Самое долгое фейковое дело 

«Бьют по жилым домам»

Всеволод Королёв с самого начала воспринял войну в Украине как катастрофу, которую необходимо предотвратить или остановить. С первых дней полномасштабного вторжения Сева выходил на антивоенные акции протеста в Петербурге, дважды его задерживали и сажали под арест. На своей странице в соцсети «ВКонтакте» режиссер, невзирая на предостережения друзей и нависшие над всеми угрозы уголовного преследования, размещал посты и делал перепосты на тему событий в Украине.

Как следует из материалов дела, в апреле 2022 года у правоохранительных органов возникли претензии к двум авторским постам Королёва, размещенным им на своей странице в социальной сети «ВКонтакте» 15 марта и 12 апреля 2022 года.

Именно в этих текстах Королёва следствие усмотрело недостоверную информацию о ВС РФ. 11 июля 2022 года в отношении режиссера возбудили уголовное дело. Спустя два дня его арестовали. Под стражей в СИЗО мужчина находится уже более полутора лет.

— У любого человека, полтора года просидевшего в «Крестах», состояние здоровья хорошим не будет. А у Севы и до ареста была масса проблем: у него удалена щитовидка, с зубами беда, а сейчас еще и что-то непонятное с желудком, — пожаловался «Новой газете Балтия» отец Всеволода Анатолий Королёв.

— В последние месяцы у Севы обострились боли в желудке, — подхватывает девушка Севы Лида Порохня. — Он стал просить лекарства, которые раньше ему не требовались, отказался от многих продуктов, говорит: «Мне от них станет хуже». Пока непонятно, как эти проблемы со здоровьем решить в СИЗО. Если бы человек был на свободе, они бы, скорее всего, решились. Но фельдшер в СИЗО признается, что не может вылечить заболевания Севы, это не в его силах. Сам врач в СИЗО это не отрицает.

«Выпили по стакану и разошлись»

Уголовное дело Королёва рассматривается в Выборгском районном суде Петербурга с октября 2022 года. Дольше, чем все остальные фейковые дела (для сравнения: Александру Скочиленко судили за ценники с октября 2022 года по ноябрь 2023 года, дело Олега Белоусова поступило в суд в ноябре 2022 года, а в марте 2023 года ему вынесли приговор). По делу Королёва пока даже непонятно, когда стороны смогут перейти к прениям. По мнению друзей и близких Севы, процесс затягивается по инициативе обвинения.

— Можно поприсутствовать всего лишь на одном судебном заседании у Севы, чтобы увидеть, как ведет себя прокурор, — объясняет Лида Порохня. — Он практически не участвует в процессе. Он где угодно — в телефоне, в своих мыслях. Когда наступает его очередь высказаться, отделывается совершенно пустыми фразами, имеющими очень отдаленное отношение к делу. Постоянно показывает свою некомпетентность. 

Лида рассказывает, что очень часто прокурор просит перенести заседание для ознакомления с тем, что представила защита.

— Тем не менее, — подчеркивает девушка, — это никак существенно не меняет положения. 

как и всех других фигурантов по статье 207.3 УК РФ.

Первые полгода (с декабря 2022 года по июнь 2023-го) обвинение пыталось доказать в суде вину режиссера. То нелепо, то незаконно, в итоге — безуспешно. Все попытки провалились.

Сначала вызвали в суд свидетелей — сотрудника центра по противодействию экстремизму (центра «Э») ГУВД Петербурга и Ленобласти Василия Марчука и двух петербуржцев, которых он допрашивал, Михаила Баранова и Владимира Шатохина. Последние, по версии следствия, обнаружив в соцсети крамольные посты Королёва, сообщили о них в полицию.

Однако в суде Марчук внезапно заявил, что не проводил допрос Шатохина. А сам Шатохин признался, что он «не помнит, как было дело», «соцсетью «ВКонтакте» давно не пользуется» и «вообще не понимает вопросы, которые ему задают».

— Я не могу вспомнить, как, где и когда я давал показания следователю. Какие бумаги подписывал, если подписывал. Помню, выпили по стакану и разошлись, — сказал Шатохин.

Второй свидетель в ходе судебного процесса тоже опроверг версию следствия. По утверждению следователей, Михаил Баранов якобы возмущался постами Королёва в соцсети. Однако, выступая в суде, Баранов неожиданно в корне изменил линию поведения. Вместо того чтобы подтвердить вину подсудимого, он высказался в его защиту и признался, что ранее показания давал под давлением: оперативники угрожали ему уголовным делом. При составлении протокола, по словам Баранова, следователь диктовал ему формулировки. В частности, требовал указать, что Михаил «испытывал злость и недовольство» от прочитанных сообщений в «ВК». На заседании Баранов уточнил: «Даже если тогда меня что-то разозлило, то сейчас, исходя из нынешних событий, мое мнение поменялось, сейчас я считаю, что это свобода слова».

В итоге защита Королёва потребовала исключить из числа доказательств досудебные показания свидетелей.

— подчеркнула адвокат обвиняемого Мария Зырянова.

Но судья Выборгского районного суда Марина Горячева решила оставить опровергнутые протоколы в деле.

Тетради белого и сине-зеленого цвета, оранжевый блокнот

Затем прокурор огласил в суде письменные доказательства вины Всеволода, а также приобщил к ним личные вещи мужчины, изъятые у него в квартире во время обыска. Защита подсудимого предъявляла претензии практически ко всем доводам обвинения.

