Обыск

Утром первого апреля к Егору Белоглазову в поселок Совхозный на окраине Екатеринбурга приехали на двух автомобилях сотрудники ФСБ и полиции. Напугав сыновей, кошек и собак, перевернули всё в стареньком деревянном доме. Даже не доме — половине дома — только ее осилила купить многодетная семья Белоглазовых. Нехитрая кухонная утварь, стены, давно ждущие ремонта, старая мебель... 

А в центре всего этого — хозяин, с трудом наблюдающий за действиями силовиков. Весь обыск он провел в спальне, подключенный к аппарату для дыхания — кислородному концентратору. Накануне его выписали из больницы, где буквально вернули с того света. 49-летний Егор — инвалид II группы, с раннего детства болел бронхиальной астмой, которая усилилась после перенесенного ковида.

Увидев преступника из соцсетей в таком состоянии, силовики удивились, грубить и на пол в наручниках бросать не стали. Хотели отвезти его на допрос в ФСБ, но их автомобиль оказался все же не транспортом скорой помощи, для перевозки тяжелобольных не приспособлен. Пришлось отказаться от этой идеи. Поразмыслив, ограничились тем, что забрали орудия преступления: телефон и ноутбук Егора. А для проведения допроса в дом Белоглазовых были вызваны следователь и адвокат по назначению. 

Выяснилось, что на Егора завели несколько уголовных дел и одно административное. Всему виной были его посты «ВКонтакте» и фейсбуке, где он высказывался против войны в Украине, писал о гибнущих от обстрелов украинских детях, критиковал политику Русской православной церкви и лично Владимира Путина.

После обыска Белоглазову предъявили обвинение по двум статьям — реабилитация нацизма (статья 354.1 УК РФ) и оскорбление чувств верующих (статья 148 УК РФ). Также было возбуждено административное производство за «пропаганду ЛГБТ» (статья 20.3 КоАП РФ). Но даже попав в поле зрения силовиков, Егор не стал ничего удалять со своих страниц в соцсетях. Более того, он продолжил критиковать и высмеивать власть.

Поэзия и свобода

Всю жизнь Егор много работал, чтобы прокормить семью, но главным делом его жизни была поэзия. В творчестве его всегда поддерживала жена Вера, с которой они прожили вместе 32 года и родили трех сыновей. Супруги вместе ездили на фестивали бардовской песни, состояли в литературных клубах «Урал» и «Свезар». Стихотворения Белоглазова печатали в поэтических сборниках екатеринбургских поэтов и в журнале «Урал».

— С Егором мы познакомились в 1995 году на территории нынешнего «Радуга-парка», а тогда там были руины недостроенного зоопарка, в которых ролевики проводили однодневные игры, — рассказал Сергей Ивкин, поэт из Екатеринбурга. — На одной из таких игр я и увидел пеструю компанию вокруг длинноволосого парня с гитарой. Помню, что он пел «У хоббитов из Шира есть ящик анаши». Как-то сразу нашли общий язык. Я пришел в ролевую среду в поисках поэта, рассказал ему об этом, Егор с восторгом тут же начал читать свои стихи.

Он просто заходил на кухню своей памяти и собирал с полок нужные ингредиенты. У него была потрясающая харизма. Она сводила женщин вокруг него с ума. Однажды мы записывались вместе на телевидении, и я на следующий день спрашиваю: «А Егора вырезали, что ли?» Мне показывают: так вот же он. А я его не узнаю, не похож. Нет харизмы, не берется камерой. Только вживую.

С начала 2010-х Белоглазов постоянно выступал со своими стихами и песнями на сцене театра «Шарманка», основанного екатеринбургским режиссером Ларисой Абашевой. Также он некоторое время был участником еще одного ее проекта — инклюзивного театра Ora. В нем выступали актеры с особенностями здоровья, Белоглазов успел сыграть в одном из его ярких спектаклей «Я убил царя». В 2022 году оба театра прекратили свою работу. Абашева поддержала войну и занялась сбором гуманитарной помощи российским военным.

