Простое изучение коллективной истории 20 века даст ключ к природе популярности хорроров: бум жанра всегда приходился на время социальной турбулентности. Ужасы эпохи немецкого экспрессионизма снимались в нестабильные времена Веймарской республики накануне прихода к власти фашистов. Послевоенный успех триллеров в Штатах был отражением травмы Второй мировой войны. Малобюджетные зомби-хорроры 60-х выражали страх перед угрожающим однообразием жизни «обычного человека» из среднего класса. Хорроры 70-х и 80-х стали частью культуры Холодной войны. Каждое новое общественное потрясение — от крушения башен-близнецов до пандемии — вело к популярности хорроров.

По самым популярным хоррорам 21 века легко отследить коллективные больные точки и страхи. Обнародование пыток в американских тюрьмах после вторжения в Ирак привело к появлению физиологичных хоррор-франшиз о пытках (так называемый жанр torture porn) — «Пиле» и «Хостелу». Ужас перед ИГИЛом и виртуальной вербовкой боевиков, а потом и страх за цифровую безопасность принесли популярность скринлайф-проектам Тимура Бекмамбетова («Профиль», «Убрать из друзей»). На волне движений Time’s Up и MeToo расцвели профеминистские хорроры: только за последние пару лет вышли «Перл» и «Икс» Тая Уэста (оба расхвалил скупой на комплименты Мартин Скорсезе), «Черное рождество», «Род мужской» и «Титан». Движение Black Lives Matter против полицейского насилия в отношении афроамериканцев сделало звездой Джордана Пила («Прочь», «Мы» и «Нет»). А социальное расслоение и классовая ненависть к богатым и беспечным дали миру черные комедийные хорроры вроде «Меню» и «Бескрайнего бассейна». Хоррор — распространенный жанр для режиссеров-дебютантов, но, реагируя на повестку, триллеры и хорроры продолжают снимать ветераны жанра М. Найт Шьямалан и Дэвид Кроненберг, и новые классики Ари Астер и Роберт Эггерс.

Хитом в начале пандемии стал снятый десятилетием раньше фильм Стивена Содерберга «Заражение», где главные актеры современности, появляясь в кадре на несколько минут, один за другим умирают от таинственного вируса. Хорроры о запертых дома беспомощных людях стали отражением коллективной паники перед локдауном. Так называемые скримеры (внезапные визуальные и слуховые эффекты) уже необязательны в ужастиках 21 века. Многие современные хорроры по настроению — экзистенциальные слоубернеры (slowburner — «медленно горящие» жанровые фильмы) с ползучим сюжетом и неоднозначной или открытой развязкой. Именно они лучше всего отражают замешательство, смятение и неопределенность в жизни человека наших дней.

Имея базовые представления о психологии человека, предсказать бум хорроров очень легко: это естественная коллективная реакция на скрытые угрозы внешне благополучной жизни («ничего же по-настоящему плохого не происходит»). Первобытные страхи наших предков — перед крупными хищниками, змеями, насекомыми, межплеменными войнами, — в течение сотен тысяч лет антропогенеза вызывали гормональную реакцию. За выбросом кортизола и адреналина (например, во время охоты или смертельного сражения в первобытные времена) следовали учащенное дыхание, сердцебиение и повышенное давление. При исчезновении угрозы у человека (как и у других животных с развитой нервной системой) вырабатывались гормоны расслабления. Цепочка «напряжение — расслабление» закреплена в физиологии наших тел тысячами лет эволюции.

В современном мире опасностей для жизни куда меньше, чем во времена, когда люди едва доживали до 30 лет, зато куда больше факторов долгосрочного стресса. Личные потери, расставания, финансовые кризисы, серьезные болезни, безработица, зависимости, войны, уличный криминал и природные катастрофы — это наши современные тигры, копья и гремучие змеи. Первобытный ужас растворился в ежедневности и превратился в фоновую тревогу. А ужасы, даже если они не происходят непосредственно с нами, можно увидеть в прямом эфире круглосуточно или прочитать о них в новостях.

В таких обстоятельствах фильмы ужасов становятся гормональной разрядкой и безопасным тренажером для психики. Переживая за жертв серийных маньяков или семью с призраком в доме, мы можем избавиться от навязчивых бытовых мыслей по кругу (так называемых руминаций) и повысить стрессоустойчивость в быту: условно говоря, «если я могу пережить маньяка с бензопилой, справлюсь и с завтрашним собеседованием».

В тысячах ветках на Reddit зрители обсуждают, как «Реинкарнация» или «Сайлент-хилл» помогли им пережить потерю работы, смерть родителей, развод или смертельный диагноз.

Но далеко не для каждого хоррор может стать успокоительным. В первую очередь, не для людей, только что переживших насилие, ветеранов и жертв войн, беженцев или страдающих от бессонниц, навязчивых кошмаров и психических обострений. Чем ближе экранные ужасы к фобиям и страхам реальной жизни зрителя, тем выше вероятность сильных триггеров, а значит — ухудшения психического состояния.

Для остальных монстры и маньяки на экране могут стать лекарством от беспомощности перед крупными или малорешаемыми проблемами, переключателем с хаотичного и малопонятного мира вокруг на несложный неугрожающий полуторачасовой сюжет о погоне и спасении.И пока миллиарды людей тратят большую часть дохода на еду и крышу над головой, и не в состоянии планировать жизнь дольше чем на месяц вперед, ужасы на экране не потеряют своих зрителей. Не имея возможности контролировать наше правительство, войну или очередной экономический коллапс, мы, скорее всего, выберем временную победу над восставшими из ада.