Непримечательная (хоть и с симпатичной террасой за живой изгородью) дрезденская кебабная к полудню 18 февраля начинает притягивать посетителей. Отвернулся покурить, а в очереди уже, наверное, человек 70.

Сегодня здесь два часа будет бесплатно кормить всех желающих депутат Бундестага (парламента Германии) от Дрездена Кассем Тахер Салех. Пока его нет, донимаю парней, которые пришли первыми и стоят у входа в кафе.

— Вы тут ради бесплатного кебаба или потому что поддерживаете Кассема? — спрашиваю я.

— По обеим причинам, — отвечает мне один из них, Йонатан из Дрезденского технического университета.

Я напоминаю о стереотипе, согласно которому в Саксонии (Дрезден — столица этой земли) люди выбирают «Альтернативу для Германии» (АдГ). На это Йонатан спокойно и с достоинством отвечает: «Их сторонников где-то 30%, а остальные 70% АдГ не поддерживают. Я — часть этого большинства».

На самом деле 30% — это почти гарантированное первое или второе место. Вот и на выборах в региональный парламент Саксонии АдГ в сентябре 2024 года получила 30,6% (40 мандатов), чуть-чуть уступив Христианско-демократическому союзу Германии (ХДС), за который проголосовали 31,9% избирателей.

По словам Йонатана, среди его друзей — менее десяти процентов избирателей АдГ. «Всё зависит от пузыря, в котором вы находитесь, из города вы или из сельской местности. Я учусь в университете, а это левая среда. Вот и я тоже левый», — говорит мне рассудительный молодой немец.

Йонатан говорит, что АдГ поддерживают в Саксонии из-за войн в Украине и на Ближнем Востоке, высокой инфляции и кризиса, связанного с пандемией коронавируса, ведь всё это «произошло почти одновременно и повлияло на благосостояние семей».

Разговор прерывает виновник торжества — Кассем. Он, в джинсах, белой футболке и черной бейсболке задом наперед проходит вдоль очереди и раздает всем талоны на бесплатный донер. Салех совсем не похож на депутата, но принт на его футболке говорит говорит сам за себя: мужчина в поварском колпаке срезает мясо с вертела, под ним надпись — Nazis sind haram.

Чуть позже, в глубине кебабной 31-летний Кассем рассказывает мне, что родился в Ираке, но детство провел в немецком Плауэне. «Я благодарен Саксонии и Германии, что учился здесь бесплатно», — отмечает он.

Усиление АдГ в Саксонии, по словам Кассема, — проблема не только для демократии и общества, но и для экономики: работодатели жалуются, что им всё сложнее привлекать сотрудников из-за рубежа. «Первый вопрос у них: “А как живется мигрантам в Дрездене?”» — цитирует бизнесменов Кассем.

На него самого, говорит депутат Бундестага, за последние три года неоднократно (он насчитал 12 раз) «нападали в соцсетях». «Мне писали: “Ненавижу тебя, ты не немец”. А один человек в письме пообещал найти моих родителей и семью и всех убить. Это тяжело! Я обращался в полицию, и двоих из угрожавших оштрафовали больше чем на 1000 евро», — рассказывает Кассем.

Инженер по образованию, он называет себя в предвыборной рекламе строителем мостов (Brückenbauer). По его словам, сейчас «нужно объединиться, делать политику для людей, коммуницировать с ними в соцсетях и говорить: “Мы с вами, мы вам поможем, а АдГ уничтожает нашу страну, наше общество и нашу экономику”. Нужно быть строителем мостов между демократическими партиями», — объясняет он.

Развал коалиции

Вряд ли кто-то будет спорить с Кассемом, но пока мосты только рушатся. Последний развалился в ноябре 2024 года под тяжестью правительственной коалиции, правившей страной с самого конца 2021 года. У двух левых партий — Социал-демократической (СДПГ) и «Зеленых» — так и не получилось ужиться с правыми либералами из Свободной демократической партии (СвДП). Или наоборот.

— Когда коалиция создавалась, [канцлер Германии, представитель СДПГ Олаф] Шольц и правительство исходили из того, что после коронавируса будет большой экономический рост и удастся использовать на разные значимые проекты деньги, взятые в долг на борьбу с кризисом от коронавируса, — объясняет мотивацию партий, объединившихся в не самую жизнеспособную коалицию, политолог Ася Вишневская-Манн. Она давно живет в Германии и баллотировалась от СвДП в 2024 году в Европарламент. Неудачно.

По ее словам, вместо роста немецкая экономика столкнулась с «жуткой инфляцией», а Конституционный суд запретил перекладывать долги.

— Осенью 2023 года деньги закончились, коалиция продолжала как-то существовать, но внутри началась жесткая борьба: СвДП потеряла примерно половину рейтинга и начала искать путь выхода из коалиции, — рассказывает Ася. Ее партия предъявила Шольцу ультиматум, потребовав сменить социально ориентированную экономическую политику на более рыночную. Шольц отказался и отправил министра финансов от СвДП Кристиана Линднера в отставку.

Члены «Зеленых» признают свои ошибки, повлиявшие на отношение жителей к правительству. «Летом 2022 года партия, увидев, насколько подскочили цены на газ, решила, что нужно переходить с газового отопления на тепловые насосы. В прессу утек черновик законопроекта, в котором указывались жесткие меры: что люди обязаны к такому-то году заменить отопление на новое», — говорит член «Зеленых» Максим Андреев. Его коллега по партии Станислав Элинсон признает, что в Германии «неудачно», в самый пик энергетического кризиса, отключили атомные электростанции, работу которых «возможно, стоило бы продлить хотя бы на год или два, пока всё догорит».

