Выхода нет

Без губернатора не обошлось

С лета 2020 года белорусская власть никого не выпускала, только сажала. Исключением стали разве что Роман Протасевич и Софья Сапега. Ради ареста Протасевича была проведена спецоперация с принудительной посадкой в Минске самолета Ryanair, летевшего рейсом Афины — Вильнюс. Но под стражей Протасевич провел лишь несколько дней, а затем стал главным персонажем пропагандистских сюжетов, фильмов и интервью: деятельно каялся, разоблачал оппозицию, рассказывал, как хорошо дома, в Беларуси. 3 мая прошлого года суд приговорил Протасевича к восьми годам лишения свободы, но под стражу его не взяли под предлогом того, что приговор еще не вступил в силу и в течение десяти дней его можно обжаловать. А 22 мая прошлого года Роман Протасевич был помилован.

7 июня прошлого же года была помилована и его бывшая девушка Софья Сапега, которая отбывала срок в гомельской колонии. Но там ситуация была иная: Сапега написала прошение о помиловании на имя Лукашенко еще в июне 2022 года, сразу же после этапирования из СИЗО в колонию. Но в январе 2023 года в помиловании было отказано по формальной причине: не отбыла половину срока. А 7 июня прошлого года, когда в Минск приехал губернатор Приморья Олег Кожемяко, Софью неожиданно выпустили, и она уехала в Россию вместе с губернатором.

В тот же день Кожемяко написал в своем телеграм-канале: «Наша землячка Софья Сапега получила уникальный шанс начать жизнь заново. Она на свободе после моего обращения к Президенту Республики Беларусь Александру Григорьевичу Лукашенко. Он с отцовским пониманием отнесся к просьбам родителей Софии о снисхождении. Они очень просили передать их лично главе братского государства. Указ о помиловании Александр Григорьевич подписал сразу после нашей встречи. На такой шаг способен только действительно мудрый руководитель государства и сильный человек».

В первом случае было искреннее, безграничное, добросовестное сотрудничество с режимом, которое продолжается по сей день, во втором — личная просьба большого российского чиновника. Так что случаи Протасевича и Сапеги в общую схему никак не укладывается. А больше никаких помилований не было вплоть до июля нынешнего года. Так что когда Лукашенко заявил, что освободит тяжелобольных политзаключенных, очень хотелось в это поверить, даже прожив много лет при его власти и зная, что все его обещания и пылкие речи всегда оказывались враньем.

Развестись и освободиться

Но тогда, в июле, сложно было не поверить: сразу вслед за громким заявлением Лукашенко освободил Григория Костусева. Бывший лидер Белорусского народного фронта, 67-летний Костусев, осужденный по делу о заговоре и приговоренный к десяти годам лишения свободы, страдает от онкологического заболевания. Уже во время отсидки он перенес тяжелую операцию. А в феврале писал жене, что прожить еще шесть лет, чтобы дожить до золотой свадьбы, для него непосильная задача. И вот Костусев выходит, причем 3 июля, на следующий же день после заявления Лукашенко. Об этом сообщили даже государственные медиа. И белорусы, отвыкшие от надежды, замерли в ожидании.

Ждали освобождения инвалида Владимира Гундаря, у которого нет ноги, священника Генриха Околотовича с онкологическим заболеванием, Павла Кучинского с четвертой стадией лимфомы Ходжкина, Галины Дербыш, тоже с онкологическим диагнозом, Андрея Войнича, еще на воле стоявшего в очереди на пересадку печени, музыканта Евгения Бурло с некрозом тазобедренных суставов, которого даже в суд доставляли с костылями. Но они не вышли. (Кучинского, правда, освободили со следующей партией помилованных в конце августа — перевезли из тюремной больницы в гражданскую, но все прекрасно понимают, чего может стоить промедление в два месяца при четвертой стадии рака.)

Полный список имен помилованных до сих пор не знает никто, кроме обитателей близких к Лукашенко кабинетов. Тогда, 3 июля, все ждали новостей, но не дождались. Только спустя несколько дней стало известно, что из гомельской женской колонии вышли Полина Половинко и Дарья Лосик. Полина находилась за решеткой с июня 2022 года, Дарья — с октября. Обеим до освобождения оставалось всего несколько недель. У обеих сидели и мужья.

