Сразу после февраля 2022 года экономисты обещали 10-процентный и даже 15-процентный спад из-за беспрецедентных санкций и изоляции от мировой экономики. В 2023 году пугали дырой в бюджете из-за провала нефтяных доходов после того, как Запад ввел нефтяное эмбарго и потолок цен на российское сырье. Но ни того, ни другого не произошло: экономика в первый год войны упала практически в рамках статистической погрешности, а от продажи сырья все три года бюджет зарабатывает даже больше плана благодаря «теневому» флоту танкеров и высоким ценам на нефть.

Сейчас главные «страшилки» экономистов-пессимистов на 2025 год — обеднение граждан и рост цен. Финансист Олег Вьюгин в интервью RTVi сказал, что доходы перестанут расти в реальном выражении, а у кого-то будут падать. Экономист Bloomberg Economics по России и Центральной и Восточной Европе Александр Исаков говорит, что в следующем году российским потребителям придется экономить, потому что Владимир Путин не сможет гарантировать сразу и пушки, и масло.

Доктор экономических наук Игорь Липсиц в интервью «Новой-Европа» прогнозирует не просто падение доходов, а даже товарные дефициты как результат попыток властей регулировать галопирующие цены.

Некоторые экономисты, как Константин Сонин, считают, что цены растут вдвое быстрее, чем отчитывается Росстат.

Эти прогнозы подытожил политолог, профессор университета Калифорния Сан-Диего Бранислав Сланчев: он написал тред в X о том, что российская экономика не может выдерживать военные расходы в таком размере, в каком их требует Путин.

Размышления о том, что экономика всё глубже увязает в проблемах, из-за которых «2025 год будет катастрофическим», обычно включают в себя перечисление ряда симптомов нездоровья, главный из которых — рекордно высокая ставка ЦБ. Интересно, что эти проблемы признают как лояльные власти эксперты, так и независимые экономисты.

Но симптомы — на то и симптомы: бороться с ними бессмысленно, если не получится найти и искоренить причины болезни. Инфляция, перегрев и неизбежная высокая ставка — это лишь следствия текущей политики. Их не было бы, не будь огромных госрасходов, структурных перекосов в сторону ВПК, потери большей части экспортных рынков, а также того, что Россию поэтапно отрезают от расчетов даже с «дружественными» странами.

«Новая-Европа» выделила четыре фундаментальных риска, которые будут «висеть» над российской экономикой не только в 2025 году, но и после него: это возможность падения сырьевых цен, новые санкции, милитаризация экономики и длящаяся технологическая деградация.

Настоящие риски

На нефтегазовые доходы приходится почти четверть федерального бюджета в 2025 году. Сейчас нефть стоит дорого — и это признак того, что цене «есть куда падать», сказал «Новой-Европа» глава Eastern Advisory Group и исследователь Royal United Services Institute (Лондон) Ричард Коннолли. «Это случится быстро, если Саудовская Аравия решит нарастить добычу», — объяснил он. А тут еще и планы Дональда Трампа «бури, детка, бури» — новый президент обещает увеличить добычу в США.

Кроме того, цены могут упасть и из-за экономических проблем крупных потребителей сырья: Китая и США. Главный экономист «Т-Инвестиций» Софья Донец в интервью Forbes Talks напомнила об августовском обвале на мировых рынках «когда заговорили о рецессии в Штатах и возможном снижении сырьевых цен, без которого не проходит ни одна рецессия в Штатах». Именно поэтому Коннолли в комментарии для «Новой-Европа», а также российский ЦМАКП в своем прогнозе называют возможное падение цен на нефть главным в числе рисков-2025.

По расчетам Донец, если российская нефть будет стоить дешевле 50 долларов за баррель (на осень 2024 года ее цена — 63,6 доллара), ликвидная часть Фонда национального благосостояния будет исчерпана за год. Дальше встанет вопрос: где взять деньги? Донец говорит, что у властей может быть три инструмента: сокращать расходы и жить по средствам, повышать налоги, либо, что хуже всего, «печатать деньги».

Что касается санкций, то самый сильный удар по экономике нанесут те меры, которые снизят способность России экспортировать нефть и газ, импортировать товары и совершать трансграничные финансовые операции, сказал «Новой-Европа» экономист зарубежного банка. 2024 год показал, что борьба с российским импортом и обслуживающими его зарубежными банками эффективна: поставки товаров тормозятся, а стоимость транзакций растет.

А вот меры против экспорта энергоресурсов пока что не так страшны. В ноябре под санкции попал обслуживающий экспортные расчеты «Газпромбанк», а новый удар по теневому танкерному флоту, который возит нефть в обход «ценового потолка», нанесли сразу Великобритания (ввела санкции в ноябре) и ЕС (в ноябре о санкциях стало известно, а ввели их в декабре).