По словам члена СДПГ Микаэля Прохнова из небольшого саксонского городка Герлиц, СвДП «как самая слабая партия» боялась потерять влияние и поэтому «постоянно вставляла Шольцу палки в колеса».

— Думаю, еще одна важная причина — вторжение России в Украину. У Шольца с самого начала не было четкой позиции, — рассуждает Прохнов. — Сначала — история с касками (Германия отправила Украине 5000 касок, а не оружие. — Прим. авт.), потом он всё-таки начал поставки, но постоянно медлил и объяснялся очень неубедительно.

В итоге, по мнению члена СДПГ, Шольц разозлил и тех, кто считает, что Германия должна была поставлять Украине летальное оружие с самого начала, и тех, кто не хотел, чтобы Германия вообще вмешивалась в войну.

Война забыта

На земельных выборах в Саксонии в 2024 году война России и Украины была главной темой.

— Когда я стоял на избирательном стенде, то в основном люди обзывали меня разжигателем войны. Начинаешь разговаривать с человеком, а он просто плюется, отмахивается и убегает. Настолько эмоциональная была дискуссия, что дискуссии никакой и не могло состояться, — смеется инженер Максим Андреев, член партии «Зеленых» из Дрездена.

В ответ на мой удивленный вопрос о том, какое отношение имеет война в Украине к региональным выборам в Германии, Андреев ругает СМИ. «Вот именно! Какая, блин, война? Это же земельный уровень, мы говорим про деревья, лавочки и прочее, но люди из-за СМИ были разогреты», — говорит он.

Вторым виновным он считает партию Союз Сары Вагенкнехт — левоконсервативную партию, созданная в 2023 году. «У партии была такая логика, что земельное правительство может через Бундесрат (орган представительства земель Германии. — Прим. авт.) надавить на федеральное правительство и заставить его начать мирные переговоры. Она сделала войну главной темой предвыборной гонки, и мы так и не смогли увести дискуссию в сторону», — жалуется Максим.

Он, интеллигентный молодой человек в очках, переехал в Германию после аннексии Крыма, когда заметил, что его окружение фашизируется. Вторая причина — это его диссертация, посвященная управлению подвеской 16-осного военного автомобиля.

— Я еще тогда со своим руководителем обсуждал, правильные ли мы делаем вещи, а он говорил, что это специально, чтобы не было войны, мол, это сдерживание, мы делаем хорошее дело, — рассказывает Максим. — Но когда те самые машины, для которых мы это разрабатывали, стали стрелять из России по территории Украины, мы с женой решили уезжать. Было ощущение, что всё катится в тартарары: будет либо фашизм, либо гражданская война.

Андреев раньше учился под Дрезденом по обмену, получил хорошие рекомендации и почти сразу нашел «работу мечты». «Я до сих пор в той же фирме работаю. Занимаюсь математическими моделями, но на этот раз уже для более мирных вещей», — смеется он. Абстрагироваться от политики, как он планировал, переехав в Германию, удавалось до 2021 года. Когда ситуация вокруг Украины «стала накаляться», Андреев понял, что никуда от России не деться, и занялся общественной деятельностью.

Андреев уверен, что рейтинг АдГ в Саксонии вырос именно из-за войны. «Они до этого были на третьем или четвертом месте, но начали говорить, что Путин типа бедненький, что типа он защищается, а эти мрази “Зеленые” нас доведут до нового 45 года», — рассказывает он.

— Они же войну в Украине воспринимают как сепаратистское движение. Один чувак на встрече с историком сравнил украинцев с сорбами — славянским народом, который жил тут испокон веков. Он сказал: «Представьте, если сорбы захотят отделиться от Германии. Естественно, мы будем пытаться их сохранить», — с возмущением рассказывает Андреев.

Его удивляет, что немец воспринимает украинцев как неотъемлемую часть большого советского народа, ударившуюся в сепаратизм, а Россию — как кого-то, кто якобы наводит порядок. «Вот у них такая картина, и на этом нарративе АдГ и Союз Сары Вагенкнехт набирают баллы, естественно», — говорит он.

Война сильно ударила и по кошелькам немцев. «Германия тратит огромные суммы не только на военную помощь Украине, но и на поддержку миллиона украинцев, живущих здесь. Это около миллиарда евро в месяц. В детских садах и так не хватало мест, а в школах — учителей. Теперь добавились дети, которые не знают немецкого, им нужны дополнительные занятия», — говорит Микаэль из СДПГ.

— Но должна ли Германия продолжать поддержку Украины? — спрашиваю я у него.

— Думаю, если бы раньше и даже сейчас поставлялось больше оружия, шансы на мирные переговоры увеличились бы. Но мне кажется, что Путину всё-таки удалось создать впечатление, что он может применить ядерное оружие. Пока Путин медленно, но уверенно продвигается [на фронте], у него нет мотивации сесть за стол переговоров, — говорит Микаэль. Большинство людей в Германии, по его словам, хотят снижения цен на газ и независимости от России в этом вопросе.

У самого Микаэля дома нет газа, только электричество. Однако цена на энергию возросла на 40% после двух повышений: в 2022 и 2023 годах.

