Пришли за алиментщиками 

«У патриотизма каждого человека, наверное, есть своя цена. Для одного достаточно подумать о стране, кому-то — о детях, для третьего это вопрос денег. Каждый имеет свою цену, — звучит мужской голос из диктофона. — Есть две точки зрения, чтобы убедить человека, и меркантильная — одна из них…»

Голос принадлежит руководителю Главного управления Федеральной службы судебных приставов по Московской области, полковнику внутренней службы Андрею Тагаеву. Днем 9 октября он по видеосвязи вербовал на войну с Украиной подмосковных должников по алиментам, на которых заведены уголовные дела. Все выгоды от заключения контракта на «СВО» он пытался донести из конференц-зала своего главка в Красногорске до примерно полусотни мужчин, собранных в местных отделах ФССП в 30 округах Подмосковья.

Речь полковника слушал и алиментщик Сергей Коробов (имя по соображениям безопасности изменено). Он пришел по вызову районного пристава в связи со своим уголовным делом, а попал на сеанс вербовки. «Это такая пропаганда!» — сделал вывод рабочий-производственник. Возмущенный Сергей сделал аудиозапись и поделился ею с «Новой-Европа».

Мы вместе прослушали 35-минутный аудиофайл (запись имеется в распоряжении редакции). Выяснилось, что меркантильные доводы полковника вызвали интерес у троих мужчин. Чем же завлекал должников по алиментам главный судебный пристав Московской области?

Кто говорит

«Так сложилось, что мы сейчас участвуем на территории Украины в “СВО”, и эта “СВО” — больше, чем с одним государством», — доверительно вещал с экрана монитора мужчина в синей форме. Он сразу уточнил масштаб противостояния: Россия ведет «военные действия со всем миром, который ополчился против русского мира, против православия».

«Государство, страна нуждаются в участии своих сыновей и дочерей в защите государственных границ, в защите нашей идеологии, нашей культуры, нашего культурного кода!» — сказал он и подытожил: государство приглашает заключить контракт на «СВО». Такую возможность оно дает и тем, в отношении которых возбуждено уголовное дело по статье о неуплате средств на содержание детей.

В тот день Сергей немного опоздал. В кабинете он увидел незнакомого пристава, который смотрел трансляцию по компьютеру. Тот предложил ему садиться и слушать. 

— Выступал мужик в форме, рядом с ним сидели еще трое или четверо, а по бокам экрана были видеокамеры, они постоянно менялись, — описывает Сергей онлайн-агитацию. 

Он послушал про то, какой вред может нанести детям судимость отцов-алиментщиков, и спросил пристава, кто говорит. «Старший судебный пристав», — ответил тот. Сотрудник ФССП немного ошибся: должность руководителя Главного управления ФССП по Московской области звучит как главный судебный пристав. В том, что именно он был спикером, нет никаких сомнений, так как тот сам назвал свою должность, а подчиненные именовали его Андреем Александровичем — как раз так зовут руководителя подмосковного главка Тагаева.

О том, что в службе приставов людей склоняют к подписанию контрактов, Сергей уже знал. Незадолго до этого к нему домой рано утром пришли люди в форме, сказали, что на нем висит уголовка, и доставили его в местный отдел ФССП. Там пристав, ничего не объясняя, не дожидаясь адвоката, придвинул к Сергею бумаги и сообщил, что если он подпишет контракт, то уголовное дело приостановят, а в дальнейшем прекратят. 

— чуть смутившись, ответил пристав (аудиозапись разговора имеется в распоряжении редакции. — Прим. авт.). По его словам, о желании Сергея пойти на СВО сказала якобы его бывшая жена. 

— Я даже не помню, когда с ней общался, — говорит Сергей.

После прихода адвоката ему, наконец, сообщили о размере задолженности по алиментам. По его расчетам, он был должен 52 тысячи, а по данным ФССП, в 20 раз больше. Выяснилось, что алименты он платил неустановленным образом, с чужих карт и с нарушением графика.

Контракт в обмен на скидку по выплатам

«Вы сможете как закрыть долги перед своими детьми, хотя бы частично, так и сами заработать на приличное существование», — прогнозировал полковник Тагаев.

