Марина Романцова: «Сейчас государство проявило себя положительно»

– Чем отличается нынешняя эвакуация от выезда населения, например, из оккупированного Донецка в 2014-2015 годах — кроме того, что происходившее эвакуацией не называли?

– Да, правильное решение со стороны власти — осмелиться назвать процесс эвакуацией и вообще ее организовать, задействовать ресурсы. При том, что у меня много вопросов по «бланку для отказников», который они собирались ввести, как обещала Верещук (вице-премьер-министр по реинтеграции временно оккупированных территорий Украины Ирина Верещук — О.М.). Но пока тема «поставьте подпись и возьмите ответственность на себя» заглохла.

Чуть больше скажу о самой идее бланка: как он защитит чьи-то конституционные права? Человека, если что, не будут искать под завалами и вытаскивать — сам виноват, поставил подпись? Не станут оперировать в случае травм или лишат похоронных выплат, в конце концов? Можно подумать, мы сейчас на себя ответственность не берем… Ну вот приходят к некой бабушке, суют ей под нос документ: да или нет, быстро решайте! Логику чиновника, представителя власти я понимаю: вывезти поскорее как можно больше людей из региона, в котором, как минимум, проблемы с отопительным сезоном, с доступом к воде. Но с законодательством Украины это как состыковать?

На прошлой неделе, как анонсировалось, военная госадминистрация Донецкой области совместно с минюстом и другими министерствами должны были такую бумагу «родить». Но во вторник, 2 августа, вышло распоряжение Кабинета министров об обязательной эвакуации. Видимо, почувствовали, что с «бланками для отказников» — перегиб. Хоть и намерение припугнуть, чтобы собирались в дорогу и не доставляли проблем, понять можно.

Но мы понимаем, что и ситуация немного другая. Широкомасштабное наступление и события начала войны отличаются безусловно. Да, тогда произошла быстрая оккупация части Донецкой области, но таких обстрелов, ракетных ударов, массированных бомбардировок с самолетов не было. Новый этап войны вынудил прибегнуть к эвакуации и смело применять этот термин.

Официально объявляется: в области находится 300-350 тысяч человек, из них в Краматорске — 50-60 тысяч, хотя цифры плавающие, приблизительные. Эвакуировать из области планируют 200 тысяч минимум. Вчера (мы говорим с Мариной в четверг, 4 августа, — О.М.) вывезли около 150 человек, из них треть — дети. Из Краматорска выехало два десятка жителей. Такими темпами процесс займет массу времени. При обострении на фронте реакция людей, конечно, изменится. Многие из тех, кто провозглашали «Держусь до последнего!», вот как в Бахмуте сейчас, могут начать искать спасительный автобус или поезд. И вот тут снова вспомним о идее «бланка для отказника» — если человек поставил подпись, ему что, откажут?

Отдельная тема — дети. Здесь уже возникают вопросы не только личной ответственности взрослых, но и их ответственности за детей, которые просто лишены возможности принимать какие-то решения без родителей.

– Какие новости с «той» стороны? Россияне предлагают мирному населению покинуть Донецк, чтобы не погибнуть, когда начнется большое сражение?

– Я мониторю открытые источники — нет таких сведений. Думаю, там не собираются никого эвакуировать. А украинская сторона просит покинуть потенциально опасные для жизни места, поскольку не скрывает, что войдет и в Донецк, и в Крым. И нынешнее решение власти, в том числе, это и демонстрация всему миру: мы не прикрываемся женщинами, стариками и детьми. Напомню: перед стартом «русской весны» Путин четко артикулировал тактику российской армии: мирные впереди, как щит.

– Ты по-прежнему живешь и работаешь в Краматорске?

– Да. Опыта беженства у меня нет. Тут и вопрос веры, и та картинка, которую я себе в уме нарисовала. На сепаратистских каналах я фигурирую как одна из тех, кого надо убирать. Повторюсь: решение остаться принято сознательно, хотя не исключаю напрочь и варианта, когда придется уехать. Но когда я даю комментарии в СМИ, всегда подчеркиваю: мое решение — это мое решение, ни в коем случае не призыв поступать точно так же! Эвакуация действительно единственный вариант, когда жизни и здоровью угрожает все то, с чем к нам пришел враг.

Дмитрий Снегирев: «Украинская армия перешла к тактике «лягушачьих прыжков»»

– О чем свидетельствует эвакуация? ВСУ в краткосрочной перспективе пойдут в контрнаступление? Им готовят, так сказать, место для работы, чтобы не было лишних жертв? Либо наоборот — наступают россияне, линия фронта сдвигается к западу, велик риск массовой гибели населения?

– Секрета нет: все объекты критической инфраструктуры, которые обеспечивают жизнедеятельность части территории Донецкой области, подконтрольной Украине, фактически разрушены. Отопительный сезон невозможен, люди просто замерзнут. Но обвинят в этом не Российскую Федерацию, что бьет ракетами по ТЭЦ и по фильтровальным станциям, а украинское правительство. Чтобы избежать политических нюансов, и не дать повода использовать ситуацию ни врагу, ни полезным идиотам внутри украинского общества, принято решение об обязательном характере эвакуации.

Государство берет на себя обязанность позаботиться обо всех, кто выезжает в места расселения — дать финансовую помощь, помочь получить статус внутренне перемещенного лица. Ну и второй момент, вы правы,

Донецкая область — агломерация населенных пунктов с очень плотной застройкой. При СССР она входила в десятку областей с наивысшим уровнем урбанизации. Опыт уличных боев, штурмы россиянами Попасной, Лисичанска, Северодонецка в Луганской области заставил принять такое решение. Эвакуация происходит со всей контролируемой ЗСУ территории Донецкой области.

– Значит, тенденция — подготовка к обороне?

– Тенденции лучше всего показывают сводки Генштаба ВСУ. В Донецкой области освобождено 4 населенных пункта. Вопреки заявлениям российской стороны об успехах третьего этапа их так называемой «спецоперации» видим прямо противоположное. А якобы победы россиян в районе Марьинки, Соледара, Песок — элементы информационно-психологических операций. Украина рассматривала как приоритетное контрнаступление в Херсонской области.

Сейчас ситуация с поставками технологического оружия стран НАТО и, прежде всего, США кардинально меняется.

Второй этап «спецоперации» россияне объявили еще 27 апреля. Результатом хотели получить оккупацию не только Луганской, но и Донецкой области, они не рассматривались по отдельности. По состоянию на 4 августа планы не осуществились. Возник вопрос: что «продавать» внутреннему потребителю в РФ? Операция буксует. По данным американской разведки, потери сухопутной компоненты, тех, кто непосредственно штурмуют позиции ВСУ, — 30 процентов, или 75 тысяч «двухсотых» и «трехсотых» в численном выражении. Понимания сроков окончания этого второго этапа, то есть выхода на административные границы области, у противника нет.

Больше того, поставки Украине оружия из США и Великобритании не просто позволили замедлить темпы продвижения. За последние две недели была уничтожена тыловая инфраструктура оккупационных войск на расстоянии до ста километров. Я не исключаю, что РФ откажется от так называемых референдумов по включению захваченных территорий в состав России, поскольку параллельно идет процесс субъективации «ДНР» и «ЛНР». Их признали, например, Сирия, КНДР, Абхазия. То есть, процесс проведения референдумов буксует тоже. Ну и, несмотря на заявления со стороны РФ, ВСУ контролирует примерно 45 процентов территории Донецкой области.

Насчет сроков полного освобождения ванговать тяжело. Все зависит от темпов перевооружения ВСУ.

– Мы говорим об освобождении, в том числе, Донецка?

– Да. Речь идет не только о деоккупации Херсонской и Запорожской областей, где контратаки украинской армии успешны. Этап активной обороны в прошлом. Единственно, нельзя называть даты, забегая наперед ВСУ: украинская армия перешла к тактике ведущих стран НАТО в планировании операций, к так называемым «лягушачьим прыжкам». Но вначале создаются предпосылки для освобождения конкретного населенного пункта, чтобы минимизировать потери личного состава и техники. Не так, как было в советской и есть в российской практике, когда людей не жалко.

Повторю: контроль над Донецком возможен уже в среднесрочной перспективе. Позиции ВСУ в Донецком укрепрайоне в Песках, Авдеевке, Горловке фактически нерушимы с 2015 года. А это возможность «нависания» над группировкой, которая контролирует Донецк. Горловка, например, с трех сторон окружена ВСУ. То есть, условия для продвижения вглубь существуют. Что сдерживает? У россиян остается преимущество в средствах поражения в коэффициенте один к семи. До тех пор, пока Украина не получит достаточное количество оружия с дальностью поражения больше, чем у российских образцов, средств контрбатарейной борьбы — радаров, артиллерии, говорить об успешном характере продвижения вперед не имеет смысла.