Муж Полины Половинко — бывший пропагандист Дмитрий Лукша, который ушел с белорусского телевидения и начал сотрудничать с казахстанским телеканалом «Хабар 24». Его вместе с женой обвинили в дискредитации Республики Беларусь после подготовки сюжета о мигрантах на белорусско-польской границе: якобы в этом сюжете замотавшая голову платком Полина изображала сирийскую беженку. Мужу дали четыре года, жене — два с половиной. К слову, Лукша тоже вышел по тому же указу о помиловании.

А Дарья Лосик — жена блогера Игоря Лосика, администратора телеграм-канала «Беларусь головного мозга». Игорь был арестован до начала августовских протестов, в июне 2020 года, и приговорен к 15 годам лишения свободы за «организацию массовых беспорядков» и «разжигание розни». А в октябре 2022 года арестовали Дарью — за интервью телеканалу «Белсат», который к тому времени был признан экстремистским формированием. Дарью приговорили к двум годам колонии. Ценой помилования для нее стало интервью государственному телевидению с публичным осуждением мужа и заявлением о разводе. В общем, за интервью села — за интервью и вышла.

«МВД обеспечит контроль»

3 июля на свободу вышли 18 политзаключенных. После июльского помилования пришло августовское: 16 числа Лукашенко подписал второй указ о помиловании 30 человек (14 женщин и 16 мужчин), осужденных за «преступления экстремистской направленности». Все они, говорилось в сообщении пресс-службы, раскаялись, признали вину и обязались вести законопослушный образ жизни. Это было единственное распиаренное пропагандистами помилование. У стен женской колонии в Гомеле тогда дежурила группа государственного телевидения, и освобождавшиеся женщины говорили на камеру, как они благодарны мудрому и сильному правителю, ведь только мудрый и сильный может понять и простить их, грешных. Больше бравурных сюжетов о выходящих политзаключенных не было. А помилования были.

В сентябре Александр Лукашенко дважды подписал указы о помиловании осужденных. 4 сентября были помилованы 23 мужчины и семь женщин — в сообщении пресс-службы говорилось, что все они являются родителями малолетних или несовершеннолетних детей. И 16 сентября — новое помилование 37 политзаключенных: шести женщин и 31 мужчины. В октябре Лукашенко отдыхал от гуманизма, а в ноябре снова подписал два указа о помиловании. 7 ноября был помилован 31 человек (две женщины и 29 мужчин), а 20 ноября — 32 человека (восемь женщин и 24 мужчины). Последний указ о помиловании был подписан 9 декабря. На свободу вышли 29 человек: 11 женщин и 18 мужчин.

Кстати, теперь в сообщениях пресс-службы пишут не только о том, что все признали вину и раскаялись. 7 ноября в сообщении о помиловании было написано: «Осужденные освобождены от основного наказания без снятия судимости. Министерство внутренних дел обеспечит контроль за их правопослушным поведением».

По поводу правопослушного поведения бывшим политзаключенным есть что сказать («Новая-Европа» писала о том, что происходит с ними после освобождения). Правозащитник Леонид Судаленко, отсидевший три года, уезжать после освобождения не собирался, но пришлось. «Дважды в день, — рассказывал он, — ко мне приходили сотрудники милиции с видеорегистратором и фиксировали: «В 11:40 находился дома». Я говорю: я что, под домашним арестом или на «химии»? Я же вроде как на свободе, у меня справка об освобождении есть. Всё равно приходят. И каждое воскресенье нужно ходить в милицию, отмечаться, рапортовать о своем образе жизни, о ситуации с трудоустройством, выслушивать их «профилактические беседы» и понимать, что сегодня выпустят, а в следующее воскресенье — не факт. Пришел, отметился, отчитался, посмотрел фильм о вреде наркотиков». В таком режиме Судаленко продержался несколько недель, после чего эвакуировался в Литву. И очень вовремя это сделал: сейчас он в розыске по новому уголовному делу об экстремизме.

Ольгу Класковскую пытались завербовать сотрудники ГУБОПиК, после чего ей тоже пришлось срочно уезжать. И это не единичные случаи. В конце сентября правозащитная инициатива Dissidentby сообщила, что к вышедшим из тюрем по указам о помиловании бывшим политзекам приходят сотрудники КГБ и принуждают к сотрудничеству под угрозой нового срока. Бывшим политзаключенным предлагают обращаться во все существующие фонды и структуры, оказывающие помощь репрессированным, и сливать информацию силовикам. Также КГБ настойчиво предлагает освободившимся подписать бумаги о сотрудничестве и сняться в пропагандистских видео. Правозащитники утверждают, что в связи с этим резко возросло количество заявок на эвакуацию из Беларуси.

