«Горите в аду те, кто переходит границу Украины с оружием в руках» 

«Кому стало лучше от того, что в Украине людей месят?» История отца Вадима

Священник Вадим Кузьмицкий «не стал облачаться и сыпать цитатами», когда утром 24 февраля, в первые часы вторжения в Украину, сел записывать свое видеообращение:

— Я понял, что жить с горем в душе не смогу, и посчитал важным показать, что я не с ними. А уж как это прозвучит, благоговейно с колоколами или в простой обстановке, для меня значения не имело.

Кузьмицкий признает, что немного перегнул палку. Клирик закончил ролик фразой «будьте прокляты и горите в аду те, кто переходит границу Украины с оружием в руках».

— Предполагал, конечно, что какие-то последствия будут, хотя и не ожидал, что настолько существенные, — вздыхает отец Вадим.

В село Ахтуба (Волгоградская область) он приехал в 2012 году из родной Беларуси. Вспоминает: казалось, в Европу попал — в свободную страну, «где Путина можно даже в газетах ругать». Но вскоре стало заметно, как Россия «догоняет Беларусь».

Сначала Кузьмицкий послужил в большом Покровском храме, а в 2015-м его назначили «настоятелем ничего» — выделили землю и велели создать новый приход на голом месте. Лишь спустя год, после всех бюрократических волокит, там появилась церковь-вагончик. Отец Вадим называет этот «храмик», у которого было около пятидесяти постоянных прихожан, своим детищем.

Как замечает священник, «крошить Украину» войска РФ начали в первую неделю Великого Поста — она считается столь же строгой, как и последняя, службы проходят каждый день. Отец Вадим не мог избегать в разговорах с паствой темы войны, но осознал: «если человек верующий — это никак не защищает его от пропаганды».

— Я объяснял элементарные вещи. «Дерево познается по плодам его». Какие хорошие плоды у этого дерева? Кому стало лучше от того, что в Украине людей месят? Как вы, верующие, можете одобрять убийства в любом виде? 

Своенравного священника пытались осечь старшие клирики — духовное руководство области дословно знало, что он говорит в проповедях, и донимало расспросами, зачем он «приносит смуту в приход». Кузьмицкий пересказывает один из таких разговоров с благочинным:

— Почему твое мнение об «СВО» не совпадает с мнением патриарха?

— Я взрослый человек, у меня есть свое [мнение]…

— Нет-нет, так быть не должно. Ты должен думать, как думает патриарх.

— Что мне думать, за меня никакой дядя не будет решать, в какой бы он там красивой шапке ни ходил.

Вскоре отцом Вадимом заинтересовались представители другой власти. К нему на службы стали приходить полицейские, вслед за ними — люди в штатском, которые оставались на трапезу и слушали, о чем священник говорит с прихожанами.

Последняя официальная служба Вадима Кузьмицкого состоялась 12 июня 2022 года — она пришлась на Троицу и День России. Официального запрета не было: в руководстве Волгоградской епархии просто «рекомендовали» подыскать новое место. Несмотря на это, священник понимал, что идти на компромиссы придется и в любой другой епархии РПЦ. Поэтому после праздничной трапезы отец Вадим попрощался с паствой, а на следующий день сел в машину и уехал в Грузию.

«Мы выступаем против войны! Это христианские заповеди, ребята, вы о чем!» История отца Владимира

Священник Владимир Королев переводит любую тему на звезды — он страстный любитель астрономии. И даже открыл при Казанском храме в Туле, настоятелем которого был с 2006 года, бесплатную школу для детей, где, помимо слова Божьего, им преподавали английский, испанский и «самую главную науку» — о звездах.

— Не так, чтобы туда приходил поп в черной рясе с крестом, говорил о вере и законе Божьем. Нет, ни в коем случае. Задача стояла простая: чтобы люди, которые платят налоги, могли получить бесплатные и качественные образовательные услуги для своих детей.

