Афганский «Шторм» 

«Англичанка гадит»

В сферу интересов России Афганистан попал во второй половине XIX века, когда к Российской империи присоединились страны Средней Азии (Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан, Казахстан, Кыргызстан). С XVII века Афганистан находился под протекторатом Англии. Попытки обрести хотя бы частичную независимость от Британской короны эмиры Афганистана стали предпринимать в конце XIX века. 

К тому времени Российская империя присоединила среднеазиатские территории и была заинтересована в развитии приграничных торговых связей и торговых путей. Афганская верхушка была настроена благожелательно, но против сближения с Россией резко выступала Англия, которой очень не нравилась экспансия России на ее территории. А потому английские лорды долгое время противодействовали сближению Афганистана и России. В конце концов, в 1919 году эмир Аманулла-хан заявил о независимости Афганистана и объявил джихад интервентам. Так началась третья англо-афганская война. Британские войска сразу же вошли в эмират и разгромили 50-тысячную армию. Через месяц Британия и Афганистан подписали мирный договор, и эмират Афганистан получил-таки независимость. Первым, кто признал молодое государство, стала Советская Россия.

В дальнейшем эмиры балансировали меж двух огней. С одной стороны, не осмеливались совсем отмежеваться от Великобритании (что означало бы новую и быструю войну и новый раздел страны, часть которой могла отойти Индии, часть — Пакистану), но и пытаясь поддерживать дружеские и торговые отношения с СССР.

Свержение монархии в Афганистане произошло в 1973 году. Военным переворотом руководил Мухаммед Дауд, сводный брат короля, премьер-министр Афганистана с 1953 по 1963 годы. Он возглавил Центральный совет Республики Афганистан и снова занял пост премьер-министра, став первым человеком в государстве, но уже не в качестве эмира, а как демократически избранный лидер, и сразу начал выстраивать собственную диктатуру. Надо отметить, бывший эмир пытался мягко реформировать страну. При нем был учрежден парламент, Верховный суд, провозглашена многопартийная система. Дауд первым же своим указом разогнал парламент, распустил Верховный суд, а вскоре запретил деятельность всех политических партий на территории Афганистана, провозгласив однопартийную систему, в которой нашлось место лишь Партии национальной революции, учрежденной Даудом.

С таким поворотом не согласились правые радикалы из «Мусульманской молодежи» и оппозиционеры из левого крыла — Народно-демократическая партия Афганистана (НДПА). Эта партия придерживалась марксистской идеологии, а ее лидер, Нур Мохаммад Тараки, несколько раз бывал в Москве, где встречался с партийными деятелями из ЦК КПСС. Тараки сам себя называл коммунистом, а НДПА пытался переименовать в НКПА, но как-то не срослось.

В апреле 1978 года НДПА, опираясь на поддержку армии, свергла режим Дауда. Президент Афганистана и его семья были убиты и тайно захоронены где-то на окраине Кабула. В стране была провозглашена Демократическая республика Афганистан (ДРА), во главе которой встал Нур Мохаммад Тараки, взявший курс на коммунистические преобразования и тесное сближение с СССР.

Президентство Тараки продлилось недолго: в сентябре 1979 года его ближайший помощник и секретарь ЦК НДПА Хафизулла Амин сместил своего учителя со всех постов, а чуть позже приказал его убить. Смещение Тараки вызвало бурю протестов в и без того бурлящей стране, находившейся на грани гражданской войны. Амин попытался не допустить эскалации, прибегнув к массовым репрессиям и даже попытавшись договориться с Пакистаном, откуда в Афганистан шло вооружение для повстанцев и где разворачивались лагеря для подготовки боевиков. Но Пакистан отказался сотрудничать, и гражданская война стала неизбежной. (В. Г. Коргун. История Афганистана. ХХ век). 

