Побег из Тюрьмяу 

Российская Федерация ненавидит всё живое.

В Карелии и Сибири уничтожают леса. В российских регионах массово убивают бездомных собак, в том числе в обход законной процедуры. В Байкал сливают сточные воды, а очистные сооружения никто не строит. Главные экологические организации в стране запрещены, а экоактивистов репрессируют. Краснокнижных животных вместо спасения убивают.

Этот список можно продолжать бесконечно. После полномасштабного вторжения в Украину Россия приступила к массовому уничтожению не только людей, но и животных. Этим фоном пропитана книга Жени Беркович «Питомцы», в которой животные становятся не только персонажами, но и зеркалом человеческой жестокости и бессмысленного насилия.

Вы можете спросить: зачем мне читать об этом в книжной рецензии? И вообще — какое отношение Женя Беркович имеет к экологическим катастрофам в России? В конце концов, прямо сейчас по делу режиссерки и драматурга Светланы Петрийчук проходит апелляция, заседания по которой служат еще одним примером медленного разложения судебной системы. Здесь животные вообще ни при чем.

Сейчас Беркович отбывает срок в женской колонии — возможно, в Можайске. Пока шло дело о спектакле «Финист Ясный Сокол», она сидела в СИЗО-6 Москвы. О нем она и написала «Питомцев».

Шотландская кошка Шаня попадает в Тюрьмяу — особое место, где обитают животные (Обитатели) и содержатся люди (Питомцы). Шаня оказалась там не за проступок: в Тюрьмяу она ищет свою хозяйку — жену бизнесмена, арестованную по сфабрикованному делу. Ее поискам помогают другие обитатели Тюрьмяу: Кот в Загоне, ворона Ирча, многодетная кошка по кличке Дрянь, а также крысы, сторожевые псы, тараканы и другие представители фауны, чьи судьбы переплетаются с судьбами содержащихся там людей.

Описать жизнь в СИЗО глазами животных — неожиданный прием для российской тюремной прозы — пожалуй, одного из главных литературных жанров последних лет. В большинстве таких текстов центральное место занимает личный опыт автора. Например, стиль может быть лаконичным и сжатым, как в Riot Days Марии Алехиной, или поэтичным, как в «Я желаю пепла своему дому» Дарьи Серенко. Но фокус всегда остается на «я-заключенном». Исключение — «3,5» Олега Навального, где Чубакка с «Тысячелетнего сокола» оказывается в России и проходит через этап в колонию. Но у Навального это скорее комедийная разрядка, тогда как у Беркович животные играют центральную роль.

Животные в «Питомцах» — это не просто персонажи, это символ безмолвной жертвы. Их боль отражает состояние современной России, где слабые и беззащитные подвергаются насилию. Они часто не могут защитить себя, написать петицию или выступить на суде, на них меньше обращают внимание СМИ. 

Люди в «Питомцах» — в лучшем случае неуклюжие и мешающие персонажи:

«Счет шел на секунды. Это ж люди. Если они что-то взяли на руки, назад не положат, даже если это что-то им вовсе не принадлежит. Люди могут только терять, портить или — в лучшем случае — продавать. А кому тут можно продать и так уже потерянную и испорченную кошку?»

Взгляд зверей на человечество у Беркович откровенно саркастичен:

«Не могут же они...

— Могут, — крыса говорила тихо, но это было очень страшное “тихо”. — Они могут. А если они могут, они обязательно сделают. Это же люди: мы от них тем и отличаемся. Мы убиваем, когда нужно, а они — когда можно. И запомни, сынок, если люди говорят, что они планируют кого-то убить, этому надо верить всегда. Это единственная вещь, в отношении которой они обычно держат слово».

Этот сарказм подчеркивает утрату человечности и в СИЗО, и во внешнем мире. Даже сторожевые псы решают покинуть хозяев, потому что видят, что между охранниками и заключенными нет разницы: обе группы страдают, просто одна получает еще какое-то удовлетворение от мучений другой. Да и о чем тут говорить, когда в книге тараканы оказываются лучше людей.

Хотя находится место и добру. Сотрудницы ФСИН пытаются приютить заблудившуюся кошку, а помещенная в карцер героиня подкармливает прибившегося к ней кота. Тьма в СИЗО густая, но и в ней виден свет, простите за пафос.

Взгляд «я-заключенного» в «Питомцах», как и в других представителях тюремной прозы, тоже есть, просто он отстраненный. Замначальника тюрьмы царапает ворона — и охрана начинает травлю. В Тюрьмяу не допускают адвокатов — и теперь крысе приходится съесть признательные показания, которые жертве произвола подсунули подсадные сокамерницы. По телевизору крутят осточертевший Муз-ТВ, а двор — бетонная коробка, по которой особо и не погуляешь. Сказка сказкой, а тюремные реалии Беркович показывает предельно честно.

Несмотря на тяжелую тему, «Питомцы» — это книга с добродушной иронией. Социальный комментарий тут вплетен в комичную сказку. Беркович может проломить четвертую стену и вдруг напомнить своим дочерям, что им надо читать книжки («Питомцы» адресованы именно им).

Сторожевому псу приносят «взятки» в виде колбасы и печенья. Непутевая ворона Ирча воспринимает все слова буквально, и вместо поиска активированного угля для больной Питомицы пытается разжечь костер, чтобы добыть уголь древесный. Высокомерные тараканы получают имена Силантьев и Полищук (так зовут эксперта-«деструктолога» и следователя по «театральному делу»). 

Да и месседж этой уникальной книги добрый: всегда есть надежда на счастливый исход, даже когда дела кажутся совершенно непоправимыми. Для победы над злом нужно преодолеть разногласия и что-то делать вместе. Это, конечно, не поможет преодолеть все трудности, но увеличит шансы на то, что справедливость будет восстановлена. Остается только поразиться силе духа, которая позволила режиссерке из СИЗО, а потом и из колонии выступить с рассказом не об отчаянии, а о надежде. Если какие-то книги и заслуживают сегодня того, чтобы называться нужными, то «Питомцы» — как раз очень нужная книга. В каком-то смысле жаль, что эта книга существует: ведь не окажись Беркович в тюрьме, она могла бы написать не одну, а две или три и сколько угодно еще чудесных книг.

И всё же хорошо, что даже в изоляции у режиссерки нашлись силы ее написать, это значит, что она не потеряла надежды. Не стоит ее терять и нам.