Государственные игры

У российских чиновников и политиков отношение к компьютерным играм всегда было двояким — и хочется, и колется. С одной стороны, это прибыльный рынок, его хочется приспособить и в идеологическом ключе, с другой — потенциально опасная сфера, которая может как-то «не так» повлиять на умы молодежи.

Дискуссии о жестокости видеоигр в России идут с 1990-х, но переломным стал 2009 год, когда случился скандал с Call of Duty: Modern Warfare 2. Тогда из российского релиза миссию, где можно было убивать гражданских в российском аэропорту, удалили. Дальше в России заблокировали игру Manhunt — после громкого скандала, что ей якобы увлекался массовый убийца Дмитрий Виноградов, расстрелявший 6 человек в московской аптеке.

Политики выступили только под конец дискуссии, заявив о необходимости создавать «патриотические» компьютерные игры. Тогда Российское военно-исторического общество министра культуры Владимира Мединского профинансировало создание игры-симулятора «Илья Муромец», посвященной первому русскому тяжелому бомбардировщику Первой мировой. Производителем выступила та же «1С», в дальнейшем она инкорпорировала «Илью Муромца» в игру «Война в небе — 1917». В 2021 году РВИО сообщало, что их совместную разработку скачали более 500 тыс. раз, причем 27% приходилось на американских пользователей и лишь 7% — на россиян.

Но с историческими компьютерными играми, привлекающими внимание пользователей к российской/советской истории, все неплохо обстояло и без государства.

Еще в 2001 году «1С» выпустил симулятор «Ил-2», который стал довольно популярен на Западе и даже попал в рейтинги лучших игр такого типа. А на рубеже 2000–10-х годов игровое пространство взорвала сетевая игра World of Tanks компании Wargaming с головным офисом в Беларуси. Компания приобрела копии десятков тысяч архивных документов в Центральном архиве Министерства обороны и постаралась добиться максимальной достоверности с точки зрения каждой модели танка, а потом и другой техники. Компания вкладывалась и в просветительные исторические проекты (мы писали о том, что случилось с игрой после 2022 года. — Прим. ред.)

На протяжении 2010-х скандалы все еще заменяли патриотический продукт: то РПЦ не нравилось, что Pokemon Go выбирает церкви одной из локаций, то ФСБ арестовывала подростков в Канске за постройку здания в Minecraft.

Как поясняет социолог Дмитрий Руденкин: «Власти воспринимали игры как абсолютно резиновую проблему, на влияние которой можно было свалить появление вообще любых патологий в молодежной среде. “Видеоигры”, судя по речам разного рода депутатов и чиновников, все время были “виноваты" то во всплесках насилия, то в отсутствии патриотизма, то в низкой рождаемости».

Но если вывести за скобки медийную активность депутатов, шагов по тотальному идеологическому наступлению на игровую индустрию государство не предпринимало.

«Россия — поразительный кейс технологически развитой страны, в которой нет полноценной системы возрастных рейтингов видеоигр, — считает социолог Дмитрий Руденкин. — Эта система обычно задает издателям четкие критерии, что можно и что нельзя выпускать на рынок, и определяет, что можно продавать всем, а что — только взрослым. Она есть в США, в странах ЕС, в Японии, в Австралии, но не в России. На мой взгляд, это ярко говорит только о том, что по большому счету серьезного подхода к контенту игр в России нет и не предвидится».

С весны 2022-го многие зарубежные компании сами прекратили продажу своих продуктов в России. В новых условиях публичная критика в адрес игр продолжилась — в 2024 году, например, питерская прокуратура привлекла внимание к онлайн-игре Last Train Home, разглядев «русофобию» в истории про восстание Чехословацкого корпуса в 1918 году (без каких-либо последствий).

Указ об «Основах исторического просвещения», подписанный Путиным в мае 2024 года, также предполагает создание системы контроля над распространением «неправильных» игр: но реальный инструмент с тех пор так и не появился. Напротив, помимо кнута Кремль запустил пряник — производство «правильных» игр.

Самой громкой историей стала «Смута», в которую Институт развития интернета (ИРИ) вложил примерно 490 млн рублей.

«Она оказалась морально устаревшим проектом с пустой сюжетной составляющей, которая абсолютно провалилась в продажах и не заинтересовала массовую аудиторию», — поясняет Дмитрий Руденкин. Зато идеологически выверенной: «В ее основе лежит противопоставление “России” и “Запада” как двух полноценных, но монолитных и принципиально отличающихся друг от друга миров. Фактически они даже не “люди” в привычном понимании главных “русских” героев игры, а инопланетные существа», — считает историк Сергей Чернышов, занимавшийся академическим анализом «Смуты».

Недавно были озвучены или запущены и другие проекты. Креативное агентство «Ближе» запустило в 2025 году во вселенной Minecraft тематические локации, посвященные событиям Второй мировой. В марте министр промышленности Антон Алиханов выступил с инициативой создать игру про дроны в текущей войне. Но игр как таковых про «СВО» до сих пор так и не было.