Не тот коммунист

Первая официальная просьба к СССР со стороны руководства Афганистана предоставить военную помощь ДРА поступила 8 мая 1978 года, то есть через месяц после свержения режима Дауда. Сотрудники КГБ выехали в Афганистан в конце мая 1978 года. Еще через месяц, 30 июня 1978 года, постановлением Совета министров СССР было образовано представительство КГБ СССР при органах безопасности ДРА. 5 августа 1978 года было подписано соглашение о сотрудничестве между КГБ СССР и органами безопасности ДРА, которое предусматривало, что афганским силам безопасности будет оказана помощь по линии разведки, политической контрразведки, военной контрразведки, в подготовке кадров, оснащении средствами техники и связи. 

Дальнейшее развитие ситуации в Афганистане не совсем устраивало руководство СССР. Несмотря на то что во главе страны и НДПА стоял друг СССР Нур Мохаммад Тараки, власть в стране всё больше уплывала от него к «ученику» и министру обороны Хафизулле Амину. Закончилось это тем, что в сентябре 1979 года Амин обвинил Тараки в приверженности империализму, арестовал его и через месяц, 9 октября 1979 года, казнил. В Кремле было принято решение о замене Амина на Бабрака Кармаля, который в то время находился в Москве, опасаясь возвращаться в Афганистан. 

В то время в Афганистане присутствовало около пяти тысяч разнообразных военных специалистов из Советского Союза, но задача свергнуть Амина им была не под силу. Смену власти нужно было провести максимально тайно: ведь и Амин, и Кармаль де-факто состояли в промосковской партии НДПА. А потому требовалось всё сделать очень тихо и без всплеска боевых действий.

Планируемая спецоперация выглядела нереально сложной задачей. Дворец Амина Тадж-Бек был расположен на возвышенности, и все подступы к нему хорошо просматривались. К охране дворца в декабре 1979 года была привлечена целая пехотная бригада (около 1200 человек), танковый батальон, зенитный полк (на вооружении которого было 12 стомиллиметровых пушек, способных стрелять и по наземным целям). Кроме того, подступы к дворцу прикрывали несколько десятков пулеметных гнезд. В непосредственной близости от дворца были расположены казармы мотопехотной дивизии: военные могли прибыть к дворцу в течение часа.

Подготовка к операции, которую назвали «Шторм-333», велась меньше месяца. Разработка была возложена на группу специалистов Главного разведывательного управления и Управление «С» (нелегальная разведка) КГБ СССР. У разработчиков спецоперации был подробный план дворца Амина и всех огневых точек — ведь оборона дворца Тадж-Бек планировалась с непосредственным участием советских специалистов, в частности при помощи руководителя представительства КГБ в ДРА полковника Леонида Богданова.

В Афганистан Богданов прибыл в августе 1978 года, когда у власти еще был Тараки. Во дворце Тадж-Бек он часто бывал, так что логично, что именно его привлекли к разработке операции. Во время боевых действий он вместе с генералом Вадимом Кирпиченко координировал действия всех групп, привлеченных к ликвидации Амина.

Операция «Шторм-333» была частью другой, более масштабной операции, получившей название «Байкал-79». Одновременно со штурмом дворца Амина советские войска должны были захватить здания ЦК НДПА, Министерства обороны, Министерства внутренних дел (царандоя), Министерства иностранных дел, Министерства связи ДРА, Генерального штаба, Штаба военно-воздушных сил и Штаба Центрального армейского корпуса, военной контрразведки (КАМ), тюрьмы для политзаключенных Пули-Чархи, радио- и телецентра, почты и телеграфа, Штаба ВВС и ПВО.

Со всем этим должны были справиться десантники 103-й дивизии ВДВ, практически в полном составе переброшенной в Афганистан. Но штурм Тадж-Бека можно было доверить только самым лучшим профессионалам. В случае неудачи операции «Шторм-333» всё остальное не имело смысла и могло обернуться катастрофой. Те, кто планировал операцию, сумели учесть все мелочи. В результате эта уникальная акция вошла в анналы истории разведок. Но гладко было на бумаге…

Несмотря на то что «Шторм-333» разрабатывался совместно специалистами ГРУ и КГБ (что само по себе уникально, так как эти две спецслужбы на всём протяжении своего существования отчаянно конкурировали друг с другом), в недрах КГБ разработали еще одну операцию. О ней до сих пор мало известно (Андропов не был заинтересован сохранять документы, свидетельствующие о собственном провале), но кое-что до наших дней всё-таки дошло.

