«Пришло осознание, что уже не будет возврата» 

Светлана Родина и Лоран Ступ — документалисты из Швейцарии. Это родная страна для Лорана, который много лет работал в России и выучил русский язык. В Москве он познакомился с уроженкой Казани Светланой. На тот момент оба работали в тележурналистике. Благодаря общим интересам и взглядам Лоран и Светлана решились уйти в свободное плавание в сфере документального кино.

Работа над «Домом» началась в Тбилиси в марте 2022 года. Позднее съемки продолжились и в Европе, где оказывались герои фильма, но в картину попали только грузинские истории бежавших от преследования россиян.

— Это молодые люди, которые вообще не планировали эмигрировать. Они связывали свои надежды, свое будущее, свою жизнь с Россией, но в одночасье потеряли и будущее, и идентичность, и веру в страну, — говорит Светлана.

По ее словам, было не тяжело наладить контакт с будущими героями фильма, поскольку авторы и герои разделяли общие ценности. Но некоторые оказавшиеся в тбилисском доме активисты не стали разговаривать с режиссерами.

— Конечно, не все были готовы участвовать в съемках: я видела в людях страх. Просто страх. Я увидела, насколько этих людей запугали слежками, провокациями, насилием, — вспоминает Светлана.

Среди героев фильма — политические активисты, участвовавшие в протестах прошлых лет, волонтеры президентской кампании Алексея Навального, феминистки, журналисты независимых медиа. Все они оказались в одном частном доме на окраине Тбилиси, который был построен как мини-гостиница для туристов. Сюда могли попасть те, кто в чужой стране нуждался в жилье на первое время после срочного решения покинуть Россию. В этом доме они обустраивали быт и говорили о политике и о будущем России.

— Мы хотели отстраниться от политики. Мы хотели уйти в философию, в поиск себя: кто я такой в этом мире, где мое место между культур?

Особое внимание Светлана и Лоран уделяли тесным связям кочевого народа Тывы с природой и его жизни вне привычных проявлений современной цивилизации и технологий. Вспыхнувшая война заставила отложить этот проект.

— Сначала я не поверила, потом рухнула в глубочайшую депрессию. Я просто лежала, я была совершенно морально разрушена, — вспоминает Светлана.

Для Лорана, много лет проработавшего в России и бывавшего во многих ее регионах, война тоже стала потрясением.

— Падение Берлинской стены было, наверное, самым важным событием в моей жизни, потому что надежды начали сбываться. Мы думали, что раз уж стены и границы больше нет, то мы все будем просто вместе, будем общаться, будем строить, будем работать. Но 35 лет спустя, к сожалению, мы снова идем в противоположные стороны, — говорит режиссер.

Через некоторое время после начала полномасштабной войны в Украине Светлана узнала, что в Тбилиси открылся шелтер для бежавших из России по политическим мотивам активистов и журналистов.

— Мы не думали о фильме, честно говоря, — вспоминает Светлана. — Мы туда просто поехали, чтобы быть среди людей, которые нас понимают. С ними можно пережить и боль, и стыд, и всю глубину этих странных эмоций, которые нас накрыли, особенно меня. Когда мы туда приехали, мы просто день и ночь говорили об этом. Просто говорили, говорили, говорили. Так начал рождаться проект. Мы снимаем в основном иммерсивное кино, то есть практически живем с нашими героями. И находимся с ними долго, делимся с ними нашими историями, потому что это взаимный процесс.

Несмотря на те причины, по которым герои фильма оказались в одном доме, создатели картины не считают ее политическим кино.

— Оно не политическое, оно эмоциональное, оно про психологическое состояние, про вопросы идентичности, про то, как жить в этом. Есть эмоциональный феномен: обширная группа одномоментно оказалась в такой ситуации. Что с ними происходит? Вот этот феномен я как документалист очень хотела зафиксировать и понять. Мне кажется, эта ситуация мощная и интересная. 

После съемок часть героев фильма вернулась в Россию, поэтому некоторые сюжетные линии были удалены из картины целиком из соображений безопасности. Как сложилась судьба тех героев фильма, кто попал в картину и не может вернуться в Россию, Лоран и Светлана точно не знают.

— Я хотела бы спросить героев об этом, — говорит Светлана. — Мы поддерживаем контакты, но глубокие откровенные разговоры о том, как по-настоящему сложилась их судьба, что они на самом деле чувствуют, еще предстоят. Внешне вроде бы всё неплохо: получают гуманитарные визы, ездят по симпатичным местам, но что происходит внутри? Я думаю, не всё так позитивно и легко: пришло осознание, что уже не будет возврата.

После масштабного обмена заключенными в августе 2024 года Лоран снимал мероприятия с участием Ильи Яшина и Олега Орлова, что вновь погрузило его в размышления о российской эмиграции, которые возникали у него во время работы над «Домом».

