Десять лет аннексии

«Наша семья жила скромно»

Преследования крымских татар российскими властями начались еще до проведения так называемого референдума. Крымскотатарский ресурсный центр отсчитывает начало репрессий с 3 марта 2014 года — тогда был похищен и убит активист Решат Аметов. Ответственность за смерть Аметова так никто и не понес, дело было закрыто. Зато за решеткой находятся более сотни крымских татар по делу «Хизб ут-Тахрир», признанной в России террористической организацией. Обыски и задержания продолжаются по сей день.

Кадрие и Рефат следили за происходящим с самого начала аннексии. В семье постоянно велись разговоры о том, что однажды и к ним в дом могут прийти с обысками, — Рефат объяснял жене и родителям, что делать в таких случаях. Кадрие говорит, что ее муж всегда проявлял активную гражданскую позицию: «Семьи [других политзаключенных] он хорошо знал — уже тогда им были даны очень большие сроки, он сопереживал каждому. Всегда посещал судебные заседания как в Крыму, так и в Ростове-на-Дону, помогал семьям, занимался передачками — не стоял в стороне, не молчал».

День обыска, к которому Рефат готовил семью, всё равно стал неожиданным. «Наша семья жила довольно-таки скромно, мирно, — говорит Кадрие. — Все соседи о моем муже всегда очень хорошо отзывались, всегда к нему обращались. Он всегда брался за любую работу». Арест мужа подтолкнул к активизму и саму Кадрие — она, как и многие жены репрессированных, стала гражданской журналисткой, начала освещать судебные заседания крымских татар для «Крымской солидарности». По мнению женщины, о преследованиях крымскотатарского народа нужно говорить как можно громче.

Репрессии, по словам Кадрие, только мотивировали ее продолжать борьбу. «Мы знаем, насколько хорошие люди наши мужья, наши братья. Главное — это наши действия, слова, поступки. Всё, что от нас зависит, мы стараемся делать так же, как наши мужья», — говорит она. Жены репрессированных посещают судебные заседания, поддерживают семьи, лишившиеся мужчин. Когда арестовали Рефата, его семье была необходима поддержка людей: «Люди нас тогда не оставили. Понимая это, сейчас мы так же действуем», — говорит Кадрие.

«В Керчи по адресу […] проживают двое ждунов-провокаторов»

С началом полномасштабной войны жителям полуострова стало еще проще стать мишенью репрессий. Теперь, чтобы угодить за решетку или заплатить штраф, достаточно попасть в поле зрения «Крымского СМЕРШа» с «неправильной» песней, цветами одежды или осудить в соцсетях войну в Украине. Юридически «Крымский СМЕРШ» никак не зарегистрирован — формально это просто телеграм-канал, в котором публикуются сведения о тех, кто публично не согласился с действиями России в отношении Украины и Крыма или просто сделал что-то «не то». Героев своих постов создатель канала Александр Талипов и его подписчики называют «ждунами» и стараются всячески им навредить — например, добиваются возбуждения против них уголовных дел. Участь «ждунов» всегда примерно одинаковая: извинения на камеру, дело о дискредитации, разговор с «товарищем майором».

Некоторые жертвы Талипова в итоге лишились бизнеса, другие отделались штрафом. Так, летом 2022 года владельцы СТО потеряли свой бизнес из-за отказа менять колеса на грузовом автомобиле военнослужащих, который было технически невозможно обслужить.

Сейчас на канале Талипова 70 тысяч подписчиков, часть из которых живут в России. Помимо гневных комментариев в адрес очередного «денацифицированного ждуна», люди интересуются, как им найти управу на «неправильных» сограждан. Так, пользовательница Екатерина задается вопросом, как организовать проверку фабрики «Крымская мягкая игрушка», выпускающей товары с этикетками на украинском языке: «У нас дети сегодня ездили на экскурсию на фабрику игрушек в Евпаторию с классом. Очень расстроил вопрос детей, просивших перевести этикетку на русский, почему Евпатория это Украина? Каждый ребёнок купил игрушечку и на всех такие этикетки. Неужели за 10 лет поменять этикетки сложно? Или намеренно через детей показывают принадлежность нашего Крыма? Может стоит туда товарищу Майору на экскурсию сходить???» (орфография и пунктуация сохранены. — Прим. ред.).