Партия «Зеленых» активно выступает за поддержку Украины. Депутат Бундестага Кассем рассказывает, что сначала был против поставок Киеву оружия: «Я не верил, что оно может решить проблемы, всегда настаивал на дипломатическом решении». Но потом депутат съездил в Киев, Бучу и Ирпень, где две из трех ночей просидел в бункере.

— Я приехал сюда как беженец из Ирака, я попал сюда из-за войны, поэтому поднять руку за оружие было для меня сложнейшим решением за три года работы в Бундестаге.

— Внешняя политика ушла на второй план, потому что от нее устали. Потому что политики предлагают всё время примерно одно и то же: продолжать поддерживать Украину. У людей есть ощущение, что это ничего не дает. Популисты очень грамотно рассказывали людям, что надо просто закрыть глаза и сделать вид, что войны в Украине нет, — полагает политолог Ася Вишневская-Манн.

Нас всех зарежут

На первый план перед парламентскими выборами-2025 вышла тема миграции, особенно после двух терактов. 22 января в городе Ашаффенбург мужчина с ножом напал в парке на детей из детского сада — погиб двухлетний ребенок и 41-летний мужчина, пытавшийся остановить убийцу. 13 февраля 24-летний гражданин Афганистана въехал на автомобиле в толпу людей в Мюнхене — погибли 37-летняя женщина и ее двухлетняя дочь.

— После этого бульварная пресса довела у людей страхи до уровня истерики: всех наших детей перережут, мы уже не можем выходить на улицы, мы боимся, что нас зарежут. В соцсетях только миграция, миграция и миграция, — говорит Андреев. По его словам, в этом больше иррационального, ведь число заявок на убежище уменьшается с каждым годом, а число депортируемых — растет.

По словам Вишневской-Манн, у проблемы миграции есть два уровня. «Во-первых, правильность решения Меркель открыть страну за 10 лет так и не подвергалась сомнению на официальном уровне. Людей страшно раздражает, что решение приняли помимо их воли. Во-вторых, реальная проблема миграции заключается в том, что европейское право не соблюдается. Люди нелегально пересекают границу в Италии, едут в Германию, незаконно подаются на убежище, но их документы не успевают рассмотреть за положенные полгода, и они остаются здесь», — рассуждает политолог.

По ее словам, проблему с нелегальными мигрантами можно решить «цифровизацией, дебюрократизацией, более решительными высылками и расширением списка безопасных стран для высылки».

— Главная дискуссия идет вокруг Афганистана и Сирии, — говорит Ася. — Моя партия считает, что высылать в эти страны нелегалов можно.

«Зеленые», по словам Андреева, считают, что закрытие границ навредит немецкой экономике и даже может привести к разрушению Евросоюза. Он отмечает, что партия предлагает продолжать работать по достигнутому компромиссу, распределяя беженцев между странами ЕС, и заставляя тех, кто отказывается принимать мигрантов (например, Грецию и Италию), платить.

Кассем, в свою очередь, уверен, что страна должна инвестировать в интеграцию мигрантов через курсы и усиление безопасности, особенно цифровой. «Нам нужны мигранты — Германия стареет. А тех, кто уже тут, глупо не интегрировать в нашу систему. Ответ не может быть в депортации», — говорит выходец из Ирака.

Герлицкая аномалия

Герлиц — самый восточный город Германии, находится в Саксонии на границе с Польшей. До 1945 года река Нейсе делила Герлиц на две части, но по итогам Второй мировой восточная часть стала польским городом Згожелец. Если идти по пешеходному мосту из Герлица в Польшу, то на том берегу сразу замечаешь множество вывесок «Сигареты». Очевидно, немцы ходят затариваться табаком к соседям.

«Там никто не хочет жить, потому что это столица “Альтернативы для Германии”», — описывает Герлиц Максим Андреев. У ультраправой партии там действительно крупнейшая в городском совете фракция. По словам Микаэля Прохнова, который раньше был членом городского совета от СПД, в этом городке на выборах все тоже обсуждают миграцию.

Вот только Герлиц страдающим от засилья беженцев не кажется. Это сонный провинциальный немецкий городок с очень красивым историческим центром (город почти не пострадал во Второй мировой). Предвыборной рекламы (в отличие от Дрездена или Берлина) не видно — вместо нее надпись Fuck AFD на центральной улице.

— В абсолютных цифрах мигрантов здесь не так много, как, например, в Нойкельне (район Берлина. — Прим. авт.) или в Рурской области, но за последние годы миграция сюда выросла значительно, — говорит Микаэль. Он напоминает, что каждый населенный пункт получает равное с поправкой на число жителей число мигрантов.

Впрочем, у Герлица есть и секрет. С 2015 года, рассказывает Микаэль, здесь нет общежитий для мигрантов. «Они живут в обычных домах. В одном здании, где живет 12 семей, может быть восемь немецких семей, две польские, одна сирийская, одна украинская», — рассказывает Микаэль. Когда принималось это решение, он был одним из депутатов городского совета. Сделать такое в Берлине или Лейпциге не получится, поясняет мой собеседник, потому что там просто нет столько свободных домов (например, в Дрездене во время приватизации почти всё городское социальное жилье продали в частные руки, говорит Максим Андреев).

В результате в Герлице люди постоянно сталкиваются с мигрантами в повседневной жизни. «Даже если они не разговаривают друг с другом, то хотя бы здороваются и видят, что это не монстры, а обычные люди — с двумя глазами, носом и ртом», — объясняет Микаэль.