— Мне кажется, очень многие россияне, которые живут физически и административно в Европе или в той же Грузии, ментально всё еще остаются в России. Для меня главный вопрос, который я хотел бы им задать: сколько времени это может длиться? Ведь рано или поздно у каждого происходит своего рода переключение. Приходит интерес к тому месту, где он оказался: что есть вокруг, какая культура, какие люди, как они мыслят, как здесь работает демократия, почему она работает или не работает и так далее. Но мне кажется, что пока мало россиян задают себе эти вопросы. А это важно для будущего — понаблюдать за процессами вокруг себя и попробовать увидеть, как работает демократия по-настоящему. Например, в Швейцарии имеет большое значение искусство искать компромисс, — утверждает Лоран.

— Мы хотели завершить наш фильм на некоем позитивном событии, а в итоге становилось всё только хуже и хуже. Европейские коллеги говорили, что фильм слишком мрачный, грустный, что нет позитивного финала. Я согласна, его нет — это же документальное кино. Но фильм заканчивается на движении, а это движение и есть надежда. Оно открывает какие-то новые перспективы, но какие именно, я не знаю, — уверена Светлана.

Первым совместным независимым проектом Светланы и Лорана стал фильм «Остров».

— Я могу сказать, почему мы ушли из более стабильной телевизионной жизни в совершенно нестабильную, сложную, странную жизнь независимых авторов. До этого я всегда делала продюсерское кино, где всё решали продюсеры. Я делала свою работу, но это никогда не был полностью мой фильм. Мне часто не нравился результат, и я понимала, что являюсь частью какой-то манипуляции. В итоге я была просто винтиком в огромной машине, и в какой-то момент эта машина стала машиной пропаганды. Не той прямой пропаганды, глупой и бездарной, которую мы видим сейчас, но очень тонкой, хитрой пропаганды. Я, к сожалению, проморгала этот момент, — вспоминает Светлана.

Осознание пришло только после знакомства с Лораном, и тогда она решила, что отныне будет рассказывать только те истории, которые ей интересны и важны. Начиная с «Острова» соавторы сняли уже пять фильмов.

— Я отвечаю за каждое слово, за каждую картинку, которая там была сделана. Это мое, это я. Нравится вам или не нравится, но я ответственна за это, — говорит Светлана.

В начале независимого творческого пути Светлана и Лоран загорелись идеей снять жизнь обычных людей в провинции во время растущего нарратива о «России в кольце врагов». Выбор пал на остров Чечень в Каспийском море. Авторы фильма показали жителей забытого уголка России, где в советское время процветал рыболовецкий колхоз, а сейчас единственный способ прожить — браконьерство.

— В какой-то момент я увидела в интернете фотографию почти развалин — какой-то старый памятник в тумане, лодки опрокинутые — и подумала: интересно, что это такое? Я нашла журналиста, который сделал эту фотографию, расспросила его, и мы поехали. Идея того, что остров — это метафора России, была у нас сразу же. И дальше мы отправились в путешествие вместе с жителями острова.

Первый независимый проект оказался успешным. Представленный публике в 2021 году «Остров» победил на канадском международном фестивале документального кино Hot Docs и получил ряд других премий. В 2022 году фильм выиграл главный приз на созданном Виталием Манским «Артдокфесте». В том же году «Остров» признали лучшим документальным фильмом в Швейцарии.

— На острове я видела достойных людей, которые живут в иллюзиях и каких-то галлюцинациях о России и строят свою идентичность на этой базе. У них тяжелое материальное положение. Человек пытается, как росток, прорасти сквозь бетонную плиту государства и пропаганды, но это так тяжело. И поэтому иногда растение, которое всё-таки прорастает, такое странное. Эта история тронула людей. 

— Сначала они думали, что я сумасшедший, когда я объяснял, как работает прямая демократия в Швейцарии. Они думали, что такое общество вообще не может существовать, — добавляет Лоран.

Сейчас швейцарские режиссеры наблюдают за радикализацией европейского общества и кризисом идентичности. Они изучают марксистскую коммунистическую партию, которая появилась в Швейцарии, и другие новые движения, в том числе молодежные.

— Мы провели почти три года с группой радикальных феминисток, снимая их жизнь. Это получился не тот фильм, который я предполагала снимать. Я думала, это будет про борьбу, про протесты, но в итоге всё обернулось грандиозным скандалом внутри группы, все переругались. Мы коснулись проблемы, когда люди полны желания бороться и строить какой-то лучший мир, но перед ними гигантская стена. Они бьются лбом об эту стену, но в какой-то момент оказываются настолько переполнены разочарованием от невозможности ее разрушить, что отворачиваются от стены и начинают бороться друг с другом. Это очень тяжелая проблема, потому что в итоге они начинают ранить друг друга и забывают, что есть общий противник.