Аналоговое «СВО»

«Отряд 22: ZOV» стал пока что единственным реализованным игровым проектом про идущую войну в Украине. Создателем выступила «Студия 22» в партнерстве с Минобороны: в российских СМИ подчеркивается, что помощь ограничивается консультациями, без финансирования. На VK Play игра появилась в конце января 2025 года, а спустя два месяца разработчики анонсировали выход мобильной версии.

Еще осенью представители «Студии 22» заявляли, что вдохновились Door Kickers 2, выпущенной румынской компанией KillHouse Games и являющейся симулятором полицейских действий отряда специального назначения. Российский аналог, как утверждалось, создавался с участием «ветеранов СВО». Его презентация прошла в Центральном доме Российской армии, а досуговый центр «Атлант» при поддержке префектуры Юго-Западного округа Москвы анонсировал в апреле 2025 года турнир для всех в возрасте от 16 лет.

Сейчас в свободном доступе находятся два модуля игры — «Донбасская весна» (по событиям 2014 года) и «Битва за Мариуполь» (2022 год). За «Контрнаступление ВСУ» нужно заплатить — от 460 до 2999 рублей. «Битва за Авдеевку» (2024) пока закрыта для участников. Ожидаемо в перечень не попали вагнеровские события — Попасная или Бахмут.

Игровое сообщество встретило разработку сдержанно. Даже в позитивных отзывах, упирающих на абстрактный «потенциал игры», отмечалось немало багов, непривычно-неудобный геймплей и сложность прохождения. Как отмечает Дмитрий Руденкин: «Это чисто нишевый продукт, интересный разве что аудитории зетников. Потому что качество спорное (сужу как игрок в том числе): в жанре военной тактики есть проекты намного более разработанные и сложные».

Зачистить Украину от украинцев

«Отряд 22: ZOV» позиционируется как тактический экшен, который «обучает» тактике ведения боев в условиях городской застройки (по крайней мере, в бесплатных миссиях). Вводный ролик берет тон истории про настоящих героев, чуть ли не самураев. Утверждается, любая война — это провал дипломатии, и его приходится преодолевать усилиями воинов, облеченных искусством «доблести, мастерства и смерти».

«Стратеги рисуют цветными стрелками, а мы ногами проходим по земле сквозь свинец, огонь и человеческую боль», — утверждает диктор с моложавым голосом. Но человеческой боли игрок не увидит.

Пользователю предлагается отрабатывать тактику зачистки под музыку, которая явно воспроизводит мотивы «Звездных войн» и «Игры престолов». Суть геймплея: направлять движение отряда из 3–4 человек, обращая внимание на особенности местности и отлаживая взаимодействие между юнитами: где и куда зайти, вовремя пригнуться или спрятаться за забор, атаковать правильным оружием, поодиночке или вместе.

Модуль «Донбасская весна» особенно любит, чтобы ополченцы врывались в помещения с разных сторон через окна и двери. Словом, ничто не выходит за рамки обыденных представлений любого диванного воина.

Украинцы держат оборону в гражданской застройке. Возможно, так авторы хотели подчеркнуть, что те прикрываются гражданской инфраструктурой. В мариупольской миссии всплывает тема обороны в детском садике. Правда, возможна и иная интерпретация: они обороняют свои дома, куда пришли русские.

Командир «Гриф» имеет длинную военную биографию, однако его происхождение не поясняется — возможно, россиянин. Но сюжет про российских гастролеров опущен, и донбасское восстание представлено как «народное».

В мариупольской кампании на выбор — 6 персонажей с позывными «Скиф», «Викинг», «Дракон», «Волк», «Добрыня» и «Ирландец». Два с военным опытом, один — бывший полицейский (который до перехода на службу выживал и в тайге, и на неспокойных городских улицах) и два, видимо, бывших гражданских. Например, про «Викинга» указано, что такой позывной — дань его предкам, поскольку семья у него из Старой Ладоги, «а там викинги жили испокон века». Сам он ходит с томиком «Старшей Эдды» и умеет метать топор. Тема ролевиков-неоязычников раскрыта, а вот «скрепно»-православных героев создатели решили не включать.

Старики и наркотики

Пропагандистский характер игры заложен прежде всего в базовом сеттинге. В «донбасской миссии» воюют исключительно «ополченцы» с устаревшим оружием (даже охотничьим), а вот в 2022 году российская армия вооружена уже неплохо. Российские солдаты двигаются быстрее и четче.

Хотя персонажи — собирательные образы, однако в некоторых легко угадываются прототипы. Игра явно помогает запоминать известные позывные, а это способствует эффекту узнавания при столкновении с ними в реальном мире. Например, в Мариуполе отрядом командует офицер «Скиф»: визуально он похож на известного донбасского «полевого командира» Александра Ходаковского с таким же позывным.

Игрок может пройти Мариуполь в облегченной версии. Согласно игровой легенде, украинские бойцы ВСУ сидят на наркоте, которая позволяет им легче «переносить тяготы жизни на ЛБС [линия боевого соприкосновения], смелее идти в бой и медленнее реагировать на раны». Однако российский отряд из сил специальных операций подбросит им «“химию” с высоким содержанием “веселящих” компонентов. Это позволит сильно облегчить бой в рамках одной миссии».