Когда началась война, в воскресной школе начали плести маскировочные сети — это заставило некоторых родителей забрать оттуда своих детей, а самим уйти из прихода. Случилось это уже после того, как Владимира Королева «освободили» от должности настоятеля храма — храма, строительство которого он лично курировал больше десяти лет. Причина — отказ собирать «средства на нужды СВО».

24 февраля 2022 года отец Владимир помнит ясно: за день до этого его выписали из больницы, где он лежал в отделении кардиологии в предынфарктном состоянии.

— Пришел домой бодрый и веселый, готовый дальше дела решать. И что вы думаете? Следующим утром, когда все началось, у меня снова началась тахикардия и напрочь пропал сон, как будто и не лечился.

Владимир Королев одним из первых подписал Обращение священнослужителей Русской Православной Церкви с призывом к примирению и прекращению войны. Оно появилось в сети 1 марта 2022 года, и за несколько недель его подписали 293 клирика.

В начале апреля отца Владимира вызвали в ФСБ — на священника давили, якобы он выступает против российских войск.

— Я говорю: а вы письмо-то читали? Мы выступаем против войны! Это христианские заповеди, ребята, вы о чем!

— говорится в обращении.

В конце беседы молодой человек в белой рубашке и галстуке, который «годится в сыновья» отцу Владимиру Королеву, пригрозил священнику отправкой на фронт, сказав, что может «запросто это устроить».

Протоиерей продолжал служить в построенном им Казанском храме до зимы. 1 декабря 2022 года его отстранили от службы с формулировкой «не справился с обязанностями настоятеля» («даже своими именами вещи назвать не могут и прикрываются апостольскими правилами!»). Спустя полгода отец Владимир «с одним рюкзачком» переехал в одну из стран Восточной Европы, где с тех пор служит в местной автокефальной (независимой) церкви.

«Ты бо еси заступление и мир»: как РПЦ преследует антивоенных священников

Истории отца Вадима и отца Владимира не исключительные — в мае 2024 года «Новая-Европа» в своем исследовании насчитала как минимум 59 священников, которые подверглись репрессиям за свои антивоенные взгляды. 47 из них служили в России, еще 12 — в «подведомственных» РПЦ зарубежных церквях (Литве, Беларуси, Испании, Казахстане и Израиле). Преследования могут быть как со стороны РПЦ (увольнение, запрет в служении, лишение сана, вывод за штат), так и со стороны государства (административное или уголовное дело, депортация). За прошедшие два месяца, по информации «Новой-Европа», количество опальных священников увеличилось как минимум до 65.

При этом, как утверждают священники, которые подверглись гонениям, РПЦ стремится «не выносить сор из избы» и выбирать наказание помягче — как правило, строптивого клирика убеждают добровольно покинуть свой пост.

Известных случаев лишения сана — наиболее жесткое наказание — на момент написания статьи зафиксировано всего семь. Среди прочих, этой мере подверглись священники Алексий Уминский, Иоанн Коваль, Андрей Кураев, Кирилл Говорун и Андрей Кудрин. В мирное время к лишению сана прибегают в случае по-настоящему серьезных проступков, светских (пьянство, сексуальные домогательства) или церковных (участие в раскольнических движениях, уклонение от исполнения церковных обязанностей). Это случается раз в несколько лет.

Второе по суровости наказание — запрет в служении. Его, например, получил священник Дмитрий Сафронов: патриарх Кирилл запретил ему носить рясу и крест через месяц после того, как отец Дмитрий отслужил панихиду на могиле Алексея Навального на 40-й день с момента его гибели. Официальную причину запрета священнику не назвали, хотя, согласно «Положению о практике запрещения клириков в служении и почисления клириков за штат», были обязаны.