После этого рубль вначале рухнул на исторические минимумы со времен начала войны, но потом укрепился почти до прежних значений. Причина укрепления — экспортеры выстроили новые цепочки расчетов и нашли способы возвращать выручку в Россию. А если нефтяные доходы и падают (суммарная экспортная выручка российских нефтяных компаний снизилась на 5%, до 1,36 млрд долларов за неделю с 9 по 15 декабря по отношению к предыдущей неделе декабря), то, как считает Bloomberg, в первую очередь не из-за танкерных санкций, а из-за ремонтов экспортных терминалов, обязательств России перед ОПЕК и выросших объемов переработки нефти на российских НПЗ. По крайней мере, денежный рынок больше не видит угрозы дефицита валютной ликвидности, а поэтому больше не оценивает рубль в 115 рублей за доллар.

Впрочем, как раз Трамп — специалист по самым жестким санкциям против России за всё довоенное время. Поэтому вполне вероятно, что его администрация сможет эффективно изолировать российскую экономику от внешних расчетов.

Рост с деградацией

Два других долгоиграющих риска, которые будут разъедать и отравлять российскую экономику, пока на военные расходы приходится треть бюджета, а «железный занавес» с внешним миром всё крепче: это структурный перекос и технологическое отставание.

Структурный перекос — это когда в ВПК впрыскиваются огромные деньги, а для гражданской экономики не остается ни дешевых кредитов, ни доступных сотрудников. В итоге Россия повторяет путь СССР: танки и ракеты делать научились (но и сейчас их производят благодаря поставкам китайской или даже западной электроники), а вот автомобили и компьютеры — нет.

«Мы не получаем ни количественного, ни качественного увеличения даже создаваемой продукции, не говоря уж о качестве жизни россиян», — сказал в интервью RTVi директор центра исследования экономической политики МГУ Олег Буклемишев. Количественный ущерб проявится в том, что если война продлится годы, то за затягивание военных действий экономика заплатит резким спадом инвестиций, сказал «Новой-Европа» экономист Дмитрий Некрасов. Снизится, хотя и более плавно, потребление домохозяйств, добавил он.

А качественный ущерб, говорит Буклемишев, — это когда страну засасывает воронка снижения производительности труда и качества продукции и услуг. И это куда большая угроза для экономики, чем «мгновенный» экономический кризис по образцу, например, 1998 года. Что вполне логично, потому что после острых кризисов и резких спадов (1998 или 2008 годов) был быстрый восстановительный рост. А сейчас, когда все ресурсы выкачивает ВПК, с этим будет куда хуже из-за технологического отставания.

Именно поэтому экономист Владислав Иноземцев в интервью «Новой-Европа» охарактеризовал такую перспективу как «рост без развития»: «Технологического прогресса не может быть. Экономика эта не имеет будущего. Она будет восстанавливать советские технологии».

Прочность без будущего

Но деградация — процесс медленный и постепенный, потому что запас прочности экономики всё еще высок. Даже резкое падение цен на нефть и более радикальные санкции тоже не обрушат экономику за один день или один год, потому что есть резервы ФНБ и возможность занять деньги на внутреннем рынке, хотя и под высокие проценты, — или снова поднять налоги. Именно поэтому ряд экономистов-«оптимистов» продолжают повторять, что не стоит ждать экономического кризиса в ближайшие годы и на это время ресурсов в экономике будет достаточно.

Например, по оценке Иноземцева, запас прочности есть до начала 2030-х годов. С ним согласен и его коллега Дмитрий Некрасов. «В ближайшие 3–5 лет у режима не возникнет экономических проблем катастрофического характера. Например, невозможности финансировать военные действия, госаппарат или оплачивать критический импорт», сказал он «Новой-Европа». Правда, оговаривается он, этот прогноз верен в том случае, если не прилетят такие «черные лебеди», о которых мы сейчас ничего не знаем.

Пока Россия клепает танки и ищет по всему миру запчасти для припаркованных самолетов, она рискует пропустить очередной технологический скачок, который сделает еще более глубоким ее отставание от более развитых стран.

В конце XX века именно так и случилось с компьютерной революцией: в России до сих пор нет собственного производства компонентной базы для электроники. Теперь, как сказал в интервью «Новой-Европа» экономист Рубен Ениколопов, отставание будет нарастать в одной из самых перспективных отраслей — сфере искусственного интеллекта. «Невозможно в изоляции работать. Это именно те технологии, которые требуют полной включенности в мировой процесс», — объяснил он.

В какой сфере произойдет очередной прорыв в будущее, сейчас трудно сказать, но вряд ли туда попадет Россия, которая уже и воевать не может без помощи наиболее архаичных режимов, вроде Ирана и Северной Кореи. Со временем россиянам будут всё менее доступны технологические достижения, которые уже есть и еще будут в распоряжении развитых стран.

Качество жизни будет страдать еще и из-за того, что Кремль вряд ли сможет обойтись без сокращения невоенных расходов, а также повышения налогов. Без этого вряд ли получится поддерживать тот самый «запас прочности».