Демократы-чекисты

Одну из ключевых (а возможно, и решающую) роль в подготовке чеченской войны сыграли российские спецслужбы. И в первую очередь — Федеральная служба контрразведки (ФСК), в которую указом от 1993 года Ельцин переименовал Министерство безопасности РФ (образованное на базе КГБ СССР).

Первые два года ФСК возглавлял председатель КГБ Украинской ССР в 1987–1991 годах Николай Голушко. В 1994 году его сменил Сергей Степашин, никогда не служивший в КГБ (Степашин два года прослужил во внутренних войсках МВД СССР, а затем ушел в научную и преподавательскую деятельность). С 26 августа 1991 года он возглавлял Государственную комиссию по расследованию деятельности КГБ и ГКЧП, созданную совместным указом президента СССР Горбачева и президента РСФСР и Ельцина.

Заместителем сначала Голушко, а затем Степашина в ФСК был Евгений Савостьянов, человек, казалось бы, от КГБ совершенно далекий. В советское время — горный инженер, научный сотрудник Института физики Земли, в перестройку Савостьянов возглавлял Клуб избирателей Академии наук и руководил в 1989 году предвыборной кампанией академика Сахарова. Савостьянов был одним из создателей движения «Демократическая Россия» и Движения демократических реформ. Его круг общения — Андрей Сахаров, Гавриил Попов (первый мэр Москвы), Анатолий Собчак…

Задача, которую решала ФСК в Чечне, была, в общем-то, стара как мир — поддержать оппозиционные Джохару Дудаеву силы, вооружить их и раскачать ситуацию в мятежной республике до гражданского противостояния. Тогда бы российские войска получили повод для «миротворческой» миссии в республике.

Вот как описывал этот план Борис Ельцин в своей книге «Президентский марафон»: «Летом 1994 года чеченской проблемой стали заниматься вплотную. Тогда во властных структурах имела хождение такая теория. Власть Дудаева на территории Чечни крайне непрочна… Народ измучен и уже по горло сыт дудаевскими обещаниями. Все хотят какой-то стабильности. Пришло время России вмешаться — с помощью новых антидудаевских сил внутри республики… Давайте создадим здесь, в Москве, где живет много очень авторитетных чеченцев, некий новый орган, который возглавит это движение. Есть немало подходящих кандидатов — Автурханов, Гаджиев, Завгаев… Стадии плана были таковы. Постепенно осуществить плавный вброс в Чечню антидудаевских настроений и сил. Помочь деньгами, если надо — специалистами. Добиться, чтобы народ сам прогнал Дудаева. А если начнется вооруженный конфликт — не допускать кровопролития. Миротворческие усилия всегда пользуются поддержкой народа. <…> И я согласился на этот план».

Но, как следует из мемуаров Анатолия Куликова (на момент начала чеченской войны заместителя министра внутренних дел, командующего внутренними войсками МВД РФ), этот план появился еще летом 1993 года. Однако достигшее своего пика как раз осенью 1993-го противостояние Ельцина с Верховным Советом РСФСР, который возглавлял еще один «авторитетный московский чеченец» Руслан Хасбулатов, с одной стороны, отложило реализацию «миротворческого» плана на год, а с другой стороны, фактически предопределило войну в Чечне.

Криминальная Чечня

90-е годы прошлого века были крайне тяжелым периодом для всей России. Но в независимой Ичкерии общероссийские негативные процессы усугублялись еще и местной спецификой. Развал советской экономики и реформы, которые очень больно ударили по благосостоянию людей в стране, в Ичкерии накладывались на экономическую и финансовую блокаду России. Пенсионерам не выплачивались пенсии, бюджетникам — зарплаты. Людям надо было как-то выживать, но режим Дудаева мог предложить им только полукриминальную или даже криминальную деятельность.

Открытые границы (в Ичкерии больше не действовала таможня) позволяли завозить в республику не только товары и продукты с Ближнего Востока и из Турции, но и наркотики с оружием, свободный оборот которого был легализован в Чечне.

Криминал, поднявший в то время голову по всей стране, в Ичкерии был, по сути, институализирован. В обмен на активную поддержку Дудаев обеспечил чеченским криминальным авторитетам безопасность, неприкосновенность и даже делегировал часть власти. Чеченские преступники, оперировавшие на всей территории России, в любой момент могли скрыться в Ичкерии, в которой их никто не ловил и из которой их никто не выдавал. Это преимущество породило целый ряд преступных схем, самой известной из которых стала афера с поддельными банковскими извещениями-авизо. Ущерб от этой аферы для российской экономики впоследствии оценивали в триллионы рублей.