Иерея понизили до псаломщика — это низший церковный чин с зарплатой, на которую невозможно прокормить семью (поэтому, как правило, его занимают юноши либо пенсионеры). Церковное наказание продлится три года, после чего снова будет собран епархиальный суд, где решится, достаточно ли священник раскаялся в содеянном, чтобы восстановить его во служении. В случае Сафонова «раскаяние» равно отказу от своих убеждений, что маловероятно. 4 июня, в день рождения Навального, он снова пришел на могилу погибшего политика, чтобы поддержать его мать Людмилу Ивановну и отслужить панихиду. Правда, уже мирянским чином — запрещенный священник был в брюках и футболке.

Логику таких показательных «разжалований» разъяснил другой отстраненный от службы священник из крупного города на западе России (он остается в стране, поэтому выступает в этом тексте анонимно). По его мнению, показательные понижения священников «до алтарника или псаломщика, который выносит свечку» — специфика московской епархии. Столичная церковь стремится быть «витриной» для регионов, поэтому меры в ней самые строгие. К тому же, по утверждению анонимного клирика, в Москве «развита культура доносов, потому что там много желающих занять теплые, уютные места». Потому такие показательные расправы над особенно «проявившими» себя священниками, тем более попавшими в СМИ, в столице происходят охотнее, чем где бы то ни было.

Тем не менее, говорит анонимный священник, даже для «образцовой» Московской епархии такие меры раньше были неслыханны:

Однако у разжалованных клириков хотя бы остается возможность служить — анонимный священник из крупного города на западе России совершает «тайные службы» в дружественных храмах, куда его приглашают инкогнито. Самого его отстранили от служения за отказ читать так называемую молитву «О святой Руси».

Отказ читать эту молитву, которую лично «вознес» патриарх Кирилл через полгода после начала войны в Украине, — один из самых распространенных предлогов для гонений. В частности, священников Алексея Уминского и Иоанна Коваля лишили сана за то, что они посмели изменить в сочинении патриарха Московского и всея Руси слово «победа» на «мир»:

«Воины и вся защитники Отечества нашего в заповедях Твоих утверди, крепость духа им низпосли, от смерти, ран и пленения сохрани! <…> Ты бо еси заступление и мир».

Древнее монашеское дело — пивоварение. Как устроена жизнь отца Вадима сегодня

Отец Вадим уже второй год живет в Батуми вместе с престарелой матерью и дочерью-подростком, его супруга от эмиграции отказалась. Не имея возможности служить в церкви, в изгнании он зарабатывает на хлеб «древним монашеским делом» — варит пиво.

Домашнюю пивоварню, которую отец Вадим перевез с собой в Грузию, он приобрел сразу же, как стал настоятелем. Ему хотелось «отвязаться материально от храма», в котором он в первый же день своего руководства отменил цены на свечи и ритуалы — крещение, венчание, отпевание можно было заказать бесплатно или за добровольное пожертвование. 

— Меня всегда смущало, что в церкви, как в магазине, выставлены цены. Поэтому я распустил всех кассиров. Естественно, материальное положение сильно ухудшилось — я стал искать дополнительный способ заработка.

В Грузии у Кузьмицкого семейная мануфактура: он варит пиво и разливает его по тарам, а брат священника, покинувший родную Беларусь после протестов 2020-го года, ходит по батумским барам, предлагая приобрести их крафтовый напиток. «Конечно, денег свободных в кармане никогда нет, но и на улице жить не приходится», — говорит клирик.

Но главное, что гложет отца Вадима, — это не хлипкое финансовое положение его семьи, а невозможность служить. В Грузии он чувствует себя «глухонемым священником».

— У меня было желание стать частью грузинской церкви. Она автокефальная и никому не принадлежит, но не очень сильно-то к себе принимает. Тем более без знания языка (а служат там вообще на старогрузинском). Можно, конечно, выучить службу наизусть, записав транскрипцию русскими буквами… Но священник — это же не просто громкоговоритель, который декларирует тексты богослужебные. Я ведь должен уметь утешить, если кто-то из паствы обратится с какой-то проблемой.