Максим Андреев из «Зеленых» то, что позиции «Альтернативы для Германии» сильнее в Восточной Европе, где мигрантов практически нет, считает логичным. «Так и работает ксенофобия. Чем люди меньше сталкиваются с мигрантами, тем проще их напугать. Чем меньше мигрантов, тем больше популярность “Альтернативы для Германии”», — говорит Андреев.

По его словам, в Дрездене есть городской проект «Поливаем деревья», где чисто статистически всё время появляются мигранты. «Люди общаются между собой, встречаются, проживают какой-то совместный опыт и постепенно избавляются от стереотипов. А если у тебя нет мигрантов, то откуда ты их возьмешь для совместного опыта? Получается, надо реализовать их теорию заговора о том, что правительство хочет заместить население Германии темнокожими мигрантами, и тогда, может быть, всё исправится», — шутит Андреев.

Всё это, впрочем, совершенно не объясняет, почему же в Герлице, где мигранты живут бок о бок с коренными немцами, всё равно побеждает партия АдГ.

Восточногерманский синдром

1 сентября 2024 года АдГ выстрелила не только в Саксонии. На выборах в парламент Тюрингии партия заняла первое место, набрав 32,8% голосов. В 2021 году на выборах в Саксонии-Анхальт АдГ получила 20,8%. В западных областях ее результаты, конечно, скромнее.

Популярность АдГ в Восточной Германии Микаэль из Герлица объясняет большим количеством пенсионеров, которые 35 лет назад испытали большое жизненное потрясение. «Люди моего возраста уже устроились в жизни: у них была работа, жилье, а дети, возможно, уже съехали. И каждый знал, как будет жить до конца жизни. Но вдруг всё изменилось. Пришлось делать выбор: о том, какую новую профессию освоить, уезжать или оставаться, покупать ли дом. Приходилось принимать решения каждый день, а люди к этому не привыкли. У них до сих пор есть предвзятость к демократии, потому что нужно постоянно принимать решения, — рассуждает Микаэль. — И вдруг появляется кто-то, кто говорит, куда идти».

В 90-е годы, по его словам, на Востоке была популярна Партия демократического социализма, образованная из восточногерманской компартии, потому что она обещала остановить хаос и вернуть всё, как было. «Сейчас это ощущение создает АдГ, — объясняет Микаэль.

Недавно в Дрездене проходили дебаты между Андреевым из «Зеленых» и Артёмом Стасюком из Левой партии (Die Linke) о причинах популярности АдГ в Восточной Германии.

— Моя позиция была в том, что тут «неблагодарные мрази», которыми демократия воспринималась как джинсы и жвачка, а когда пришли экономические проблемы, они решили, что демократия им не нужна. Стасюк говорил, что бедным восточным немцам из-за несправедливой приватизации не оставили никакого выбора, — рассказывает Андреев, уточняя, что позиции были утрированные, чтобы дебаты получились поинтереснее.

Андреев объясняет процесс приватизации: «Квартира не переходила в собственность автоматом. Ты мог ее выкупить, но денег не было, ты же жил в ГДР. Потом пришли западные инвесторы и скупили жилье, а ты стал платить им аренду. Тебя, получается, продали в рабство».

Точно так же, по его словам, закрывались восточногерманские предприятия, например, верфи, где производились корабли для СССР. «Продают верфь западногерманскому концерну, выделяют госденьги, концерн вкладывает их в другую верфь, а эту закрывает. У людей было ощущение, что их специально разорили, чтобы конкуренции не было. Западные немцы четко ассоциируются с американцами, которые всех накрячили», — говорит он. Это, по его словам, и породило симпатию к Путину, который «якобы обороняется от НАТО».

По мнению Микаэля, люди боятся бедности и голода. Хотя при Шольце повысилась минимальная зарплата, выросли пенсии, многие свои надежды связывают именно с АдГ.

— Если минимальная зарплата выросла или базовый доход увеличился на 50 евро, люди в первый месяц подумают: «О, у меня теперь на 50 евро больше». А на третий месяц забывают. Зато 50 центов, на которые выросла цена за пачку масла, они видят каждую неделю, — объясняет Микаэль.

— В Германии всё плохо: спад промышленного производства наблюдается аж с 2018 года, есть риск, что будет три года рецессии подряд, чего не было никогда. Надежда на спасение, в моем понимании, в снижении налогов, дебюрократизации и более дешевой энергетике. У нас на 70% дороже электричество, чем в Венгрии, и это делает производство неконкурентоспособным, — говорит Ася Вишневская-Манн.

Аргумент про экономику как мотив голосования за АдГ спорный хотя бы потому, что экономические меры все правые партии (ХДС, АдГ и СвДП) предлагают похожие. «Христианские демократы — за повторный запуск атомных электростанций, СвДП — за строительство новых с малыми реакторами, так что все три партии — за возвращение к ядерной энергетике», — говорит Вишневская-Манн.

Микаэля из Герлица больше всего удивляет, что последние несколько лет за АдГ начала активно голосовать молодежь. «Думаю, это тоже связано с ощущением неуверенности: всё нестабильно, никто не знает, куда всё движется. Говорят, что через несколько лет у нас больше не будет промышленности. Говорят, что мы не сможем больше оплачивать отопление. В каждом утверждении есть доля правды: газ действительно подорожал, многие производства в Германии закрылись», — размышляет Микаэль.