По планам, разработанным в КГБ втайне от ГРУ, Амина предполагалось отравить. После чего «мусульманский батальон» и два батальона (345-го парашютно-десантного полка и 111-го полка 103-й дивизии ВДВ) должны были занять ключевые позиции в Кабуле. Но отравить Амина не получилось.

— Хафизуллу Амина и его племянника Асадуллу Амина, руководившего службой безопасности КАМ, планировалось нейтрализовать с помощью заранее внедренного в их окружение агента, — вспоминает в своей книге «Трагедия и доблесть Афганистана» генерал-майор Александр Ляховский. — Он должен был подмешать в их пищу спецсредство. Рассчитывали, что, когда оно начнет действовать, во дворце поднимется паника, наши подразделения выдвинутся из Баграма и под шумок сделают свое дело. В полдень 16 декабря мероприятие с использованием спецсредства было проведено. Подразделениям дали команду на захват объекта «Дуб» (дворец Арк в центре Кабула, где тогда была резиденция главы государства). Но вскоре последовала команда «отбой». Дело в том, что на Амина яд не подействовал совершенно, а его племянник почувствовал себя плохо лишь на следующее утро. Асадуллу отправили на лечение в СССР. После смены власти он оказался вначале в Лефортовской тюрьме, а затем был депортирован в Афганистан и расстрелян «парчамистами» (в недрах НДПА существовали две группировки: «парчам» (знамя) и «хальк» (народ), Амин представлял «хальк», Бабрак Кармаль — «парчам». — Прим. ред.). Что касается Амина, то впоследствии эксперты объяснили, будто бы яд был нейтрализован кока-колой. Кстати, когда генерал Богданов доложил о случившемся конфузе Андропову, тот вызвал своего зама, курировавшего науку и технику, и велел срочно поправить дело с этими так называемыми «спецсредствами». Возможно, та неудача спасла тогда жизнь не только двум афганцам, но и многим нашим офицерам и солдатам. Ведь на дворец, который охраняли две тысячи отборных гвардейцев, нацелили буквально горстку десантников и спецназовцев. В Москву пошла телеграмма от представителей КГБ и Минобороны о том, что имеющимися силами устранить Амина нельзя. Требуется войсковая поддержка. 

Пуля лучше яда

После неудачного отравления подготовка к операции «Шторм-333» ускорилась. 20 декабря «мусульманский батальон» перебрасывают в Кабул, и он официально входит в состав подразделений по охране Тадж-Бека. Затем в столицу начали прибывать ударные группы, на которых, собственно, и был возложен штурм. «Мусульманский батальон» должен был прикрывать действия спецназа. А приданная штурмующим рота десантников расположила посты на дальних подступах к дворцу и должна была сообщать о возможном приближении правительственных сил к дворцу. Всего в операции было задействовано 650 человек. Но непосредственно штурм осуществили всего 54 спецназовца.