Одним из самых «жирных» активов, на который претендовали тогда все ключевые игроки в окружении Дудаева, включая его родственников, стала чеченская нефть. На нее, кстати, экономическая блокада России никогда не распространялась. Все годы правления Дудаева «наливняки» (железнодорожные транспортные вагоны-цистерны) с чеченской нефтью отгружались в республике и шли за пределы Ичкерии на продажу. Именно борьба за контроль над скважинами породила тогда первых «оппозиционеров» в окружении Дудаева.

Появился и сопутствующий «бизнес», когда вооруженные отряды чеченцев, чаще всего сформированные из близких родственников, грабили нефтяные, а затем и вообще все товарные составы, проходившие по территории Ичкерии. Именно на таком «бизнесе», например, поднялся известный чеченский клан Ямадаевых.

Страдали от этого в первую очередь еще остававшиеся в республике в достаточном количестве русские. Почти все чеченцы, которых интервьюировала «Новая газета Европа» в ходе подготовки данного материала, рассказывали о случаях принудительного выселения из своих квартир/домов, нападений, убийств, изнасилований русских жителей… Дудаев не сделал ничего, чтобы защитить нечеченское население республики, превратившееся, по сути, в людей «второго сорта».

Только в одном районе республики — Надтеречном — русское население чувствовало себя относительно безопасно. По крайней мере, в отличие от Шелковского района (в котором русские и ногайцы изначально являлись коренным населением и до прихода к власти чеченских националистов составляли большинство), в Надтеречном не было зафиксировано ни одного факта этнических чисток. Но заслуги Джохара Дудаева в этом не было, Надтеречный район его вооруженные отряды никогда не контролировали.

Сорванный референдум 

Далеко не всё население республики поддерживало такую политику Дудаева, которую некоторые исследователи чеченской темы называют «геноцидной». Да и идея полной независимости от России, которая в Чечне всё больше выглядела как анархия, или, точнее, как безраздельная власть тех, у кого было больше вооруженных до зубов родственников, нравилась тоже далеко не всем.

Это нашло отражение в противостоянии президента Дудаева с его первым (и, по сути, последним) парламентом, который был избран 27 октября 1991 года. В тот же день и год, когда сам Дудаев был избран президентом.

Вот что писал о причинах конфликта двух ветвей власти Ичкерии Муса Мурадов, очевидец тех событий, главред легендарной чеченской газеты «Грозненский рабочий», закрытой Джохаром Дудаевым (первый президент Ичкерии плохо переносил критику в своей адрес).

А 5 июня в Чечне как раз должен был пройти референдум о доверии президенту и парламенту и о форме государственного устройства Ичкерии. Он не состоялся. Митинг на Театральной площади был разогнан силой, «бюллетени были уничтожены вооруженными сторонниками Дудаева в здании Центризбиркома ЧР. В столкновениях погибло, по разным данным, от 7 до 50 человек. Дудаев лишился легальной оппозиции, ее вооруженные сторонники отступили в Надтеречный и Урус-Мартановский районы Чечни». (Из книги «Россия — Чечня: цепь ошибок и преступлений», подготовленной на основе хроники Правозащитного центра «Мемориал»).

Акция началась 15 апреля 1993 года на Театральной площади Грозного и продолжалась почти два месяца. К сотням протестующих примкнули и недавние еще сторонники Дудаева, обладавшие силовым ресурсом: мэр Надтеречного района Умар Автурханов, мэр Грозного Бислан Гантамиров, всю жизнь метавшийся от одного центра силы к другому (именно Бислан Гантамиров был одним из тех, кто уговаривал Дудаева вернуться и возглавить национальное движение в Чечне в конце 80-х, а затем перешел на сторону России, активно участвовал в возвышении Ахмата Кадырова и в конце концов выступил против Рамзана Кадырова), и известный чеченский бандит Руслан Лабазанов, судимый в советское время за грабеж и убийство и продолжавший при Дудаеве безнаказанно грабить и убивать в Чечне.