Другую Екатерину смутили спортивные шорты крымского боксера Глеба Бакши. По ее мнению, нужно обратить пристальное внимание на ношение спортивной формы «неоднозначных» цветов — это может говорить о поддержке Украины: «Наш симферопольский боксер Глеб Бакши надел жовто-блакитные труселя на поединок… На всю страну вчера этот бой показали. Если он так любит Украину, то почему не в окопах где-нибудь под Крынками? Ещё, наверное, и на ВСУ со своих гонораров донатит» (орфография и пунктуация сохранены. — Прим. ред.).

Телеграм-канал Талипова «Крымский СМЕРШ» неоднократно удалялся администрацией мессенджера, в том числе за распространение персональных данных. Но подписчиков это не останавливает — некоторые дают точные адреса «ждунов». Так, пользователь с ником volvoxkrayskiy пишет: «В Керчи по адресу […] проживают недавно переехавшие с Украины двое ждунов-провокаторов. Распространяют фейки про армию РФ и в частности всем усиленно втирают в уши пасквили про президента России» (орфография и пунктуация сохранены. — Прим. ред.).

Борьба за традиционные ценности

Некоторые жители полуострова уехали из Крыма практически сразу после аннексии. В их числе гражданские мужья Егор Гуськов и Богдан Зинченко, владельцы «Кьюбара» в Севастополе. Мужчины открыли свой гей-бар еще в 2007 году, до аннексии он пользовался огромной популярностью: днем здесь обедали местные чиновники, а по ночам проходили квир-вечеринки, в которых участвовали люди разных ориентаций.

После аннексии пара сначала пыталась подстроиться под гомофобные законы новой «власти» и даже шла на некоторые уступки. Местным чиновникам показалось, что буква Q слишком развратна — ее заменили, официантов переодели из джинсовых шорт в брюки. «Мы пытались сделать из него нормальную закусочную», — рассказывал журналу TIME Гуськов. Но это не помогло, и штрафы продолжали огромным потоком приходить в уже бывший гей-бар.

О том, что гомофобия непременно станет одной из значительных проблем на полуострове, стало понятно окончательно после заявления главы Крыма Сергея Аксёнова в сентябре 2014 года: 

Действующий в России закон о «пропаганде нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних» поставил под удар не только бизнес пары, но и их личную жизнь: Егор и Богдан на момент аннексии воспитывали двухлетнего сына Тимура. Пара приняла решение уехать в Киев осенью 2014 года, чтобы не потерять единственного ребенка. Разногласий в вопросе переезда, несмотря на то, что Егор россиянин, а Богдан украинец, у мужчин не было.

12 декабря 2014 года бар перезапустился под новым названием EatMe, но в эпоху пандемии просел финансово и закрылся.

Деукраинизация

«Приветствуя» Крым в составе России, Владимир Путин утверждал, что «Крым — это и уникальный сплав культур и традиций разных народов, и этим он так похож на большую Россию, где в течение веков не исчез, не растворился ни один этнос». И обещал, что три языка — русский, украинский и крымскотатарский — будут иметь равный статус.

На деле российские власти взяли курс на уничтожение украинского языка и культуры. Первый удар пришелся на 2014 год, второй — на 2022 год, с началом полномасштабной войны, когда любое упоминание Украины и украинской культуры стало фактически караться законом. До 24 февраля 2022 года в Крыму проводились редкие мероприятия по празднованию дней рождения Леси Украинки или Тараса Шевченко, в отдельных школах всё еще оставались редкие факультативные занятия по украинскому языку — с началом войны и их не стало.