По словам Вишневской-Манн, AдГ «крайне успешна в тиктоке и других соцсетях». «Плюс “Альтернатива для Германии” — это контркультурное явление. Тренд на политкорректность они категорически отрицают, они пропагандирует классическую маскулинность, и это нравится многим молодым людям, особенно мужчинам», — говорит она.

По словам Андреева, за АдГ на самом деле голосуют даже мигранты, ведь среди них тоже есть люди консервативных убеждений (и подверженные пропаганде в соцсетях).

— Однажды на одном избирательном стенде я дискутировал с парнем пакистанского происхождения, который хотел голосовать за АдГ. Его зипфайлом (подразумевается нацистское приветствие. — Прим. авт.) в трамвае встречали, а он насмотрелся тиктоков и поверил, что не остается ничего другого, как за АдГ голосовать, — говорит «зеленый». — С одной стороны, это парадоксально, с другой стороны, и среди мигрантов есть люди консервативных взглядов, даже если они немецкий не знают, и они могут быть против других понаехавших.

Русскоязычные

Бизнесмен Станислав Элинсон баллотируется в Лейпциге в Бундестаг от партии «Зеленых». Он переехал в Германию «по еврейской линии» из Уфы еще в 2002 году. Занимается информационными системами для бизнеса, совладелец предприятия, которое обеспечивает 25 рабочих мест.

Элинсон уже успел за пять лет в партии проиграть муниципальные и земельные выборы. На выборах в Бундестаг шансов у него тоже нет, и он этого не скрывает: «К сожалению, настроение не очень зеленое сейчас, особенно здесь в Саксонии».

Но это его не останавливает. «Я хочу сделать этот мир лучше для моих детей! Я считаю “Альтернативу для Германии” вредным путем для страны и хочу моей новой родине помочь не допустить, чтобы правые экстремисты пришли к власти, как 100 лет назад», — объясняет он свою мотивацию.

Считается, что именно за АдГ активнее всего голосуют русскоязычные в Германии. «Я бы сказал, что это в первую очередь вопрос возраста. Как и в России, людям моложе 40 лет, тем, кто уже привык обращаться с независимыми источниками информации, конечно, легче разглядеть, что на самом деле происходит, — рассуждает Элинсон. — Тех, кто приехал в Германию и продолжал долгое время смотреть российское телевидение, очень тяжело сейчас в чём-то убедить».

Он специально на русскоязычную аудиторию почему-то в ходе выборов не работает (а ведь это, по его собственным словам, от трех до четырех миллионов из 83 миллионов жителей Германии). «Мы планировали сделать несколько мероприятий около так называемых русских магазинов, где продают продукты, к которым привыкли [эмигранты из стран бывшего СССР], но руки не дошли», — объясняет Элинсон. Он больше взаимодействует с недавно приехавшими российскими активистами.

По мнению Максима Андреева, голосование русскоязычных за АдГ — это «стереотип». «В Дрездене есть люди, которых я знаю через одно рукопожатие, которые голосуют за “Альтернативу”, считая, что Германия должна быть белой христианской страной. Но мне кажется, что сюда всё-таки в основном приезжают люди, особенно из моего поколения, которые считают, что Германия всё правильно делает, привлекая людей со всего мира и не деля их по цвету кожи», — считает он.

По мнению Андреева, за «Альтернативу для Германии» в основном голосуют русские немцы (потомки репрессированных немцев, живших на территории Советского Союза), а не другие категории русскоязычных граждан Германии, хотя те могут даже и не говорить по-немецки.

В 2024-м Андреев с единомышленниками создали «русскоязычную общину здорового человека» — «Русскоязычные демократки и демократы». Идея появилась в день убийства Алексея Навального, когда русскоязычные жители Дрездена осознали, что в городе есть как минимум 150 человек, которые уважали политика и видели в нём надежду.

— Мы объединились в том числе и чтобы делать заявления от лица большого числа людей, которые демократические взгляды представляют.

Победить нельзя запретить

Все очень боятся прихода «Альтернативы для Германии» к власти (хотя пока опросы обещают ей на выборах только 20%), но чем это реально грозит, уже даже не проговаривают. Мол, всем всё понятно.

— Они могли бы, как уже пытались в других местах, закрыть определенные организации или лишать их поддержки, если, например, она считается «левой» или не соответствует их идеологии, — объясняет Микаэль из Герлица по моей просьбе. — В теории они могут сказать: «Через два года мы закроем этот театр, потому что у нас нет денег». Если он найдет финансирование в другом месте — хорошо. Если нет — значит, нет.

Но многие законы изменить на местном уровне не получится. «Совет может, например, решить, что в общежитии для беженцев больше не будет лампочек или что туалеты не будут ремонтироваться. Но сам факт наличия этого общежития предписан законом, как и количество людей, которых туда можно поселить. Большая часть социальных вопросов — обязательные. Например, выплата пособий — это уже решенный вопрос, и его нельзя изменить на местном уровне», — говорит Микаэль.

— Почему тогда многие пишут и говорят, что если АдГ придет к власти, произойдет нечто ужасное? — спрашиваю я.

— Законы можно менять, но это займет три, четыре, пять лет, прежде чем появится реальный эффект. Они, например, могут отправить всю земельную полицию на границу, и в остальной части земли полицейских просто не останется, потому что денег на других сотрудников в бюджете нет.

По словам Вишневской-Манн, главная проблема АдГ — в «чудовищном непрофессионализме» кадров этой партии.