Настоящая причина конфликта всех троих с Джохаром Дудаевым была меркантильной: они не поделили с президентом Ичкерии и его окружением контроль над нефтяными скважинами. Но публично Автурханов, Гантамиров и Лабазанов заявляли, конечно же, о своем политическом несогласии с Дудаевым и поддерживали требования части (и немалой) чеченского общества о необходимости восстановления связей с Россией.

Именно из профедерально настроенных чеченцев в основном формировались вооруженные отряды Умара Автурханова, на которого российские власти и спецслужбы сделали свою главную ставку. Хотя его популярность была несопоставима с авторитетом другого чеченца, который был единственным в Чечне реальным политическим противовесом Джохару Дудаеву.

Личный враг Ельцина

…Как и генералом советской армии Джохаром Дудаевым, чеченцы всегда гордились своим соотечественником Русланом Хасбулатовым, сделавшим головокружительную политическую карьеру в Москве. В 90-е годы, однако, славное военное прошлое уже мало спасало Дудаева от критики за его действия в настоящем, а вот популярность Хасбулатова в Ичкерии только набирала обороты. Пик этой популярности пришелся на противостояние Ельцина с Верховным Советом РСФСР и в первую очередь — с его председателем Хасбулатовым. После разгрома Белого дома Хасбулатова посадили в тюрьму, он отсидел несколько месяцев и был помилован. Его федеральная политическая карьера, казалось, на этом закончилась. Но когда в феврале 1994-го он вернулся домой, сотни тысяч чеченцев собрались в аэропорту «Северный», чтобы встретить своего героя. «Такое ощущение, что там была чуть ли не вся Чечня», — рассказал «Новой газете Европа» очевидец тех событий.

Руслан Хасбулатов не являлся ярым сторонником независимой Ичкерии и имел потенциал, чтобы победить Джохара Дудаева на грядущих в 1995 году президентских выборах. Вероятность окончания политического кризиса в Чечне путем подписания договора с Москвой была бы в этом случае высока. Но тогда Хасбулатов как глава российского региона автоматически попадал бы в Совет Федерации, а вот этого российские власти допустить не могли. Именно поэтому Ельцин даже не упомянул Хасбулатова в своей книге «Президентский марафон», когда перечислял фамилии «московских авторитетных чеченцев». И именно по этой причине Москва сделала свою ставку на таких лидеров антидудаевской оппозиции, которые в самом чеченском обществе не имели серьезного авторитета.

Вот как отзывался о них Анатолий Куликов, тогдашний замминистра МВД РФ: «Если называть вещи своими именами, оппозиционность некоторых чеченцев часто носила особенный характер и основывалась не на идеологических разногласиях с Дудаевым, а часто на почве неразделенной власти или неразделенных денег. Их биографии часто являли собой жизнеописания отъявленных авантюристов, а их политические декларации даже в состоянии оппозиционности ничем не отличались от образцов официальной пропаганды Ичкерии: те же обвинения России в многовековом угнетении, те же мифы о «многовековой» Кавказской войне, те же требования признать Чечню в качестве самостоятельного государства… Это никакие не оппозиционеры. Это такие же моджахеды…»

Но для ФСК РФ эти «моджахеды» были «нашими сукиным детьми», так как зависели от российского финансирования, поставок оружия, военных и спецслужб, то есть были полностью управляемыми. Тем более что к власти их допускать никто и не собирался.

Политически же приемлемой для Москвы фигурой на роль «ручного» президента Чечни в итоге стал бывший первый секретарь ЧИАССР Доку Завгаев, которого в Чечне, вообще-то, всерьез уже не воспринимали. Но именно он и «победил» на президентских выборах в декабре 1995 года, которые всё-таки состоялись в Чечне, причем в самый разгар войны. Завгаев набрал тогда 60% голосов, вот только голосовали за него вместо чеченцев российские военнослужащие.

Первый пленный грядущей войны

25 августа 1994 года в восьми километрах от Грозного представители Департамента государственной безопасности Ичкерии задержали сотрудника ФСК РФ Станислава Крылова. Ему предъявили обвинения в шпионаже в пользу России, за что Крылову, вообще-то, грозил расстрел.

Задержание Крылова стало первым явным доказательством активного участия ФСК в организации и вооружении антидудаевской оппозиции — Временного совета Чеченской Республики (ВСЧР), который возглавил Умар Автурханов, мэр Надтеречного района и бывший сотрудник МВД СССР, которого в начале 90-х уволили из правоохранительных органов по компрометирующим основаниям.