В этот же период состояние здоровья Белоглазова значительно ухудшилось, он не мог выходить из дома надолго, ему постоянно нужно было дышать через кислородный концентрат. Тогда Егор решил зарабатывать дистанционно и стал онлайн-репетитором для школьников по всем гуманитарным предметам. Когда силовики забрали ноутбук, его единственный оставшийся инструмент для заработка, это сначала здорово его подкосило, но потом он приспособился работать на компьютере своего сына. 

«Я хоть сам себя не боюсь, — писал Белоглазов в соцсети. — Руководство у меня только совесть. Я свободный работник, репетитор и литератор. Детей учу правильно думать и смотреть на всё это».

— Нельзя сказать, что он ничего не боялся, — говорит Вера. — Но молчать, когда у тебя есть право говорить? Нет, к этому он готов не был. Он знал, что умирает. Возможно, поэтому и продолжал говорить правду. 

Выход за пределы жизни

Сразу после обыска у Белоглазовых начались серьезные проблемы. Отключили электричество, заблокировали банковские карты у всех совершеннолетних членов семьи — «нашли кучу каких-то старых долгов», о существовании которых, по словам Веры, они даже не подозревали. По ее словам, раньше их дом принадлежал ветерану войны, и счета за коммунальные услуги выставляли по льготному тарифу, а потом управляющая компания сделала перерасчет, выставив новым хозяевам квитанцию на 260 тысяч рублей. Семья гасила долг в рассрочку, но после прихода силовиков электричество отрезали уже на следующий день. При этом в доме всё на электричестве: и вода, и канализация. Но самое важное: аппарат для дыхания. Семье пришлось срочно переехать к друзьям, чтобы Егор не умер от недостатка кислорода. 

Пока Белоглазовы искали деньги на погашение долга за электричество, контора не дремала. По уголовному делу Егору избрали меру пресечения в виде запрета на выезд («невылаз», как пошутил сам подозреваемый), а следователь теперь стала ездить в квартиру друзей, приютивших семейство, для проведения допросов и ознакомления с материалами дела.

В какой-то момент Егор не выдержал, вызвал такси, погрузил в него свой аппарат для дыхания и поехал в офис «Екатеринбургэнергосбыта». Там он пообещал умереть прямо в приемной, если в их дом не вернут электричество. По словам Веры, в рассрочке им отказали, мотивируя распоряжением из Москвы отключать всех должников без исключения. После долгих разговоров электричество подключили, и Белоглазовы смогли вернуться домой.

— По инвалидности пенсия Егора была 14 тысяч рублей, — говорит Вера. — Ее забирали за коммунальный долг. Он написал заявление, чтобы ему хотя бы половину оставляли на жизнь, как это в законе прописано. Мой муж не мог выходить из дома, но все время пытался заработать. Когда забрали технику, он взял ноутбук ребенка и продолжил занятия со своими учениками. Все время старался нам помочь. Десятого декабря еще проводил урок, а на следующий день его госпитализировали. Он просил меня принести ноутбук в больницу, чтобы продолжать работать, но медперсонал не разрешил. Видно, они знали, что его вскоре отправят в реанимацию. Семнадцатого декабря мой муж умер. 

«Если человек понимает, что с пустыми руками он пришел, с пустыми руками он уйдет, с пустыми руками он здесь, — тогда ему нечего терять, — писал Егор Белоглазов. — Кто может победить человека, которому нечего терять? Кто может быть сильнее человека, которому нечего терять? Кто может испугать человека, которому нечего терять? Постигнув эту пустоту, он становится великим воином. Его нельзя победить, и у него нельзя ничего отнять, и его невозможно убить, потому что он пуст. У него в руках ничего нет. А человек, чьи руки пусты, выходит за пределы жизни и смерти».

Автор: Ксения Самсонова