В ноябре 2024 года 113 депутатов из разных фракций Бундестага предложили изящный выход из ситуации: запретить «Альтернативу для Германии». Член ХДС Марко Вандервиц тогда сказал: «На карту поставлено не что иное, как наша либеральная демократия» и предложил Конституционному суду проверить АдГ на соответствие Конституции. Впрочем, как именно это делать, депутаты так и не договорились.

В немецком обществе согласия по этому вопросу нет. Ася Вишневская-Манн считает, что запрещать АдГ неправильно. «Они представляют около 20% населения, и надо решать проблемы, которые укрепили АдГ, а не запрещать ее, потому что они просто создадут тогда новую организацию», — говорит она.

Кандидат в депутаты Элинсон не видит ничего страшного в предложении проверить партию на соответствие Конституции. Но его больше волнует, как ограничить дезинформацию и фейки от АдГ. «Нужно создавать независимую европейскую соцсеть и, возможно, ограничивать доступ к существующим платформам, которые не собираются заниматься модерацией. Откровенная дезинформация, конечно, должна быть ограничена», — считает он.

О том, что запрещать врага, которого не можешь победить на выборах, нечестно, никто из моих собеседников не говорит. Они, как Микаэль из Герлица, только высказывают прагматические соображения: «Если запретить их, они станут мучениками, а большинство их избирателей потом проголосуют за другую, похожую партию».

— Как тогда бороться с этой идеологией? Что нужно делать? — спрашиваю я его.

— Я думаю, что лучший способ — это просто разумная политика, — отвечает бывший депутат. — Недавно я был на собрании, где сотрудник [железнодорожного оператора] Deutsche Bahn сказал, что его компания тратит огромные деньги на маркетинговую стратегию. А я ему сказал: «Если бы поезда ходили вовремя, никакого маркетинга не понадобилось бы — все были бы довольны». Этот человек, конечно, возмутился, но ведь это касается не только железных дорог, — отвечает Микаэль.

Он еще рассказывает, как приехавший из Ирана спортсмен поступил в Германии в училище и выучился на физиотерапевта, сдал экзамены лучше всех. «Его хотели взять на работу, но он ждал разрешения на трудоустройство в Герлице полтора года. В итоге он устал ждать и уехал на запад, где получил разрешение за два дня. Законы одинаковы, но там работодатель позвонил в миграционные органы и ему пошли навстречу», — рассказывает он.

Микаэль и сам сталкивается с немецкой бюрократией: «Всё настолько зарегулировано, что изменить административные процессы сложно. Это реально, если у чиновников есть желание, если у них хороший начальник. Но если люди в учреждениях не хотят что-то менять — ничего не изменится. Я, например, ждал полтора года свой удостоверяющий документ об инвалидности, хотя уже почти не видел. Постоянно слышал отговорки: одна сотрудница заболела, другая в отпуске, третья не в курсе, четвертая не может».

Левые набирают

Член саксонского парламента от Die Linke (партия прогрессивных левых, демократического социализма), бодрая и смешливая Юлиана Нагель прямо называет «Альтернативу для Германии» главным врагом своей партии, да и запретить ее она не против — но только в случае, если КС «докажет, что они против Конституции».

— А вы называете их фашистами?

—Я делаю это в социальных сетях на эмоциях, но эксперты предлагают так не делать. Не все люди в АдГ — фашисты, — говорит Юлиана.

Офис Нагель находится в Конневице, районе на юге Лейпцига. Здесь множество граффити про «Антифу». «Это самый антифашистский район во всей Восточной Германии. После объединения антифашисты сквотировали тут здания, были драки с нацистами и полицией», — вспоминает Нагель былые деньки. Сейчас, по ее словам, националистов здесь уже нет, а если кто забредает, то им быстро объясняют, где они оказались.

Хотя Юлиана настроена воинственно, в последние годы результаты «Левых» в Германии ухудшились. Число представителей партии в Бундестаге сократилось с 76 в 2009 году до 39 в 2021-м, фракции в региональных парламентах тоже уменьшились.

— Это проблема во всей Европе, что у левых партий всё меньше поддержки. Есть, правда, и наши ошибки, у нас в партии было много конфликтов, — говорит Юлиана.

Нагель имеет в виду проблему с Сарой Вагенкнехт, которая ушла из партии, забрав с собой немало избирателей. «Она была членом партии с 1990 года, но с 2016-го, когда в Германию приехали мигранты, она начала выдавать расистские идеи. Война в Украине — это для нее теперь центральный вопрос. У нее какие-то романтические идеи о России и вера в мир с Путиным, — говорит Нагель. — Моя партия четко против мира с Путиным. Путин — это проблема, а не наш друг!»

Правда, недавно на голосовании в саксонском парламенте фракция Левой партии, в которой есть и Нагель, не проголосовала против законопроекта Союза Сары Вагенкнехт о прекращении поставок оружия Украине, а воздержалась.

— Я хотела проголосовать против, но коллеги попросили меня выйти из зала.

— А почему ваша партия так решила голосовать? — спрашиваю я.

— Потому что в программе моей партии записано, что мы против поставок оружия любой стране. Я-то считаю, что Украине надо защищать себя, — говорит Юлиана и обещает обсудить это в партии после выборов.

— А в чём тогда ваше отличие от Союза Вагенкнехт? — не отступаю я.

— «Левая партия» — исторически мирная партия, и далеко не все партии имеют такой ясную пацифистскую позицию и связаны с мирным движением. Но нам точно нужен другой ответ в случае войны в Украине, кроме «Нам нужен мир».