Яркий пример деукраинизации — история Украинской гимназии в Симферополе. Школа была основана в 1997 году и почти сразу стала одним из самых престижных учебных заведений для крымских школьников. Попасть туда было очень трудно — для одаренных детей проводились специальные отборочные тесты. Русский язык был факультативом, его изучало небольшое число учащихся. У школы был свой гимн и традиции.

Руслан, выпускник гимназии 2014 года, вспоминает, что лишь пара его одноклассников радовались аннексии. «Большинству это не нравилось, — говорит он. — Для нас это было чем-то странным».

Все выпускные экзамены тогда отменили, крымские абитуриенты поступали в местные и российские вузы по вступительным экзаменам. По словам Руслана, тех, кто хотел поступать в украинские вузы, отговаривали: в конце учебного года гимназию посетила министр образования Крыма Наталья Гончарова, она расспрашивала учеников об их планах. Руслан вспоминает, что больше всего ее радовали ответы тех, кто планировал ехать учиться в Россию. К тем, кто хотел поступать в украинские вузы, у Гончаровой были вопросы. «Насколько я помню, она попыталась докопаться — типа почему, зачем? Мол, у нас тут в России высшее образование тоже есть, почему в Украину надо ехать?» — вспоминает Руслан.

«В школе почти сразу украинскую символику поснимали, — говорит Руслан. — Даже портреты Тараса Шевченко, которых там было один или два. Флаги, понятное дело, тоже убрали».

Сначала оставили пару украинских классов, в которых предполагалось продолжать обучение на украинском языке. Фактически же уроки велись на русском, а попытки родителей что-то изменить не помогали.

Многие гимназисты протестовали против такого подхода. Некоторые классы срывали уроки пением гимна Украины, приходили на занятия в вышиванках — списки таких учеников хранились у директора. 1 сентября 2014 года всем, кто пришел в национальной одежде, администрация пригрозила последствиями. С нелояльными новой власти гимназистами проводились беседы о недопустимости выражения своего мнения.

Директор гимназии Наталья Руденко под давлением местных властей уволилась в апреле 2014 года и покинула Крым.

«Путин “вернул” Крым. Они теперь обязаны всегда за него голосовать»

Жительница полуострова Василиса весной 2014 года приветствовала «референдум» и до сих пор считает, что Крым должен быть российским.

«Я нашла в соцсетях группу “Русский Крым”, ратующую за возвращение Крыма в Россию, — вспоминает она. — Я радовалась, выходила на митинги за проведение референдума. Я знаю общее настроение симферопольцев, помню его. Большинство было за».

После аннексии активистка стала слышать от некоторых людей недовольство: многие сторонники «референдума» хотели, чтобы Крым стал автономией, а не частью России, — «они как бы обманулись в ожиданиях». Дальше, по словам Василисы, недовольство начало расти у бизнесменов, у которых стали отнимать имущество, экоактивистов, которые пытались спасать парки и природоохранные зоны от застроек. Наблюдала активистка и рейдерские захваты «лакомых крымских земель российскими шишками».

«При этом Крым стал благоустраиваться, ремонтировались дороги, медицина стала по ОМС и так далее. Крымчане не пожалели, что Крым стал российским, но они оказались как бы заложниками: Путин “вернул” Крым. Они теперь обязаны всегда за него голосовать», — считает женщина.

Тогда Василиса политикой не интересовалась, а спустя лет пять начала потихоньку вникать в происходящее, стала смотреть ролики Навального, во многом соглашалась с политиком.

Войну Василиса не поддержала и даже написала об этом в своих соцсетях, за что стала жертвой доноса — активистку вызывали на беседы сотрудники ФСБ. «Я взяла 51-ю статью, и от меня отстали, но я испугалась, веду себя теперь осторожно, хотя понятно, что мнение я не поменяла, — говорит она. — Я за мир! Я скорблю о Навальном и разочарована недопуском Бориса Надеждина».