Как прихожанин, Вадим Кузьмицкий ходит в единственную церковь в Батуми, где служат на церковнославянском. Познакомившись с местным настоятелем, до недавнего времени отец Вадим имел возможность помогать ему в богослужениях и исповедовать русскоязычную паству. Но потом в Грузию из России пришло письмо: «Братья из Волгоградской епархии написали, что в служении я запрещен и чтоб ни в коем случае к алтарю меня не подпускали».

В РПЦ существует еще одна санкционная мера: если в течение трех месяцев священник, ушедший из одного храма, не прикрепляется к другому, его запрещают в служении. «Кирилл сделал это, чтоб не меняли шибко часто крепостные своего барина», — комментирует Кузьмицкий. Зная об этом правиле, каждые три месяца священник писал в РПЦ электронное письмо с прошением продлить свое пребывание за штатом. Но в марте 2024-го очередное такое письмо осталось без ответа. Спустя месяц отцу Вадиму прислали фотографию указа, подписанного задним числом (есть в распоряжении редакции. — Прим. ред.), из которого следует, что иерей Вадим Кузьмицкий запрещен в служении «в связи с неустройством на служение в течение трех месяцев в другую епархию».

Свое текущее состояние отец Вадим называет экзистенциальным кризисом: половину жизни отдав церкви, частью которой он стал уже в 23 года, теперь Кузьмицкий вынужден быть грузинским пивоваром.

— Недавно прихожу на утреннюю службу, вижу, как алтарь сияет, всё там стоит на своих местах… И настолько захотелось служить, что просто ком в горле встал. Вот оно всё мое, родное! То, чем я живу! И так хочется служить! И в ту же секунду вторая мысль была: но только не здесь, потому что здесь я чужой.

«Последней дверцей», которая все еще для него «приоткрыта», отец Вадим называет переход в Константинопольский патриархат — и последующую возможность служить в странах с русскоязычной диаспорой.

«Переход в другую лигу». Вселенский патриархат

Что можно сделать священникам, если РПЦ запретила им служить в России? «Перейти в другую лигу», — по спортивной аналогии поясняет всё тот же анонимный священник, который находится в ожидании решения от Константинопольского патриархата. Это — высший орган православия, он находится в Стамбуле.

Формально Константинопольский патриархат обладает теми же административными полномочиями, что и 14 других автокефальных (независимых) православных церквей по всему миру. Однако Константинопольская церковь обладает символическим первенством, ее называют «первой среди равных» — недаром ее патриарха также называют Вселенским.

Этот титул отсылает к истории церкви — с тех пор как Константин первым из римских императоров принял христианство, Константинополь (ныне Стамбул) стал считаться «новым Римом», духовной столицей. В 325 году там прошел первый Вселенский Собор (отсюда и название патриархата). А в 451 году, на четвертом Вселенском Соборе, за Константинопольским патриархом закрепили право принимать апелляции клириков из других церквей в случаях, если они были подвержены несправедливым гонениям.

Для понимания мировоззренческого различия современного Константинополя от Москвы сравним последние пасхальные обращения «начальников» двух духовных ведомств. Если владыка Варфоломей молился, чтобы «многострадальная Украина обрела мир, основанный на справедливости, урегулировании и солидарности» и за обмен военнопленными, то Кирилл просил Господа, «чтобы защитил Он священные пределы нашей земли», и призвал молиться «о властях и о воинстве».

Даже если РПЦ не желает видеть священника в своих рядах, без официального одобрения он не может ее покинуть. В этом правиле и кроется рычаг воздействия патриарха Кирилла: ни одного священника, «запятнавшего» себя политическим скандалом, официально не отпустят.

