моды в Тель-Авиве. Эли Шараби вышел на подиум в белом костюме. С обворожительной улыбкой он посылал воздушные поцелуи и махал публике.
Это был совсем другой Эли Шараби. И он был в тот вечер не один. Его спутницу зовут Яара Криспиль, она специалист по «архитектуре тела и движению» и владелица клиники по лечению боли и реабилитации травм. Понятно, где познакомились. Информация об отношениях пары подтвердилась, когда Яара на следующий день опубликовала фото с похорон брата Эли, Йоси Шараби, в кибуце Беэри, куда они пришли вместе.
Это единственный бывший заложник, который заставил себя ЖИТЬ после. К хейтерам ему, конечно, тоже не привыкать. Да, и в Израиле находятся граждане, которые точно знают, как правильно надо горевать выжившему заложнику.
Сейчас, когда я пишу эти строки, Эли Шараби вернулся из Будапешта, где представлял свою книгу «Заложник». Она заняла третье место по продажам в Венгрии.
А после Будапешта Эли наконец-то обнялся со своим молодым товарищем по плену — 25-летним музыкантом Алоном Охелем, с которым они сидели вместе в тоннеле почти полтора года и который был освобожден самым последним — в середине октября 2025 года. «Мы победили», — подписал фото Шараби.
Ему 53. И он действительно победил. Сначала террористов. Потом бездну пустоты, которая осталась после осознания того, что семьи больше нет.
«Свобода бесценна, — говорит он сегодня.
— Ты начинаешь понимать простые вещи и то, насколько они важны: не просить ни у кого разрешения поговорить или пойти в туалет, не просить еды или воды… В плену у тебя много времени на размышления,
и ты выделяешь то, что действительно важно. Ты скучаешь по дому. И неважно, две спальни в твоем доме или четыре, есть ли у тебя Mercedes или Subaru, сколько денег у тебя на счете в банке. Ты думаешь: я готов заплатить все деньги мира, только чтобы провести еще две минуты со своими близкими... Я всё еще жив, и я свободный человек».
Это история Эли Шараби, сумевшего начать жизнь заново. И, как говорят в Израиле в таких случаях: «Мазаль тов».
Эли Шараби через восемь месяцев после освобождения, Герцлия, Израиль, 20 октября 2025 года. Фото: Fadel Senna / AFP / Scanpix / LETA (edited)
P. S.
ХАМАС до сих пор не вернул Израилю тела двух погибших заложников: 24-летнего израильтянина Рана Гвили и 43-летнего тайского гражданина Суттисака Ринталака. Израиль обвиняет ХАМАС в намеренном затягивании поиска тел, а ХАМАС настаивает, что испытывает трудности с их обнаружением под завалами. Всё это затягивает вторую фазу мирного плана, принятого при посредничестве президента США Дональда Трампа. Она включает в себя вывод израильских войск, разоружение ХАМАС и передачу Газы под временное управление.
Семьи погибших требуют от израильских властей создания государственной комиссии по расследованию причин провала обороны страны 7 октября 2023 года и предотвращения теракта заранее. Власти уклоняются от создания комиссии уже более двух лет.
