Кирилл Серебренников, только что получивший орден Почетного легиона из рук министра культуры Франции Рашиды Дати, привез в Канны необычный для себя фильм. В нем много обнаженных мужчин — здесь Кирилл Семенович себе не изменил, — но в нем нет ни удали, ни прыти, ни карнавальной театральности, имеющей свойство появляться в киноработах режиссера. Это черно-белая строгая картина о жизни Йозефа Менгеле в Аргентине и Бразилии, куда он сбежал после поражения Германии в Второй мировой войне и крушения Третьего рейха. В основе — одноименный документальный роман французского писателя Оливье Геза.

В фестивальных беседах между показами я узнала, что первый драфт сценария была готов уже три с половиной года назад, а постпродакшен фильма завершен в прошлом году — тогда Серебренников предложил худруку Канн Тьерри Фремо сразу два фильма, «Балладу о Лимонове» и фильм о Менгеле, но со вторым было решено повременить.

Смотревшая фильм в соседнем кресле рядом со мной жительница берлинского Пренцлауер-Берга на мою реплику, как великолепно сыграл Аугуст Диль, ответила: «Настолько, что порой невыносимо видеть и слышать его». «Исчезновение» — это не просто фильм с Аугустом Дилем, Аугуст Диль и есть этот фильм. Диль сыграл визжащую нацистскую свинью, чудовище в жизни и в смерти. На первый взгляд, в фильме нет откровения о личности Менгеле, он именно такой, каким вы представляете нацистского преступника, проводившего эксперименты над живыми людьми. Но спустя какое-то время приходит осознание, что миф о Менгеле создает в воображении эдакого Ганнибала Лектера или графа Дракулу со скальпелем, тогда как Диль у Серебренникова показывает его абсолютно катастрофически нормальным — это узколобый шовинист, не приемлющий ничего, на него непохожее. Не загадочный демон смерти, а расист и чурбан.

Действие картины происходит в двух временных пластах — далеком прошлом, начиная с 1956 года, где еще не старый Менгеле скрывается от немецких властей и израильской разведки, и относительно недавнем, когда в конце 70-х его сын Рольф (Макс Бретшнайдер) по поддельным документам (с фамилией Менгеле в Бразилию не пускают) приехал навестить отца. Менгеле написал, что ему одиноко и он хочет убить себя. В черно-белой полосе «Исчезновения» есть и цветные вставки — цветом показана жизнь Менгеле в Освенциме, чтобы мы точно не ошиблись, что же для него было периодом «расцвета». Также в цвете — любительская съемка коллеги Менгеле по убийствам и пыткам на 8 мм камеру, где одного из убитых евреев играет актер и режиссер Семен Трескунов (после начала полномасштабной войны уехал из России), затем он появится в кошмарном сне Менгеле, преследуя того с автоматом.

Камера Владислава Опельянца, ловящая профили героев и солнечные лучи в отражениях луж и зеркал, вытачивает фильм словно статую из куска мрамора — это близко к визуальному совершенству, но одновременно рождает недоумение, зачем так эстетизировать насквозь проржавевшего нациста и расиста?

На протяжении фильма Менгеле клянет американцев и евреев, жалуется на их пропаганду, а когда пойманный и экстрадированный в Израиль Адольф Эйхман, один из организаторов окончательного решения «еврейского вопроса», дает признательные показания в Иерусалиме — называет того предателем. Сын приехал к нему с вопросом — что же ты делал в Аушвице, папа? Здесь сюрпризов нет. Пытал. Но вот истеричная реакция Менгеле, который рвет, мечет и едва не плачет оттого, что история выбрала его главным чудовищем Аушвица, а не коллег по цеху, которые занимались такими же пытками, приближает образ мыслей палача к сегодняшним фейк-ньюз и постправде.

Но самое интересное в фильме, несмотря на гиганта Диля, это не его Менгеле, а семья палача. Клан Менгеле после окончания войны живет, не испытывая никаких затруднений, в баварском Гюнцбурге, а из их разговоров становится ясно, что перестановок в городском управлении не произошло, и папаша Менгеле (Бургхарт Клауснер) брызжет слюной от негодования, что живет теперь не в Рейхе, а, подумать только, в Федеративной республике. На фазендах Бразилии и Аргентины «доктор Смерть» скрывается на их деньги. И вот это, мне кажется, куда более болезненная и острая тема — кто кормит палачей и высылает им клубничное варенье? Чем занимаются и куда исчезают нацисты, не сменившие место жительства? Думают ли их дети так же, как и они?

Фильм Серебренникова предваряют длинные открывающие титры, компаний и стран, принявших участие в создании картины, кажется, показано не меньше двадцати. Это свидетельство того, как сложно найти финансирование на подобный проект. Так что на исследование зла не на примере давно умершего чудовища, чьи кости находятся в Бразилии в научном институте, а на примере тех, кто сегодня живет и дышит, думаю, найти деньги было бы практически невозможно. Но именно требование невозможного рождает перемены — мнений, настроений, оптики. Компромисс, даже талантливый, становится просто еще одной перевернутой страницей.