— Я сам участвовал в «Шторм-333». В нашу задачу входила нейтрализация личной охраны Амина. Несмотря на секретность, мы прекрасно знали, что будем на острие атаки по смене лидера страны, — рассказывал мне подполковник ГРУ в запасе Махмудбек Ахмедов в 2009 году. — Я родился в городе Зарафшан в Узбекистане. У нас было много русских, которые работали на золотых приисках, так что я с детства говорил на двух языках: русском и узбекском. А когда мне было лет шесть, рядом с нами поселилось три семьи пуштунов из Афганистана. Как они попали в Союз в 60-х, я не знаю. Но мы с ними подружились. К 18 годам я знал не только язык пушту, но и мог объясниться на фарси. В общем, когда меня призвали в армию, я, как этакий полиглот, сразу попал в ГРУ. В армии мне понравилось, и я решил связать свою жизнь с ней. К 1978 году успел закончить Рязанское училище ВДВ и, уже старлеем, командовал ротой в отдельной бригаде спецназа ГРУ в Сибирском военном округе. И тут меня отзывают в Москву, направляют на КУОС (Курсы усовершенствования офицерского состава) для переподготовки (учили нас там жестко, за полгода я научился одним движением кисти ломать шею, стрелять с обеих рук, ножевому бою, закладке мин и много чему еще). После чего направляют в Афганистан… командиром взвода. То есть с ротного меня понизили до взводного! Так я думал, пока не познакомился с личным составом. А там такие спецы были, что я с половиной своих подчиненных в рукопашной не хотел бы схлестнуться, потому что проиграл бы на раз. И когда нас перебросили в Кабул из Баграма, мы каждую минуту были готовы вступить в бой. Даже спали в брониках и с автоматами под мышкой.

Для проникновения во дворец были подготовлены две группы. Первая, «Гром» (24 человека), состояла из сотрудников тогда еще мало известного антитеррористического подразделения «Альфа». Во вторую группу, «Зенит» (из 30 человек), входили наиболее подготовленные выпускники КУОС (в 70–80-х годах считались кузницей кадров для спецназа ГРУ и КГБ. — Прим. ред.). Основную опасность на подступах представляли огневые точки, которые придумал Богданов. Он в 1978 году посоветовал врыть в землю по периметру дворца пришедшие в негодность (из-за проблем с мотором) танки. Таким образом организовали этакие ДОТы, вооруженные пушками и пулеметами. При их нейтрализации впоследствии и были серьезные проблемы. Впрочем, если бы не тревога, которую подняли своими действиями кагэбэшники, эти огневые точки остались бы без личного состава.

Как уже упоминалось, операция была разработана до мелочей. Однако она едва не сорвалась из-за несогласованности двух независимых групп: силовой и отравляющей. Представители второй группы, потерпев неудачу 16 декабря, предприняли вторую попытку отравления 27 декабря. Как раз в тот день, когда планировался штурм дворца.

Днем 27 декабря 1979 года, во время обеда, Хафизулле Амину и нескольким его гостям стало плохо. Жена президента сразу же позвонила начальнику президентской охраны и в советское посольство. Русские врачи, бывшие не в курсе спецоперации, тут же выдвинулись во дворец и оказали помощь Амину и его гостям. Это происшествие сильно насторожило охрану и едва не привело к срыву операции «Шторм-333», потому что личный состав батальона охранения занял позиции в огневых точках и успел вооружиться.

— Около 19 часов 27 декабря мы на обычном ЗИЛе, который позаимствовали у местных военных, подъехали к колодцу центрального распределительного узла подземных коммуникаций связи, — рассказывал подполковник Ахмедов. — В нашу задачу входило вывести из строя телефонные линии, связывающие дворец с внешним миром. В обычное время поблизости от люка никого не было, а тут мы наткнулись на патруль. Я уже готов был отдать приказ на ножевую атаку (стрелять было нельзя, глушителей у нас не было, и выстрелы могли поднять тревогу), но тут мой водитель, старшина Фарид Кубнусов из Таджикистана, стал орать на патруль, что они совсем службу не несут, на дороге, мол, камни валяются, об один из которых он что-то там в машине повредил. Те от такого наезда сперва обалдели, а потом их старший заорал в ответ, что они не обязаны камни с дороги убирать, у них другие задачи. Я вышел из машины (мы были одеты в форму местных военных) и тоже включился в разговор. У нас завязался этакий восточный базар, к которому неравнодушны все восточные люди, пока саперы, незаметно выбравшись из кузова грузовика, закладывали бомбы в люк.