Активная подготовка к вооруженному выступлению андидудаевской оппозиции началась именно летом 1994 года. В этот период российские военные вертолеты стали перебрасывать в Надтеречный и Урус-Мартановский районы большие партии стрелкового оружия, на вооружение отрядов ВСЧР поступала бронетехника, машины связи, а позже — уже и танки Т-62 и Т-72. На территории Надтеречного района появляются в большом количестве военные инструкторы Минобороны. Вот как описывает этот момент в своих мемуарах Анатолий Куликов: «В соответствии с постановлением правительства России, внутренние войска начали принимать от Министерства обороны оружие и технику, предназначенную для передачи силам оппозиции. Формально это осуществлялось через батальон ВВ (внутренних войск. — Прим. ред.) в Моздоке, а практически уже на территории Чечни, куда отправились несколько наших специалистов, наблюдавших за тем, что всё передается в исправном состоянии и в заранее согласованном количестве».

Задержанного ичкерийцами сотрудника ФСК РФ Станислава Крылова, удостоверение которого Дудаев предъявил всему миру как доказательство прямого участия в конфликте российских спецслужб, освободили через неделю. Детали освобождения Крылова были до сих пор непубличны, но «Новой газете Европа» удалось пообщаться с человеком, который принимал участие в переговорах между руководством ФСК и ичкерийскими властями.

Он рассказал, что

— Геннадия Лобжанидзе и Николая Сулейманова. Проблем тут никаких не было, так как другой бывший лидер Лазанской группировки, Хож-Ахмед Нухаев, был в 90-е годы одним из идеологов так называемой «чеченской революции» и финансистом силовых структур Джохара Дудаева. С помощью чеченских бандитов руководству ФСК удалось договориться с Дудаевым и Гелисхановым и выкупить своего сотрудника.

Освобождение «первого российского военнопленного», как прозвали Станислава Крылова в российской прессе, было инсценировано под силовую спецоперацию. Ее якобы осуществили неизвестные «друзья российских силовиков». На самом деле этот сценарий был согласован с руководством Ичкерии и осуществлен силами сотрудников ДГБ Ичкерии, чтобы хоть как-то объяснить, как российский чекист, обвиненный в шпионаже, оказался уже через неделю после своего задержания на свободе.

Задержание Крылова стало провалом спецслужб, вынудило ФСК публично отрицать свою роль в уже стремительно разгорающемся российско-чеченском политическом конфликте (на пресс-конференции в Москве, состоявшейся 6 сентября, сам Крылов назвал свое задержание в Грозном «тщательно спланированной провокацией с целью дискредитировать деятельность ФСК в Чечне», а руководство ФСК пояснило, что Крылов «всего лишь собирал оперативную информацию»). Всё это придало общее ускорение «миротворческим» планам Москвы.

«Сладкая музыка в ушах генералов»

15 октября 1994 года, около 15 часов дня, «неопознанные летающие объекты», поднявшиеся в воздух с российского военного аэродрома в Моздоке, нанесли удары по Грозному, а затем в город вошла колонна бронетехники с людьми, вооруженными автоматами. Это был сводный отряд антидудаевской оппозиции. В Грозном их уже ждали дудаевские силовики, начались боевые столкновения, правда, участвовали в них далеко не все «оппозиционеры». Так, люди Лабазанова отвлеклись от своей прямой миссии на банальный грабеж торговых точек. Ночью «оппозиция» бесславно покинула Грозный, оставив после себя семерых убитых, один сгоревший танк и несколько подорванных БТР.

После провала в Моздок оперативно вылетел замдиректора ФСК Евгений Савостьянов, о чем позднее рассказывал в своих воспоминаниях Руслан Хасбулатов, присутствовавший на совещании лидеров антидудаевской оппозиции с замдиректора ФСК. По свидетельству Хасбулатова, Автурханов и Гантамиров посчитали основной причиной провала недостаточное количество оружия и запросили у российских военных «больше танков» и «поддержку авиации». Москва пошла навстречу и решила поддержать «оппозиционеров» не только российским оружием, но и российскими наемниками-добровольцами.