Единовременная выплата за заключение контракта — почти два миллиона рублей. Плакаты и объявления с суммой 1 905 000 рублей висели в Подмосковье на каждом шагу: в салонах автобусов, вагонах электричек, в ТЦ и супермаркетах. Объявления о наборе контрактников и о суммах выплат каждый день размещали на сайтах местных администраций. Уже через две недели после видеосеанса на объявлениях появится новая сумма — 2 300 000 рублей. 

Однако с должниками всё было не так просто: они обязаны платить алименты. 

— с циничной прямотой заявил полковник Тагаев.

При исполнительном производстве алименты относятся к первой очереди взыскания. По решению суда с должника могут удерживать в пользу несовершеннолетних детей до 70% от всех выплат и доходов. Но главный судебный пристав пообещал пойти алиментщикам навстречу и взыскивать до 50%, если те решат идти на СВО. «Как руководитель ведомства даю вам слово!» — заверил их Андрей Тагаев.

Что же касается уголовного дела, то в момент подписания контракта его приостановят, а по окончании боевых действий или в случае ранения вовсе прекратят. Столь оптимистичную перспективу усиливал рассказ о солидной ежемесячной выплате — 204 тысячи рублей. Это после отправки «за ленточку», уточнил полковник. В учебном центре в период обучения контрактники получают 40 тысяч.

Сходи на войну, помоги ребенку

«Это бред всё! Бред!» — вдруг прорвало Сергея. До этого он слушал молча, но часть речи про трепетное государство и выплаты вызвала у него ярость. «Уже трое моих знакомых вернулись в цинковых гробах», — объяснил он удивленному приставу.

Незадолго до сеанса видеосвязи в ФССП Сергей узнал, что на фронте то ли погиб, то ли пропал без вести его сосед по дому. В апреле тот, многодетный и вечно безденежный отец, подписал контракт, а летом сгинул под Волчанском. Он приезжал из учебки под Наро-Фоминском в увольнительную и рассказывал, что широко разрекламированные правительством Подмосковья миллионы ему выплатили не полностью, обещали перечислить деньги позже.

«Вот у него было пятеро детей. И что он получил? Ни хера он не получил!» — негодовал Сергей. «Заключил контракт — и в течение трех недель тебе деньги приходят. Вон мы уже скольких отправили! Всем приходят!» — защищался пристав.

Возможно, пришли деньги и тому многодетному отцу, но только уже после отъезда на фронт, где тот провоевал месяц с небольшим. Пропали на войне еще двое знакомых Сергея. Двух других комиссовали после ранения. Из наложившейся на речь руководителя главка перепалки выяснилось, что у пристава тоже есть знакомые на «СВО». Один сотрудник воюет, муж коллеги получил ранение, подлечился и опять пошел. «Война, понятное дело», — оправдывал потери пристав.

В споре с Сергеем он проводил линию, что если образовалась задолженность по алиментам, то надо закрывать ее любой ценой, если нет денег — надо идти на фронт и зарабатывать, а не бухать. «И что, идти туда за деньги?» — 

Сергей, наоборот, считал, что решать должен суд. Он надеялся, что ему удастся подтвердить в суде свои выплаты, которые он производил с чужих карт после блокировки своей. Человек в юридических вопросах несведущий, он был не в курсе, что алименты надо платить как налоги — полностью всю сумму в указанный срок, иначе стремительно начнут начисляться пени. Он был готов к тому, что суд признает его виновным и назначит год исправительных работ. Идти на спецоперацию он был не готов.

Позже он признался, что его так взбесило: эти люди были готовы отправить на смерть человека за долги. Деньги для них были важнее, чем человеческая жизнь.

В образовавшуюся паузу было слышно, как главный пристав рассказывает о наступлении российских войск на фронте и взятии Угледара…

Патриотизм имеет цену

«Мы не просто так вас собрали», — вдруг сказал полковник Тагаев. По его словам, на видеосвязи в кабинетах у приставов одновременно находились примерно 50 человек из 30 районов Подмосковья, и всех их он мог видеть на своем экране. Можно предположить, что, услышав про «не просто так», люди встрепенулись: что еще? 

Но нет, полковник Тагаев презентовал всё то же предложение идти на войну, усилив его такой чувствительной темой, как мужественность. «У вас есть прекрасная возможность — быть полезным государству, быть полезным своему ребенку и, в первую очередь, самому себе — понять, что ты мужчина, что ты с оружием в руках защищаешь свою страну», — подводил он слушателей к нужному решению.