С миграцией у Die Linke всё куда более четко. Именно у этой партии, судя по предвыборной рекламе, в Саксонии, больше всего кандидатов-мигрантов первого или второго поколений.

— Почему не правы те, кто считают, что в терактах виноваты мигранты? Что вы им говорите?

— Исламистское насилие — это проблема, но это не только проблема миграции или беженцев, у нас есть и немцы-исламисты тоже. Нам надо бороться с исламизмом, но не все беженцы — исламисты. Люди видят, что в последних терактах погибли мигранты, — говорит Юлиана.

Мне интересно, как Die Linke собирается возвращать позиции. «Будущее “Левых” — это молодежь, — отвечает Нагель и рассказывает, что на прошлой неделе в Германии прошли молодежные выборы, на которых как раз победили левые. — У молодых избирателей до 25 лет мы популярны, но надо помнить, что молодые люди — не самая значительная часть населения, а на Востоке и вовсе большинство голосующих — пожилые. Так что это задел на будущее».

Сама Нагель в выборах в Бундестаг не участвует. Прошлым летом ее избрали в саксонское правительство, и она хочет «поработать на земле». «Мне нравится низовой активизм, а депутаты Бундестага постоянно сидят на совещаниях. Я постоянно на улице, делаю множество демонстраций, люблю уличную политику». — говорит она.

Между тем недавние митинги против АдГ, которые прошли по всей Германии и собрали в Берлине и Мюнхене больше 200 тысяч человек, в Саксонии были не столь многочисленны. «Возможно, времени было немного для организации, но когда АдГ объявили свои планы реэмиграции (отправка на историческую родину. — Прим. авт.), то у нас вышло 30 тысяч человек», — говорит Юлиана.

Она объясняет успешность АдГ в Саксонии тем, что здесь исторически консервативное население, а также тем, что ХДС, который здесь обычно у власти, «особенно консервативный и националистический». «Они ставят [вопрос так], что иностранцы и антифашисты — проблема, а быть нацистом — не проблема. Люди впитали эту политику ХДС за многие годы и голосуют теперь за АдГ», — говорит Нагель.

Перед самыми выборами рейтинг Die Linke внезапно сильно вырос. По словам Аси Вишневской-Манн, левые эффективно работают с молодежью в соцсетях и поднимают важную тему высоких цен на аренду.

Правый Дрезден

С представителями «Альтернативы для Германии» не так легко пообщаться: они не устраивают многотысячных митингов, ее депутаты и кандидаты не отвечают в соцсетях, сторонники часто уклоняются от ответа на вопрос о своих политических предпочтениях.

Чтобы увидеть живого кандидата от АдГ, я отправился на окраину Дрездена, где кандидат в депутаты Томас Ладзински встречался с избирателями. В назначенный час у магазина REWE стояла небольшая синяя трибуна, вокруг которой толпились пять плотных мужчин средних лет. Прохожим они раздавали набор от Ладзински: предвыборный буклет, ручку и два бирдекеля (подставки).

Кандидат, широкий в плечах высокий мужчина во всём черном (Андреев рассказал, что его коллега учился с Ладзински в школе, и «тот был их типичным schulnazi»), заверил меня, что АдГ — не ультраправые, а консерваторы, либералы и либертарианцы. Это он специально сказал мне по-английски, хотя остальное интервью дал на немецком.

— Когда речь идет о восстановлении Украины, мы считаем, что нельзя бесконечно предоставлять ей деньги и оружие, тем самым затягивая конфликт. Украину используют для манипуляций, но необходима совместная европейская стратегия, — сказал мне Ладзински.

Он напомнил, что НАТО обещало не расширяться на восток, но делало это. «Россия, конечно, имеет свои интересы в области безопасности, ей необходимо защищать свою территорию и находить баланс, договариваться. Но вместо взаимопонимания и экономического обмена, от которого могли бы выиграть обе стороны, мы видим совершенно иную политику», — отметил кандидат от АдГ.

Куда более откровенного сторонника России я встретил в тот же день вечером, когда стемнело и на улицу вышли «пацифисты». «Протесты запустила в Дрездене PEGIDA (“Патриотические европейцы против исламизации Европы”), но теперь их переняли другие правоэкстремисты — сепаратистская организация Freie Sachsen (“Свободные саксонцы”), и у них главная тема сейчас — война в Украине», — рассказал Максим Андреев.

В центре Дрездена я натыкаюсь на шествие. Над группой из человек 50 гордо реет флаг Российской Федерации с двуглавым орлом посередине. Несет его тщедушный лысый мужичок, у которого в другой руке старомодный портфель с голубем и российским флажком поменьше.

— У меня большая симпатия к России и российскому президенту. Я хочу, чтобы наша страна снова стала свободной, потому что у нас, как сказал мистер Вальц в Мюнхене, нет свободы слова. Я был осужден два раза, в том числе за критику плохого поведения арабов! — говорит мужичок, представившийся Дитмаром Брауном.

Я уточняю его позицию по войне в Украине.

— 11 лет назад был путч против легитимного президента Украины, 60 человек прозападная толпа убила в Доме профсоюзов в Одессе, потом был геноцид в Донбассе, где мафиозный режим убил 16 тысяч русских.

— 16 тысяч? — на всякий случай уточняю я.

— Да! Я ждал долгих восемь лет, пока Путин начнет действовать, но он слишком миролюбивый. Если бы я был русским президентом, то я бы использовал атомные бомбы против Киев в тот момент, когда агрессивная толпа уничтожила там памятник Ленину. Но я благодарю его за то, что он вообще начал освобождать восток Украины!