Мы отъехали от люка за пять минут до взрыва и поехали мимо казарм бригады охраны. И увидели, что там бойцы выстраиваются. Гораздо позже мы узнали, что это кагэбэшники в очередной раз впереди паровоза скакнуть попытались. Нарушили все согласованные планы и опять решили в отравление поиграть. А тут еще и грохот от наших мин добавил тревоги. Если бы мы другой дорогой поехали, то бригада охраны могла прибыть во дворец раньше наших диверсионных групп. 

Я тогда действовал по интуиции. Просигналил в батальон «тревогу», а потом приказал Фариду ехать прямо на плац. Наше появление вызвало удивление. Мы повыскакивали, стали орать, что руководство бригады теперь переходит к нам (у нас лычки были офицерские). Выстроенные на плацу расслабились, предоставляя офицерам разбираться между собой. Опять завязался спор. А в это время из соседней казармы какой-то умный командир повел личный состав к дворцу Тадж-Бек через задний двор. Мы этого не видели, но там сработал мой сигнал: их встретили две роты нашего батальона. Началась стрельба. Наша группа выхватила пистолеты и с двух рук за минуту положила весь офицерский состав батальона охраны. А затем послышались взрывы во дворце. Я прокричал, что власть поменялась, Амин уже мертв, и если кто-то хочет жить, то лучше прямо сейчас бросить оружие. Они (а их на плацу было человек 700, нас — всего семеро) еще колебались, но тут в ворота въехали две БРДМ (боевые разведывательно-диверсионные машины), оснащенные крупнокалиберными пулеметами. Оказаться под пулеметным огнем никому не хотелось: афганцы покидали оружие и подняли руки вверх. Через час (после того, как мы заперли личный состав бригады охраны в их же казармах) выяснилось, что десантники, отправленные к подступам ко дворцу Амина, просто заблудились, но появились они очень кстати. А со стороны дворца уже вовсю гремели выстрелы и взрывы.

На территорию дворца Тадж-Бек спецназовцы на четырех БТР проникли около 19:30. Одновременно с этим бойцы «мусульманского батальона» открыли огонь из зенитных самоходных установок «Шилка» по огневым точкам защитников дворца. С другой стороны их поддержали десантники из штурмового батальона 103-й дивизии ВДВ, накрыв подступы к казармам выстрелами из АГС-17. 

Группы «Гром» и «Зенит» ворвались во дворец. Непосредственно штурмом командовал начальник КУОС полковник Григорий Бояринов. Вообще-то, он не обязан был лично участвовать в штурме, но 54-летний полковник, начавший свой боевой путь в 1941 году в диверсионной группе, будучи 16-летним подростком, решил, что без него не обойдутся.

Во время штурма дворца спецназовцы встретили ожесточенное сопротивление. Но хотя охрана и была начеку, полностью подготовиться к нападению не успела. По признанию других участников штурма, если бы охранники догадались снять с огневых точек пару пулеметов и поместить их в узких коридорах дворца, то штурмующим пришлось бы туго. Они и так нарвались на сопротивление, которого совсем не ожидали. И всё из-за попытки отравления, которая привела охрану в боевую готовность. Но выучка спецназовцев сыграла свою роль: «зачистка» дворца заняла всего 43 минуты.

В результате штурма погибли пятеро офицеров «Грома» и «Зенита» и шестеро спецназовцев из «мусульманского батальона» — из тех, что встретили охранников с «черного хода» из казарм, и девять десантников из группы прикрытия. Последние нарвались на оставшихся охранников Амина, потрепанных «мусульманским батальоном», которые отказались сдаться и прорывались в горы. С афганской стороны было более 250 убитых, около 1700 человек сдались в плен, ликвидированы Амин, два его малолетних сына и несколько человек из ближайшего окружения. Кроме того, от пуль спецназовцев погиб советский военный врач полковник Виктор Кузнеченков. 