Выпасть из «окна возможностей»

До сих пор не все фамилии освобожденных известны. Но и по неполному списку можно установить критерии, которым должны соответствовать политзаключенные, чтобы попасть в список помилованных. (Замечу, что исключение тут — Григорий Костусев.) В каждом сообщении пресс-службы Лукашенко официальные требования повторялись рефреном: «Все они (помилованные. — Прим. ред.) признали вину, искренне раскаялись в содеянном и взяли обязательство вести правопослушный образ жизни». То есть чтобы оказаться в списке, нужно написать прошение о помиловании с признанием вины и обещанием вести себя хорошо. Но это — официально.

Главное же условие — это чистая до 2020 года биография. Ко всем, кроме Костусева, освобожденного первым, на сто процентов подходит советская формулировка «не был, не состоял, не участвовал». То есть Лукашенко освобождает тех, кто никогда прежде не был в оппозиции к власти. Такой подход вполне логичен: те, кто давно в сопротивлении, — враги, а те, кто вышел на акции протеста в 2020 году, но спокойно жил раньше без потребности в свободе и честных выборах, еще вполне могут стать прежними. Но власти ошибаются: те, кто пережил тюрьму, пытки, унижения, бессмысленные суды, прежними уже не будут. Эти люди выходят из тюрем с ненавистью и, сколько бы они ни говорили на телекамеру о сильном и мудром правителе, сколько бы ни молчали — они всё равно мечтают о реванше. У них теперь личные счеты с властью.

Лукашенко, вероятно, надеется, что «случайных прохожих» еще можно будет вернуть в стойло — в арт-пространства и кофейни, галереи и пивные. Он даже позволил отцу Марии Колесниковой встретиться с дочерью. Фотографии улыбающейся Марии опубликовал тот самый Роман Протасевич, которому великодушно позволили сопровождать отца Колесниковой в колонию и фотографировать. После свидания Протасевич рассказывал, как обсуждал с отцом Марии возможности увидеть дочь, как они пришли к выводу, что нужно писать Лукашенко, как героический Роман сделал всё, чтобы письмо Колесникова немедленно оказалось на столе адресата, и как замечательно в итоге всё сложилось. Веселым голосом пионервожатой Протасевич рассказывал, как хорошо Колесниковой в колонии: она там читает, рисует и занимается йогой.

А Александр Колесников в машине по дороге со свидания сказал, что говорил с Марией об открывшемся окне возможностей в виде помилования, и она обещала подумать. Все, кто переживает за белорусских политзаключенных, искренне радовались тому, что Александр Колесников встретился с дочерью после полутора лет отсутствия писем и звонков. Но все прекрасно поняли, что это сигнал режима всем политзекам и их семьям: пишите прошения о помиловании, пока открыто окно. А к этому самому окну политических заключенных сейчас всячески подталкивают сами силовики.

Еще в июле правозащитный центр «Вясна» сообщал, что в новополоцкую колонию № 1 каждый день приезжают представители прокуратуры, которые заставляют политзаключенных писать прошения. За отказ — ШИЗО, лишение свиданий и передач, угрозы новыми уголовными делами.

Последний пример — блогер Дмитрий Козлов. Он был задержан в июне 2020 года и осужден по статье «организация массовых беспорядков». Протесты, которые силовики назвали беспорядками, начались спустя два месяца, но это такие мелочи, на которые в белорусских судах давно не обращают внимания. Дмитрий должен был выйти на свободу 28 ноября. Но летом в бобруйскую колонию, где он отбывал срок, приезжали сотрудники прокуратуры, которые настойчиво предлагали ему написать прошение о помиловании. Козлов отказался: он к тому времени провел больше четырех лет за решеткой, а оставалось ему сидеть четыре месяца. После отказа администрация быстро составила несколько рапортов о нарушениях, и вместо выхода на свободу Дмитрия перевели в СИЗО, где будут судить по статье 411 УК Беларуси («злостное неповиновение администрации исправительного учреждения»). Впрочем, у Козлова и без того не было шансов выйти по помилованию: он активист со стажем, без стерильной биографии человека, не интересовавшегося политикой до 2020 года.

«У вас там, что ли, пачками людей выпускают?» — спросила недавно коллега из Москвы. Возможно, со стороны оно так и выглядит, так что отвечу цифрами.

Правозащитники «Вясны» недавно подсчитали: в результате помилований с 3 июля нынешнего года на свободу вышли 207 человек. За этот же период, с 3 июля, политзаключенными стали 290 человека. Такая вот нехитрая арифметика.