– Меня под стойку швырнуло — не помню, как. Видеть и слышать перестала. Всю обсыпало осколками. Второй взрыв, через несколько секунд, не услышала, скорее, почувствовала. Ничего не соображала, просто стала по полу куда-то дальше отползать…

Татьяна Гуденко, кассир гостиницы «Дніпровські зорі», закрывает глаза, произносит «Сейчас!», просит прощения, выписывает счет и дает ключ. Гостиница — прямо через дорогу от руин, которые после 16:00 27 июня перестали быть торгово-развлекательным центром «Амстор», крупнейшим в Кременчуге. Туда попала российская ракета «Х-22». Если точнее, то в правую часть здания, в магазин бытовой техники «Comfy». Скелеты вывесок “Соmfy» и «Rozetka», самого популярного онлайн-гипермаркета Украины, — все, что осталось на выгоревшем, развороченном пространстве от десятков международных и украинских ритейлеров.

Стеклянный фасад отеля уже зашит фанерой. Жильцы соседних домов на улице Халаменюка продолжают такую же работу. Досталось всем.

Вдоль тротуара люди выстраиваются, как на похоронах. У многих в руках цветы. В воздухе еще пахнет гарью, дождь не помог. Участок вокруг «Амстора» затянут лентой, как при ДТП, по периметру дежурят полицейские с автоматами: опасная зона, спасатели продолжают разбирать завалы, скрежещет кран. Значит, живых больше нет. Время от времени кто-то вытирает слезы, и ступает на «зебру». У перехода — черно-белый сити-лайт, с которого на земляков смотрит «Волына», майор Сергей Волынский, выпускник Кременчугского военного лицея, защитник «Азовстали». «Гордимся. Боремся. Ждем» — написано ниже. Волынский в плену.

Девочка с длинными волосами, в черном топе, протискивает в переполненную вазу темно-красные розы и начинает беззвучно рыдать, запрокинув лицо. Подруга стиснула кулаки, терпит молча.

– Ее зовут Вероника. Она из Харькова, — отвечает на мой осторожный вопрос так, чтобы объяснить сразу все одним названием города. — А я Марго, учусь в лицее Макаренко. Нам по шестнадцать лет. Тут вроде тихо. И Вероника ко мне приехала…

– Мы тоже могли умереть! Мы тут часто бывали! — шепчет Вероника.

– Сразу подумали, что по ЖД-вокзалу ударили, — бросает Марго. — Как в Краматорске.

Очень душно, никак не соберется гроза. Но раскат грома заставляет Веронику вскинуться. Глажу по руке. Пока не страшно. Сирена не звучала.

– В «Амсторе» большой магазин игрушек, клевый. Люди приносят то, что купили здесь для своих детей. Мне тоже отсюда дарили…

Марго отворачивается.

Молодая пара: высокий юноша в джинсовых шортах и его спутница. Гвоздики.

– Нет, из родных никто не погиб. Но я хорошо знал продавца из «Comfy», Руслан Миколенко зовут. Пока не нашли. Я во второй раз прихожу, спрашиваю. Их по разным больницам развезли, говорят, и в Светловодск, и в Киев даже, самых тяжелых. Еще приду, — обещает парень.

Военные в пикселе, мужчина и женщина. Принесли лилии.

Большая группа священников. Все с цветами. Поют «Вечная память», крестятся, стоят у ограничительной ленты, как бы запоминая, о чем просить Господа.

Не выдохнуть

Недалеко от «стены плача», в тени отдыхает смена полицейских. Ссутулившись, сидят на траве и молча курят. Выдыхают. Штатных психологов приехало достаточно, но горожане по привычке обращаются к ним. Впрочем, именно полиция координирует сбор данных по родственникам, пропавшим без вести 27 июня, направляет к экспертам на сдачу проб ДНК.

Коллега Сергей Перепелятник, директор Кременчугской телерадиокомпании, рассказывает о знакомой кассирше Полтавского краеведческого музея:

– Приезжала по делам, ждала маршрутку на Полтаву, домой. Здесь же рядом посадка в микроавтобусы на Киев, Харьков, Полтаву, очереди. Решила, пока есть время, пройтись по магазинам… Опознали по ДНК.

Медийщикам позволено подходить к руинам. Местная власть понимает, как важно предъявить миру последствия преступления. Просят пока только не лезть вглубь, не приближаться к воронке: ракета пробила железобетонное основание здания на полметра. Вокруг нависают обрывки перекрытий. Три спасателя травмировались, один попал в реанимацию: в первую ночь включили фонари, очень спешили — вроде слышали стоны. Сдвинулась плита… Ну и угарный газ, конечно.