Погиб и командующий штурмом Григорий Бояринов, удостоенный звания Героя СССР посмертно. Золотую Звезду Героя получили еще трое участников штурма. Все сотрудники спецназа КГБ и ГРУ («Гром» и «Зенит», среди которых после штурма не было ни одного не раненого) также были отмечены государственными наградами. Одновременно со штурмом десантники 103-й воздушно-десантной дивизии взяли под контроль все ключевые объекты в Кабуле и блокировали в казармах правительственные войска. 

Утром 28 декабря Бабрак Кармаль выступил по кабульскому радио и сообщил о наступлении второго этапа революции. 30 декабря газета «Правда» опубликовала официальное заявление ЦК КПСС, что «в результате поднявшейся волны народного гнева Амин вместе со своими приспешниками предстал перед справедливым народным судом и был казнен». В газете не было ни слова о том, что началась массовая переброска советских войск в Афганистан. 

— Не знаю, правда это или нет, но склонен думать, что так и было, — рассказывал подполковник Ахмедов. — В нашей среде ходила такая история. В январе 1980 года Юрий Андропов и Петр Ивашутин (бывший зампред КГБ, направленный в ГРУ в 1963 году после того, как был разоблачен полковник ГРУ Олег Пеньковский, работавший на ЦРУ и МИ-6; Ивашутин возглавлял ГРУ почти 25 лет. — Прим. ред.) решили подвести итоги операции в Афгане. Встретились на даче, попарились, приняли по рюмке и заговорили о делах. И вот тогда Петр Иванович и высказал Андропову всё, что думал об отравлениях и о спецназе КГБ. Если бы не ваши несуразности, мы бы вообще дворец Амина без потерь взяли. И Андропов не мог с этим не согласиться. После того разговора конкуренция между КГБ и ГРУ не исчезла, но Андропов перестал вмешиваться в наши дела. Это пошло ГРУ только на пользу. Это были золотые годы для спецназа. Но всё-таки должен признать, что ввод армии в Афганистан был ошибкой. Мы, как, впрочем, и американцы уже в XXI веке, не учли менталитета местных жителей, которые на дух не переносили чужих на своей земле. Наш проигрыш стоил нам всего Советского Союза. 

Ввод войск в Афганистан стал началом конца Советского Союза. Все, кто воевал в Афганистане долгие десять лет, рано или поздно приходили к вопросу: а что мы тут вообще делаем? На этот вопрос ответа не было. Моджахедов не победили, гражданская война не прекратилась. 

На поддержание контингента уходили гигантские деньги. Как раз в это время ОПЕК снизила цены на нефть до минимальных. А власти страны погрузились в затяжной политический кризис. В обществе война была крайне непопулярной. Зачем ввели войска — непонятно. Но надо теперь выводить. 

Только спустя почти десять лет, 7 апреля 1988 года, Генсек Михаил Горбачев встретился в Ташкенте с Мохаммадом Наджибуллой, президентом Афганистана. Через неделю, 14 апреля, были подписаны Женевские соглашения по урегулированию вооруженного конфликта между Афганистаном и Пакистаном при участии СССР и США в качестве гарантов. 

15 мая 1988 года начался вывод войск из Афганистана. 15 февраля 1989 года границу по мосту Дружбы пересекла последняя советская колонна. Вслед ей стреляли моджахеды…

Точных данных о погибших за годы войны афганцах нет, цифры варьируются от 1 до 2 миллионов человек. Советские потери тщательно замалчивались. Эти данные впервые появились в газете «Правда» 17 августа 1989 года — 13 тысяч человек. В дальнейшем итоговая цифра увеличивалась. По состоянию на 1 января 1999 года безвозвратные потери в Афганской войне оценивались уже в 15 тысяч человек. В исследовании Генштаба под руководством профессора Валентина Рунова приводится цифра 26 000 человек.

24 декабря 1989 Съезд народных депутатов СССР принял Постановление № 982-1 о политической оценке решения о вводе советских войск в Афганистан в декабре 1979 года: решение признано ошибочным и требующим осуждения.