Поэтому изгнанные по политическим статьям клирики апеллируют ко Вселенскому патриарху, у которого есть полномочия пересмотреть решение РПЦ и признать отстранение неправомерным. Варфоломей принял апелляции, например, уже упомянутых отца Иоанна Коваля (теперь служит в Турции) и отца Алексея Уминского (во Франции). Такого же решения ждет наш анонимный священник из крупного города на западе России.

Но, как рассказал «Новой-Европа» источник, знакомый с политикой Константинопольской церкви, у Кирилла есть рычаг влияния на Варфоломея — экономический. Правительство Турции заинтересовано в сотрудничестве с рядом российским олигархов, в их числе — основатель православно-пропагандистского канала «Царьград‎» Константин Малофеев. Турецкие чиновники, способные влиять на церковь, не хотят портить отношения с Москвой, поэтому процесс пересмотра дел опальных священников во Вселенском патриархате протекает «медленно и осторожно».

«А где же была все это время церковь?» Как был создан фонд «Мир всем»

Идея помогать священникам, выступившим против войны, пришла на кухне в немецком Вуппертале, вспоминает музыкант Павел Фахртдинов. Беседуя со своим знакомым по эмиграции, отцом Валерианом Дуниным-Барковским, Павел рассказал истории знакомых священников, которые подверглись гонениям из-за своих антивоенных убеждений. В частности, рассказал о своем духовнике, которого перевели «четвертым священником в подмосковный приход» за то, что он подписал то самое обращение.

Как правило, у священнослужителей нет других, светских специальностей: при запрете служить они и их зачастую многодетные семьи оказываются крайне уязвимы материально. Чтобы поддержать своего духовника и десятки других священников, поплатившихся за свои убеждения, Павел Фахртдинов и отец Валериан основали фонд «Мир всем», к которому также присоединились отец Андрей Кордочкин и журналист Светлана Неплих-Томас.

Собирая пожертвования через краудфандинг-платформы, «Мир всем» материально поддерживает всех священников, упомянутых в этом тексте, а также предоставляет информационную и юридическую помощь.

Сейчас в числе подопечных фонда десятки клириков — и тех, кто вынужден был уехать из России, и тех, кто остался в стране. «Критерий только один, — говорит Фахртдинов, — эти люди открыто выступили против войны и были подвергнуты за это гонениям».

«Мир всем» существует и как медиа, публикуя в своем телеграм-канале новости о церковной политике и интервью со своими «исповедниками» — гонимыми РПЦ священниками, которым помогает фонд.

— Помимо помощи тем, кто попал в немилость, мы занимаемся историческим, в общем-то, делом — восстановлением доброго имени православной церкви. Ведь потом, когда закончится весь этот ужас, люди закономерно спросят: «А где же была все это время церковь? (Имеются в виду российские православные священники. — Прим. ред.)» А историки такие: «Вот, пожалуйста, не вся церковь поддерживала войну».

***

«Христос воскресе! Christ est ressuscité! Cristo è risorto!» — на трех языках, облаченный в белоснежную рясу и похожий на Дамблдора, радостно произносит отец Алексей Уминский.

4 мая 2024 года, Париж: это первая пасхальная служба протоиерея с того момента, как патриарх Кирилл изгнал его из РПЦ, а Вселенский патриарх Варфоломей восстановил в сане. Православная церковь Знамения Божией Матери находится на окраине центра, рядом с Булонским лесом. Людей на службе немного, но большинство из них знают друг друга. Это — часть прежней паствы отца Алексея, с которой он был разлучен: многие так же, как и он, были вынуждены покинуть Россию из-за своей антивоенной позиции, некоторые по-прежнему живут в Москве. Но в этот день бывшая община, хотя бы в малой ее части, снова оказалась вместе; еще тридцать тысяч человек посмотрели трансляцию службы.

Эта сцена — напоминание о том, что церковь может — и должна — объединять людей. Вопреки тому, что Русская православная церковь, слившаяся с российским государством, все чаще разобщает и запрещает.