На втором уровне «мариупольской миссии» пропаганда оказывается еще более топорной и уже напрямую заигрывает с мотивами «освобождения». Там надо зачистить от украинцев пригород Мариуполя Бердянское. В один из моментов игра сообщает о расстреле мирных жителей, а затем к бойцам выбегает дед с ушанкой и красной звездой. Он благодарит за освобождение и ностальгирует по СССР: рассказывает, как в годы Второй мировой работал на военном заводе, называет украинцев нацистами, которые сжигали людей в Одессе. Также появляется «Жена старика» (бабка в шубе и меховой шапке), которая заявляет: «Ребята… Мы советские люди. Мы родились в одной стране и жили в ней… Мы в Европу ихнюю не хотим». Командир «Скиф» делится с ними сухпайком, а в ответ дед раскрывает, что оборона ВСУ находится в детском садике. Такое вот советско-патриотическое предательство за армейские галеты.

Реплики российских солдат во время и между боями составляют смесь из описаний ситуации и мечтаний о мире: «Двум смертям не бывать, а одной не миновать», «Тут может быть снайпер», «Тишина подозрительная, никогда не знаешь, что ждет за углом», «Затрехсотили», «Законтачились», «Погулять бы сразу после войны просто с собакой», «Говорят, в этих местах хорошие грибы» и «Пошла жара! Сколько можно вошкаться! Подбирайтесь осторожно!»

Игра позволяет ходить по трупам украинцев. Во многих играх есть возможность у убитого «противника» забрать оружие, однако здесь такой опции нет — чтобы игроков не обвиняли в мародерстве.

Охота и ПТСР

Обколотые украинцы, просоветские старики, засада в детском садике — эти пропагандистские пассажи родом из 2022-го странно смотрятся три года спустя. Акцент на тактику вполне согласуется с тем направлением Z-литературы, которое видит войну сквозь призму героизма своих. «Наши парни сражаются» — вот основная идеология, для которой проговаривание высших смыслов не так и важно.

Правда, этот героизм ближе не к повседневному преодолению испытаний или «говна войны», а топорно-бульварному боевику. К слову, именно в этом жанре осенью 2022 года вышла первая книга, написанная непосредственным свидетелем событий. Речь о романе «Битва за Мариуполь» донецкого писателя-фантаста Георгия Савицкого, который сам был в 2014 году в «ополчении», а в 2022 году работал в Мариуполе «военкором». Сегодня его свидетельство поражает разве что обилием пропагандистских штампов, во много ушедших из Z-повестки.

Однако никакой легкости в прохождении нет, что отмечалось всеми критиками. Игрок сталкивается с двумя сложностями.

Первая — неожиданный огонь, который, видимо, должен создавать представление: враг прячется везде. Иногда украинцы проявляют сноровку, иногда совершают ошибки, а в «донбасской миссии» в одном из случаев могут промазать с гранатой и вместо окна попасть в стену, убив самих себя. Вроде всё как на настоящем фронте, правда, в геймплее эти резкие скачки между глупостью и профессионализмом особо заметны.

Вторая — игрок не управляет стрельбой юнитов, а потому даже если вы знаете, что вот в этой комнате находится противник, то все равно остается элемент случайности, удастся ли его поразить в этот раз. Непредсказуемость отмечалась и другими критиками игры. Эти нехитрые приемы по логике должны подпитывать азарт, заставляя осваивать новые тактические приемы, предоставляемые игрой.

Однако — баг это или фича — российскими оккупантами не очень просто управлять. Так, при зачистке одного из районов Мариуполя российские солдаты постоянно спотыкаются то о дверные косяки, то о березы. Без выверенного движения мышкой они беспомощны, а потому вместо того, чтобы зайти в дом, с легкостью прячутся за открываемой дверью. И при выводе их на линию атаки нужно следить, повернулись ли они к врагу лицом.

В одной из локаций есть точка, при попадании в которую бойцы начинают резко «пятисотиться», то есть дезертировать — бесконтрольно бежать назад. Немало проблем вызвал юнит «Добрыня». То он не мог пройти вместе с остальными между домом и забором, то в одном месте перестал реагировать на команды и замер у колючей проволоки, где лежал «труп» украинца. Видимо, персонажа объял приступ ПТСР.

Возможно, намеренная сложность — это задумка создателей, нацеленная на то, чтобы игрок примирился с тем, что на реальном фронте быстрых успехов нет. Иногда юнит вскрикивает: «Черт, ствол заклинило!» — а значит, несовершенство русской армии в какой-то степени заложено в игру. Пока игрок осваивает ее далеко не интуитивную логику, он положит больше виртуальных жизней русских солдат, нежели украинцев. Впрочем, именно так настоящие российские генералы учились воевать на полях Украины offline.

На протяжении многих лет российские чиновники — во многом ошибочно — боялись, что компьютерные игры стимулируют девиантное поведение. Однако сегодня насилие стало новой нормой, а потому появился интерес превратить игры в инструмент пропаганды. В этом смысле российские чиновники действуют вполне последовательно.