Вот что писал в своих мемуарах Анатолий Куликов, по версии которого впервые идею «наемников» озвучил именно Евгений Савостьянов: «Я полагал, что ФСБ (так Куликов называет в своей книге ФСК. — Прим. ред.) рассчитывает привлечь к операции действительно опытных людей. <…> Представлялось, что будут приглашены умелые, тертые разными войнами мужики, для которых военное ремесло является смыслом жизни, а бой — естественной средой обитания… Некоторым эта мысль показалась весьма остроумной: с одной стороны, репутация официальной России при любом исходе оставалась вроде бы безупречной, с другой — сладкой музыкой в ушах некоторых генералов еще звучали обещания, которые вдували им Автурханов с Гантамировым: мол, дайте нам пару десятков танков, дайте нам экипажи, которые умеют стрелять, а остальное решится само собой…»

Вязанные шапочки и 150 миллионов за гибель в Чечне

1 ноября 1994 года Генеральный штаб Вооруженных сил РФ выпустил директиву № 312/1/0130ш, согласно которой Северо-Кавeказский военный округ предоставлял «оппозиции» сорок танков Т-72.

Большая часть танков была укомплектована исключительно российскими экипажами, остальные экипажи были смешанными — российско-чеченскими. Кроме танков антидудаевским силам были переданы 26 БТР, 46 автомобилей ГАЗ-66 для переброски пехоты, 80 радиостанций «Р-105М», четыре командно-штабные машины связи.

Общая численность антидудаевской группировки была порядка 4000 человек, по крайней мере именно столько одноцветных вязаных шапочек было заказано Минобороны РФ и передано антидудаевским силам. Шапочки предназначались для идентификации своих в ходе боя за Грозный.

В начале ноября сотрудники ФСК начали проводить вербовку «наемников» в воинских частях Минобороны.

17 ноября 1994 года на территории Чечни начались первые боевые действия с участием российских вооруженных сил. В селе Братском был уничтожен пост дудаевских сил, бой проходил при поддержке российской авиации и артиллерии. Именно через село Братское в Надтеречный и Урус-Мартановский районы затем были беспрепятственно переброшены танки и другая бронетехника для оппозиции.

23 ноября российские вертолеты совершили налет на Шалинский танковый полк.

24 ноября российские вертолеты нанесли ракетный удар по позициям дудаевских силовиков вблизи северного пригорода Грозного — поселка Катаяма. В наземном бою участвовали силы отряда Саид-Магомеда Какиева, последовательного противника Дудаева, активного участника обеих чеченских войн на стороне России.

26 ноября чечено-российская группировка вошла в Грозный.

Вторая попытка взять столицу Ичкерии закончилась куда более грандиозным провалом, чем первая. Во-первых, антидудаевские силы под руководством Автурханова опять оказались не готовы к боевым действиям, во-вторых, обороной Грозного руководил Аслан Масхадов, бывший полковник советской армии: в 1989 году полк, которым он командовал, был признан лучшей воинской частью в Прибалтийском военном округе. Танкам дали войти в город, в течение нескольких часов они просто стояли на улицах города без всякой связи с руководством операции. Как писал собкор «Известий» Валерий Яков, «попытки связаться по рации с «Орионом» (позывной руководителя операции Умара Автурханова. — Прим. ред.) ни к чему не приводили. «Орион» на связь не выходил. Тогда солдаты вылезли из танков, стали покупать в ларьках сигареты, общаться с местными жителями, и ситуация уже стала напоминать трагикомический фарс…»

А потом снайперы, дислоцированные Масхадовым на крышах многоэтажек по маршруту следования танков, выстрелами из гранатометов подбили первую и последнюю машины в колоннах. И началась бойня…

Точных данных о чеченцах, погибших со стороны антидудаевской оппозиции во время ноябрьского штурма Грозного, нет.

…В недавнем интервью чеченскому историку Майрбеку Вачагаеву Евгений Савостьянов, эмигрировавший и живущий сейчас в США, рассказал, что он лично, вообще-то, не имеет никакого отношения к вербовке российских военнослужащих, потому как предлагал привлечь в помощь антидудаевской оппозиции «наемников из Приднестровья и Нагорного Карабаха». Савостьянов не уточнил, о каких наемниках идет речь и какова их национальность.

Надо сказать, свою роль в событиях, которые разожгли войну в Чечне, Савостьянов в этом интервью сильно преуменьшил. А в своих мемуарах про свое активное участие в развязывании чеченской войны Савостьянов не написал ни строчки.