Юлия Фалеева, кризисный психолог главного управления ГСЧС (государственной службы по чрезвычайным ситуациям) в Полтавской области приглашает в штабную машину-вагончик. Идеальное место, чтобы выкричаться, выплакаться в стороне от людских глаз, — уточняет. Вспоминает, как по тревоге их подняли на выезд из Полтавы, как издалека увидели пламя и черные клубы дыма. Двадцать лет стажа сгорели в момент, когда оценила вероломство, масштаб и непредсказуемость ситуации.

– На месте велели сразу надеть бронежилеты, — говорит Юлия.

– То есть, ждали очередного удара ракеты? Ну, логично: людей вокруг стало больше в разы.

Дипломатично не отвечает ни «да», ни «нет». Вспоминает, что обратила внимание на мужчину с маленькой собачкой на руках:

– Стоит и дрожит. Попросила разрешения погладить песика, мол, у меня такой же!

А у них маленький ребенок… Минут через сорок вышла на связь: прости, я в порядке, успела раньше, шок, себя не помнила. «А друга моего, — продолжает мужчина, — нашли под завалами живым, отвезли в больницу. Но он умер в реанимации. Вот, только узнал».

В наш разговор врывается сирена воздушной тревоги.

– Будем придерживаться правил! — заключает Юля. — Знаете, где убежище? В гостинице «Дніпровські зорі»!

Часть спасателей и зевак действительно покидают территорию. Но до гостиничной сауны в подвальном помещении — именно она сейчас исполняет роль бомбоубежища — добираются единицы. Больше в обозримой близости подобных мест нет. К тому же входная дверь в отель оказывается заперта. Чтобы не-постояльцы не затоптали мраморный пол?

— Со двора надо! — подсказывают. — Там открыто!

Людей в сауне немного. Персонал «Зорь», японский журналист, польский журналист, несколько женщин из соседних домов, одна с огромным рыжим котом, укутанным в байковую пеленку. От нее окружение узнает, что в первые сутки после трагедии народ прятался «как надо по инструкции», а на вторые перестал. И что в «Амсторе» охранники попросили покупателей покинуть помещение, а продавцы остались. Мэр по телевизору сказал, что нашел указание руководства ТРЦ: с 23 июня работаем во время воздушной тревоги. Типа, вон их сколько раз в день объявляют, не набегаешься! Теперь уголовное дело завели.

– Пусть проверит «АТБ» и «Маркетопт» (сетевые продуктовые магазины — О.М.). Тоже работают после сирены! — выдает местный секрет женщина с котом.

«О числе жертв говорить рано»

С городским головой Виталием Малецким встречаемся в условленное время возле «Амстора». У Малецкого воспаленные глаза. С минувшего понедельника жизнь Кременчуга, зеленого, ухоженного, с фонтанами, бульварами и малышней на самокатах, будто нет вокруг войны, кончилась. Хотя по Кременчугскому НПЗ, что в промышленной зоне, российские ракеты били с весны, пока не разбили ТЭЦ и не остановили нефтеперерабатывающий завод. И теперь непонятно, как зимовать без тепла.

Мэр рассказал: в момент взрыва находился в исполкоме, на третьем этаже. Сразу спустился к системе «Безопасный город» — подумал, что ударили в мост. В 16:05 уже был на месте ракетной атаки.

— Включил камеру, вызвал на связь главу областной военной администрации Дмитрия Лунина, — показать, что происходит…

— Что Лунин ответил?

— «Окажу максимальную помощь, выезжаю к вам». И через час все видел своими глазами.

— Ну, вряд ли в таких выражениях реагировал…

— Знаете, нет. Никто из нас уже не готов тратить время на эмоции. Тогда казалось, все еще можно быстро локализовать.

По данным Виталия Малецкого, на третий день после трагедии (интервью записано 29 июня — О.М.) информация о 18 погибших остается неизменной.

— Но еще есть семь фрагментов тел… Принадлежат ли они этим людям или нет, пока не знаем. Потому сейчас говорить о числе жертв рано. Раненных доставили в больницу, семеро в тяжелом состоянии. Один пациент умер уже там. Сегодня одну девушку отправили на лечение в Киев, серьезная ситуация. Еще один пациент имел показания ехать в Полтаву, но отказался и продолжает лечение здесь. Кто? Депутат горсовета. Он находился определенное время в медикаментозной коме, сейчас выведен. Состояние стабилизировалось.