Так, акт осмотра страницы Королёва в соцсети «ВКонтакте», по оценке адвоката Зыряновой, составлен с серьезными нарушениями. Автор документа, сотрудник центра «Э» Василий Марчук, не отразил в нем редактирование скриншотов, проверку интернет-соединения и даже удостоверение подлинности страницы Всеволода.

Неправдоподобной посчитала защита и справку из петербургского центра «Э» о том, что фигурант дела о фейках об армии якобы «причастен к радикальному оппозиционному сообществу, действующему при поддержке либеральных СМИ». Само сообщество гособвинитель назвать в суде не смог, но перечислил иные «прегрешения» Королёва. А именно:

• участие в акциях команды Навального и пацифистских протестах;
• призывы к участию в протестах и неучастию в «СВО»;
• использование VPN с целью скрыть сомнительное поведение в интернете;
• рассылка сообщений о ложном минировании торговых центров, учебных заведений и аэропортов в нескольких регионах России (при этом представитель прокуратуры уточнил: e-mail, с которого отправлялись сообщения о минированиях, Всеволоду не принадлежит);
• оправдание терроризма в тех же постах, в которых ранее были обнаружены фейки о ВС РФ.

Как минимум два последних аргумента стали неожиданными и необъяснимыми для защиты, для группы поддержки Севы, присутствующей на всех судебных заседаниях, и для него самого. «Чем это доказывается?» — по каждому пункту задавала вопрос Зырянова, но ответа от прокурора не услышала ни разу.

По мнению защиты Королёва, не имеют никакого отношения к предъявленному обвинению и изъятые во время обысков личные вещи мужчины — тетради белого и сине-зеленого цвета, оранжевый блокнот и изготовленные еще несколько лет назад самодельные плакаты с высказываниями в поддержку политзаключенных, а также за свободу и права человека.

— К делу приобщены плакаты, с которыми я выходил в пикеты в 2019–2020 годах. Это разрешено законом. Записям в блокноте уже лет пять, они не касаются спецоперации, тетради тоже содержат мои личные записи. Я не понимаю, как всё это может доказывать мою вину? — выразил недоумение, выступая в процессе, сам Королёв.

На заседании 10 января 2024 года адвокат Зырянова заявила ходатайства об исключении всех вышеперечисленных документов и личных вещей Севы из числа доказательств. Однако судья во всём отказала.

Источник правды один — пресс-релизы МО

Фундаментом для обвинения Королёва в фейках о российской армии, так же как и для обвинения других фигурантов по ст. 207.3 УК РФ (Скочиленко, Петровой, Белоусова, Бестужева), стало заключение экспертов Центра экспертиз СПбГУ, выполненное по заданию следствия. Причем изначально был нарушен даже порядок проведения экспертизы: следователь назначил лингвистическую, а получил политолого-лингвистическую. 

Закон запрещает такие вольности, а судьи во всех политических процессах это игнорируют. Закрывают глаза служители Фемиды и на то, что эксперты выходят за рамки своих компетенций: устанавливают и проверяют факты и мотивы. По сути, подменяют собой суд. Но суду при вынесении решения (тем более спорного, к которому привлечено общественное внимание и которое явно будет оспариваться) это удобно: достаточно просто сослаться на выводы неких специалистов.

Изучив посты Королёва в соцсети «ВКонтакте», политолог Ольга Сафонова и лингвист Алла Тепляшина констатировали, что «автор распространял заведомо ложную информацию», а двигал им «мотив политической ненависти и вражды». Определение правдивости или ложности сведений специалисты Центра экспертиз СПбГУ сформулировали четко, раз и навсегда: 

Сева возражал на это, настаивая на своей правоте:

— Я писал посты в марте-апреле 2022 года, черпая информацию из независимых источников — статей и видеороликов о ситуации в зоне СВО, подготовленных блогерами и журналистами, позиционирующими себя как военных экспертов. На тот момент эти материалы свободно распространялись в интернете.

Обвинитель парировал подсудимому, что правдивость данных в альтернативных источниках проверить невозможно. «Замечательно, — отреагировала Мария Зырянова, — но если нельзя подтвердить их истинность, то точно так же нельзя доказать их ложность».

«Недостатков в экспертном заключении более чем достаточно, включая нарушения самого закона об экспертной деятельности», — продолжила защитница, обращаясь к судье с ходатайством о привлечении к анализу постов Севы независимых специалистов. Судья Марина Горячева эту инициативу не отвергла.

Эксперты и эксперты

К январю 2024 года защита Королёва представила в суд научную рецензию на экспертизу, заказанную следствием. А на следующих заседаниях были допрошены авторы рецензии — лингвист Игорь Жарков (автор более 800 экспертиз и исследований, среди которых больше 170 судебных экспертиз) и психолог Вероника Константинова (эксперт сообществ ГЛЭДИС и Amicus Curiae — Гуманитарная экспертиза для справедливого правосудия). Жарков и Константинова озвучили и критические замечания в адрес Сафоновой и Тепляшиной, и собственные выводы относительно публикаций Всеволода в соцсети «ВКонтакте». Специалисты заявили, что исследование, на которое опирается обвинение, нарушает базовые требования как с точки зрения логики и методов, так и с точки зрения обычного русского языка.

— Я проверял экспертное заключение на соответствие методическим рекомендациям Минюста РФ, — прокомментировал Игорь Жарков. — