Три острова

В середине июля иранский МИД вызвал к себе российского посла в Тегеране и вручил ему ноту протеста. Поводом для высказывания большого недовольства стало совместное заявление России и представителей Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), принятое двумя днями ранее по итогам встречи в Москве. В заявлении говорится, что Россия поддержала усилия Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ) «по достижению мирного решения спора, касающегося трех островов — Большого Томба, Малого Томба и Абу-Муса». Такую формулировку в Иране расценили как неуважение территориальной целостности исламской республики.

Дело в том, что в 1971 году, еще до исламской революции, Иран высадил десант на три небольших острова в Ормузском проливе, которые до образования Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ), — кстати, случившегося буквально через два дня после этих событий, — находились под юрисдикцией эмиратов Шарджа и Рас-эль-Хайма. С тех пор ОАЭ оспаривают принадлежность островов Тегерану.

Главная ценность островов — их географическое расположение, которое позволяет контролировать Ормузский пролив, а следовательно, стратегически важные маршруты международных перевозок нефти. Кроме того, сами острова богаты залежами черного золота.

Власти Ирана по традиции очень болезненно реагируют на любые попытки поставить под сомнение его юрисдикцию над этими тремя клочками территории. Так, в декабре прошлого года в МИД исламской республики был вызван посол Китая после визита председателя КНР Си Цзиньпина в Саудовскую Аравию, где он подписал совместную со странами ССАГПЗ декларацию, в которой всего лишь говорилось, что «лидеры стран подтвердили свою поддержку всех мирных усилий, включая инициативу и усилия ОАЭ по достижению мирного решения вопроса о трех островах».

Недовольство у иранской стороны периодически вызывает и наименование Персидского залива, который в арабских странах называется не иначе как Арабский залив. По сути, спор из-за названия залива между иранцами и арабами носит скорее символический характер. Арабские страны настаивают на том, что залив именно арабский — «аль-халидж аль-араби».

Так, в январе нынешнего года в МИД Ирана был вызван посол Ирака за то, что арабская республика принимала в городе Басра, расположенном неподалеку от ирано-иракской границы, футбольный турнир — Кубок Арабского залива. Хотя соревнования под таким названием проводятся в арабских странах еще с 1970 года.

В феврале 2021 года Тегеран направил протест российскому МИД в связи с тем, что в одном из твитов российского внешнеполитического ведомства залив был назван Арабским.

В ожидании компенсации

Но на этот раз реакция Тегерана в отношении заявления Москвы не ограничилась лишь нотой протеста.

17 июля министр иностранных дел Ирана Хосейн Амир Абдоллахиян назвал недостаточными объяснения Москвы относительно подписанной совместно с ССАГПЗ декларации. Фактически российская сторона публично не давала никаких комментариев относительно этого документа. Было сообщено лишь о встрече 14 июля спецпредставителя президента РФ по Ближнему Востоку и странам Африки, замглавы МИД РФ Михаила Богданова с послом Ирана в Москве Каземом Джалали, с которым, в частности, обсуждались итоги заседания Россия — ССАГПЗ. Но объяснения российского дипломата, вероятно, оказались неубедительными.

Более того, в том же выступлении глава иранского МИД нарочито затронул тему войны в Украине, подчеркнув, что Иран уважает ее суверенитет (хотя и прежде Тегеран, например, никогда не признавал ту же аннексию Крыма). «Мы верим в территориальную целостность каждой страны, включая Украину, которая должна быть главным приоритетом всех стран на основе международного права», — указал он.

Даже после телефонной беседы с российским коллегой Сергеем Лавровым иранский министр продолжил подчеркивать, что занимаемая Москвой позиция «нанесет ущерб отношениям между двумя странами» и поэтому он призывает российскую сторону «компенсировать этот вопрос».

«Такая болезненная реакция Тегерана — лишнее напоминание Москве о том, что сейчас она находится в значительной зависимости от Ирана, в том числе в вопросе вооружений, — объясняет иранист, автор телеграм-канала «Дежурный по Ирану» Никита Смагин. — Россия, которая на протяжении многих лет пыталась играть роль универсального медиатора на Ближнем Востоке, а также выстраивать равноудаленные отношения со всеми странами региона, сегодня всё меньше может это делать».

Обмен вооружениями

По итогам 2022 года товарооборот между Россией и Ираном вырос на 20%, достигнув почти 5 млрд долларов. Кроме того, в прошлом году российская сторона стала крупнейшим инвестором для исламской республики, в частности вложив 2,7 млрд долларов в два иранских нефтяных проекта.

В то же время в сравнении с другими ближневосточными партнерами объемы российско-иранской торговли пока остаются весьма скромными. С той же Турцией у России товарооборот увеличился на 80%, превысив 50 млрд долларов.

«Даже при таких темпах роста взаимной торговли для российских инвесторов Иран явно не является приоритетом. Для бизнесменов или туристов из России куда привлекательнее те же ОАЭ», — рассказывает иранский политолог Амир Чахаки. Действительно, в 2022 году Эмираты посетили свыше миллиона российских граждан, что на 60% больше, чем годом ранее. Товарооборот между двумя странами в прошлом году вырос на рекордные 68%, достигнув 9 млрд долларов.

Тем не менее одной из наиболее активно развивающихся сфер между Москвой и Тегераном остается военно-промышленный комплекс (ВПК). В обмен на пресловутые иранские беспилотники Shahed-136, широко используемые в Украине, Москва помогает Тегерану развивать военные и космические технологии.

«У Ирана открывается перспектива получить те вооружения, которые он никогда прежде не мог получить. Кроме того, ни одна страна в таком количестве раньше не закупала вооружения у исламской республики. Пока что в отношениях всё предельно устойчиво, потому что и Москва, и Тегеран находятся в ситуации, когда выбирать им особо не приходится», — поясняет Смагин.

Между тем иранская сторона пока, очевидно, не получила от России вооружения в тех объемах, в которых планировала. Так, в марте Тегеран объявил о приобретении у России первой партии боевых многофункциональных истребителей Су-35. Хотя подробности сделки не раскрывались, речь может идти о 50 самолетах. Однако в начале июня командующий ВВС Ирана бригадный генерал Хамид Вахеди сообщил, что истребители до сих пор не поступили в исламскую республику.

«Россия пока довольно неохотно предоставляет Ирану доступ к своим военным технологиям. В отношениях двух стран сохраняется определенное недоверие», — полагает Чахаки.

По словам эксперта, решение о поставке России беспилотников принимали иранские военные при поддержке верховного руководителя страны аятоллы Али Хаменеи, не поставив в известность остальные иранские группы в элите. «На фоне скандала с островами в Ормузском проливе, а также ухудшающегося экономического положения и критики со стороны общества дипломаты получили возможность открыто критиковать Россию, в том числе за ее военные действия на территории Украины», — добавляет специалист.

Так, 18 июля экс-глава МИД Ирана, член Совета по целесообразности принимаемых решений (совещательный орган при верховном руководителе Ирана) Камаль Харази на встрече с японским послом в Тегеране указал на то, что «Иран занимает принципиальную позицию и выступает против любого военного вмешательства и нарушения суверенитета и территориальной целостности стран».

Объединенные враждой

По словам опрошенных «Новой-Европа» экспертов, нынешний дипломатический кризис приведет к росту недоверия между двумя сторонами, но существенного изменения отношений между Москвой и Тегераном не произойдет.

«Некоторые официальные лица, представители элит и простые жители Ирана возмущены действиями России. Однако общее [с Россией] враждебное отношение к Америке, наличие представляющих взаимный интерес международных вопросов, таких как ситуация на Южном Кавказе или в Сирии, сближают Москву и Тегеран. Пока что между двумя странами гораздо больше того, что их объединяет, чем разъединяет», — полагает Али Омиди, профессор факультета международных отношений Исфаханского университета.

Как заявила в четверг официальный представитель МИД РФ Мария Захарова, в настоящий момент Москва и Тегеран продолжают работу над договором о стратегическом партнерстве. Подписав его, стороны могут признать друг друга стратегическими партнерами и, соответственно, еще более тесно консультироваться и учитывать интересы друг друга, например, при планировании и осуществлении внешней политики.

Как считает иранская специалистка в области международных отношений Захра Гияси, даже несмотря на то, что вопрос островов в Ормузском проливе является весьма болезненным для Ирана, Москве и Тегерану удастся преодолеть нынешний кризис.

«Однако Иран сделал для себя вывод относительно того, что политика России достаточно прагматична и теперь с ней нужно быть более осторожным», — добавляет эксперт.