— Мы говорим о взрослых. Спрошу о детях — они там были?

— По нашим сведениям, детей там не было.

— Такой огромный торгово-развлекательный центр вряд ли пустовал…

— Безусловно. В розыск родных — сотрудников, посетителей — обратился 21 человек. А по данным анализа мобильной связи 24 ячейки телефона не отвечают в квадрате, где стоял «Амстор».

Списки пропавших без вести еще не обнародованы.

«Нас знали пол-России»

Огонь по торгово-развлекательному центру и дым от российской пропаганды, обнаружившей склады с оружием на витринах «Дома игрушки», сделали почти незаметной вторую ракетную атаку — несколько секунд спустя после первой.

«Прилетело» на «Кредмаш», «Кременчугские дорожные машины», на старейшее машиностроительное предприятие Полтавской области, производственные площади и железнодорожная ветка которого расположены буквально на «задах» «Амстора». Ветеран 1870-го года рождения начинал с конных приводов и молотилок, прошел путь от завода имени Сталина, ковавшего щит родины — СССР, до частного АО в середине девяностых, с профилем от асфальтосмесительных установок до закаточных машинок. Так и дожил до нынешних времен, увешанный званиями «Лидер отрасли» и прочими наградами, пока не случилось то, что случилось.

Смена из ста рабочих (кризис коснулся даже лидеров) закончилась за двадцать минут до того, как в цех прилетела ракета. А дисциплина здесь железная — у станков не задержался никто. Пострадал охранник, которого сбило с ног и порезало стеклом, и еще один сотрудник. Необходимость госпитализации не возникла.

В цехе номер 7 обрушился пролет, в большинстве помещений вылетели окна. Самый серьезный урон претерпела заводская теплица, где выращивали овощи. 28 июня на завод пригласили группу журналистов, чтобы показать территорию — ни оружия, ни боеприпасов. Только воронка от ракеты.

Местное издание «Телеграфъ» привело реакцию главы наблюдательного совета завода Николая Данилейко: «Боль… Я не знаю, что мы сделали. Нас еще с советских времен хорошо знают дорожники РФ. Нас знало пол-России. Они были у нас и прекрасно знают, что тут ничего (то есть военной техники — О.М.) не было».

К сожалению, на эту экскурсию я не успела, а добиться на следующий день аудиенции у Николая Ивановича Данилейко либо его заместителей не смогла. Контролер пропусков препоручила меня начальнику смены. Начальник смены вызвал коллегу по имени Александр, вероятно, руководителя отдела собственной безопасности. Александр сфотографировал мою пресс-карту, выданную в министерстве обороны Украины, записал телефон, доверительно извинился, что не может в кабинет пригласить, чтобы подождала там, пока «мой вопрос» будут рассматривать: «Везде люди сидят. Приехали».

Из контекста следовало, что «Кредмаш» проверяют, и, возможно, СБУ. Надежда на обратную связь от Данилейко пропала к вечеру. Потому я не смогла узнать причину, по которой на сайте предприятия, имеющего только одну версию — русскоязычную, до сих пор активна ссылка на многочисленных партнеров-дилеров в Белгороде, Брянске, Ростове-на -Дону и так далее. Кстати, ракету, которая чудом не унесла жизни рабочих завода, выпустили с аэродрома Шайковка Калужской области. Там дилеров не оказалось.

Я бы не стала, наверное, ворошить историю: из каких соображений Николай Иванович Данилейко, новоиспеченный почетный гражданин Кременчуга, в 2013-м возглавил городскую организацию партии регионов имени Януковича и стал одним из вдохновителей местного антимайдана. Но историю, что услышала у «стены плача», проверила бы непременно: брешут или правда?

Якобы женщину, выскочившую из торгового центра с тыльной стороны здания, взрывной волной бросило через забор. К ней подошли охранники «Кредмаша»: «Вы незаконно проникли на режимную территорию! Вызываем полицию!»

То, что новая тактика Путина в Украине — бить по гражданским объектам, когда там много людей, сомнений больше нет. И «скидок» для тех, кто был здесь дилером «русского мира», тоже нет. Можно не ныть: «Товарищ Сталин, произошла чудовищная ошибка!»