Понятно, что защитникам родины полагались многочисленные льготы и субсидии от государства. Бесплатное образование, статус ветерана боевых действий, дающий дополнительную выплату, преимущественное право зачисления детей на бюджетные места в вузе. И бесплатное лечение в случае ранения.

В Красногорске здание ФССП находится недалеко от филиала 3-го Центрального клинического госпиталя имени А. А. Вишневского Минобороны России, от улицы Речной до Светлой — буквально десять минут езды. Полковнику Тагаеву случалось видеть, как там гуляют раненые, в том числе и на протезах. По его словам, он подходил и спрашивал, мол, ребята, ну как.

— с задушевной ноткой в голосе поведал он. Видимо, он имел в виду получение ребятами статуса инвалида боевых действий, бесплатное предоставление протезов и ортопедических изделий. Впрочем, подробно на этой категории участников СВО он не останавливался.

Наверное, чтобы алиментщики лучше прочувствовали великодушие российского государства, начальник Главка рассказал об украинской практике. Как людям якобы умышленно присваивают статус безвестно отсутствующего, чтобы не платить семьям, или не забирают с поля боя, или занижают степень ранения. Он говорил так убедительно, словно никогда не слышал ни про историю операторов БПЛА с позывными Эрнест и Гудвин, ни про бесследно исчезнувших в луганской части № 40463 контрактников «Шторм V» из волгоградских колоний.

«У нас такого нет», — заверил Тагаев. И привел немного сухой статистики: чуть более тысячи человек ежедневно в России заключают контракт. Сколько таких отчаянных людей в Подмосковье, он не уточнил.

Словно полемизируя с Сергеем, главный судебный пристав высказал свой подход к роли меркантильных факторов в убеждении людей. «У патриотизма каждого человека, наверное, есть своя цена. Для одного достаточно подумать о стране, кому-то — о детях, для третьего это вопрос денег. Каждый имеет свою цену», — поделился он.

По ту сторону добра

До кое-кого из алиментщиков полковник Тагаев сумел достучаться. По его словам, двое уже выразили желание заключить контракт. Он пожелал тем, кто пока не принял такого решения, подумать и тоже «встать по ту сторону добра». Вряд ли полковник призывал мужчин перейти на сторону зла, но оговорка получилась по Фрейду.

В конце видеоконференции главный судебный пристав предложил должникам задать вопросы. «Есть вопросы?» — сухо спросил пристав Сергея. «Нет», — ответил тот. 

Интерес проявил житель Егорьевского округа, он сообщил, что, в принципе, согласен идти на «СВО», но ему хотелось бы гарантий, что его семья получит любую необходимую поддержку. Вопрос его прозвучал так, словно надежды на возвращение домой у этого человека не было.

«Вас не так много у нас, чтобы мы могли потерять вас из своего поля зрения», — успокоил мужчину полковник Тагаев. По его словам, уголовные дела приостановлены пока в отношении 21 человека. То есть подмосковные приставы навербовали алиментщиков на два отделения.

Житель округа Одинцово сообщил, что идти воевать до конца войны он бы не хотел, но не возражал против краткосрочного контракта. Срочные контракты, возможно, остались только в добробатах вроде чеченского «Ахмата», но это в рамках Росгвардии, а не Минобороны, ответил полковник Тагаев. Он пообещал связаться с главным приставом Чечни и всё разузнать. Хотя выплаты наверняка выше в Московской области, поэтому с ней выгоднее заключать контракт, поделился он своей уверенностью с должником из Одинцова. 

Неплательщик алиментов из Раменского сообщил, что хотел бы воевать в отряде «БАРС-Сармат» и уже подал туда заявление и даже заполнил анкету. Полковник Тагаев обещал тоже не терять этого человека из виду.

Когда трансляция завершилась, пристав спросил Сергея, не надумал ли он. И когда тот ответил отрицательно, сурово проинформировал, что позже его вызовут в прокуратуру. «Можешь идти дальше бухать», — отпустил он его.

***

Недели через две после этого Сергей случайно попался мне на улице. Он шел с работы и был выпивши. Его уже вызывали в прокуратуру: идти на войну там больше не предлагали, а готовили материалы в суд. Сергей понимал, что его осудят, но судимость его, рабочего-станочника, не пугала. «Пусть, пошли они на хуй!» — махнул он рукой.