— Но почему вам, немцу, так интересны эти вопросы? — помимо своей воли продолжаю я этот диалог.

— Я немец, который переехал из Западной Германии в Восточную, но туда пришел тот же режим, который солдатов и политиков ГДР посадил в тюрьму. Я ненавижу режим нынешней Германии, который 26 лет назад бросал бомбы на детей в Белграде, — говорит Дитмар. Он рассказывает, что собирался эмигрировать в Аргентину, но переезд сорвался из-за «диктатуры коронавируса», а потом из-за штрафов у него кончились деньги.

Дитмар признается, что голосует за «Альтернативу для Германии», но сразу же уточняет, что вообще-то он коммунист и уважает Маркса, Ленина и Сталина. В итоге он осознает некоторую нелогичность своих предпочтений.

— Это раньше было деление на правых и левых! А сейчас есть цивилизованные люди, как Маск и честные рабочие, а есть нецивилизованные, вроде Сороса, проституток и алкоголиков, — поясняет Дитмар и признается, что поддерживает еще и Израиль, потому что он против ислама и арабов.

Когда Дитмар называет Евросоюз гитлеровской империей XXI века, которая через два-три года будет, как Гитлер, у ворот Сталинграда, я прекращаю разговор.

Навстречу 2029-му

Нет никаких сомнений, что больше всех голосов на выборах 23 февраля наберет ХДС. Их, конечно, будет недостаточно, чтобы править единолично, поэтому начнутся долгие утомительные коалиционные переговоры (в соседней Австрии коалицию не могут сформировать с сентября 2024 года).

По мнению Аси Вишневской-Манн, есть четыре основных варианта: ХДС+СДПГ (то, что раньше называлась «Большая коалиция», но с тех пор социал-демократы слишком уменьшились), ХДС+«Зеленые», ХДС+СДПГ+«Зеленые» или ХДС+СДПГ+СвДП.

— Думаю, для Мерца самый желанный вариант — это коалиция с СДПГ, а самый чудовищный — с ними и «Зелеными», потому что опять будут две левые партии в коалиции и проводить важные для Мерца реформы будет сложнее, — считает Ася.

Инженер Андреев считает, что ХДС будет шантажировать СДПГ, угрожая голосовать с «Альтернативой для Германии», что заставит социал-демократов принимать законы, чтобы этого не могли сделать правые экстремисты. Худший сценарий, по его словам, — это правительство меньшинства от ХДС при поддержке АдГ: в таком случае партии станут проводить политику вместе и каждый раз будут договариваться по конкретным вопросам.

В конце концов, 29 января, меньше чем за месяц до выборов, Бундестаг одобрил резолюцию с требованием ввести паспортный контроль на всей внешней границе Германии, запретить въезд в страну лицам без документов, укрепить полномочия полиции по высылке нелегалов и увеличить число депортаций. Перевес в три голоса обеспечило совместное голосование консерваторов из ХДС и «Альтернативы для Германии». «Это исторический момент, — заявила сопредседательница фракции “Зеленых” Бритта Хассельбах, — ведь раньше такого не было».

— ХДС подхватила истерику про мигрантов и говорят, что депортируют 200–300 тысяч, которые живут на птичьих правах. Шольц уже отчитался с гордостью, что Германия — единственная страна, которая депортирует в Афганистан, хотя на самом деле это просто абсурд. То есть они с «Талибаном», по сути, сотрудничают и гордятся этим! Но людям хочется видеть, как людей в кандалах загоняют в самолеты. И они будут торжествовать, потому что это для них и есть справедливость: черномазых выгнали из страны, и мы теперь спасены, — сетует Андреев.

— Может, это просто предвыборный ход, чтобы отнять голоса у АдГ?

— На это и надежда, но непонятно, что в голове у Мерца. Возможно, он на самом деле намеревается взять программу АдГ и реализовывать ее со всеми нарушениями международных законов, — говорит Андреев, — В ХДС попали в ошибку мышления и думают, что если они будут реализовывать программу АдГ, то получат их голоса. Но так не работает.

Возможность коалиции ХДС с АдГ все мои собеседники исключают, но все делают оговорку: «Сейчас точно нет, но через четыре года — кто знает?»

Перед тем как получить свой бесплатный донер, студент Йонатан успевает ответить на мой последний вопрос:

— Но вы боитесь, что эти выборы изменит Германию?

— Бояться — громкое слово, но я, конечно, обеспокоен. Меня больше тревожат не эти выборы, а те, что будут в 2029 году. Проблемы в любом случае не исчезнут. Всё будет ухудшаться, а чем хуже, тем больше людей голосуют за АдГ.

Ася Вишневская-Манн подтверждает, что в Германии действительно есть опасения по поводу 2029 года, поскольку люди не верят, что партии, противостоящие АдГ, способны решить актуальные проблемы.

— В общественной дискуссии всех пугают «Альтернативой», чтобы создать давление на политические партии и послать им четкий месседж: «Ребята, решайте проблемы, иначе их будут решать за вас, — говорит политолог. — Хоррор-сценарий — если в 2029 году АдГ придет к власти, и возникнет немецкий [Дональд] Трамп: с хаосом и захватом власти людьми вроде [Илона] Маска, которых никто не избирал», — дает мрачный прогноз на будущее Вишневская-Манн.

Герлиц–Дрезден–Лейпциг