Кстати, оператором ТЦ «Амстор» в Кременчуге выступает компания «Ист Солюшн Груп», чей единственный бенефициар — депутат Рады, олигарх Вадим Новинский, рукоположенный в диаконы — один из самых истовых проводников в Украине политики Кремля.

«Пусть в Европе знают»

– Мы слышали взрыв и понимали: мы — базовые, к нам сейчас повезут раненных. Я только успела обзвонить своих, кто теоретически мог оказаться в том районе, — вспоминает Оксана Корлякова, директор больницы интенсивного лечения «Кременчугская».

Люди действительно стали поступать через несколько минут. Бригады экстренной медицинской помощи были организованны и профессиональны. На помощь поехали автомобили из соседних городов — Горишних Плавнив, Козельщины, Глобино — по дорогам, где противотанковые «ежи», бетонные блоки и щиты «Русский солдат, пошел на!..» вместо дорожных указателей… У Корляковой не умолкал телефон: коллеги предлагали помочь рабочими руками. Врачи отзывали себя из отгулов и отпусков. Надо понимать: воздушные тревоги в тот день звучали еще не раз и могли добавить горя. Кому — лотерея.

Больше всего, по словам Оксаны Викторовны, оказалось минно-взрывных и осколочных поражений.

— Одна пациентка была с ампутацией правого бедра, крайне тяжелая по физическому состоянию. Другой пациент скончался в течении полутора часов: травмы, не совместимые с жизнью. Есть пациент с отрывом правой кисти… Около пятидесяти человек всего.

— Оксана, представьте: этот репортаж прочтут российские медики. Которые, например, считают, что торговый центр разбомбили правильно. Что скажете им?

Слева от больничного корпуса, под деревьями — компания молодежи. Все в черном, все курят. В центре парень на инвалидной коляске: голова, лицо, плечи, ноги в швах, замазанных фукорцином, на сгибе руки катетер. Предчувствие не обмануло: сотрудники «Comfy». Не горят желанием общаться. Внезапно тот, кого пришли навестить, меняет решение, когда вспоминаю о юноше в джинсовых шортах, который ищет пропавшего Руслана Миколенко. Не родственник, не друг, просто покупатель…

— Я знал Руслана. Видел его в тот день, да. Хорошо. Пусть и в Европе знают.

Николай говорит с паузами, болезненно хватая воздух:

— Я был внутри, когда прилетело. Очнулся, поднялся. В том состоянии, конечно, боли не ощутил сразу, а в чувство привел вид собственной крови. Увидел дневной свет, попытался двигаться, но нога травмирована, больно ступать. В тот момент откуда-то сзади появились три человека и помогли выбраться через пролом в стене. Мы вышли к железнодорожным путям, в сторону «Кредмаша». И оттуда уже к «Скорой». Почему-то обратил внимание — ни плитки, ни линолеума под ногами уже не было. Бетон, ошметки металлоконструкций, провода, разруха полная. После взрыва сразу свет погас.

— И начался пожар?

— Немного позже. Когда я уже на улице был, оттуда повалил дым и пламя. Мы сейчас обмениваемся, кто что помнит, миллион всяких деталей. Я, например, поднялся с пола без обуви. Снесло. Капает кровь, а под ногами деньги лежат. Двухсотки раскиданные, куча купюр. Никому вообще не нужны в этой ситуации. В «Брокаре» начали взрываться дезодоранты. У нас были шкафы с документацией, но они оказались не в том месте, где стояли. Отлетели метров на тридцать. Забор стоял металлический за торговым центром — тоже унесло.

Николай замолкает, набирается сил. Он несколько старше остальных и, заметно, имеет авторитет:

— Восемь минут прошло от сирены до взрыва. В других магазинах — не знаю, а у нас посетителей почти не было.

— Главный удар, получается, приняли на себя продавцы?

— И кассиры, — добавляет девушка в черном, отпивая воду из бутылки. — Я кассир.

— Мама зашла в «Сельпо» (продуктовый супермаркет — О.М.) и успела буквально за минуту…

У девушки совершенно белое лицо.

— Спасатели быстро появились?

— Да. Сразу приехали «Скорые». И пожарные. Я еще сумел ответить на звонок жены, — улыбается Николай. — Ну как сумел… Дал телефон одному из коллег, которые помогали передвигаться, чтобы сказал пару слов. А меня просто услышала: живой.

— России не жить, — глядя себе под ноги, произносит самый молодой из компании. — Запомните.

Кременчуг, Полтавская область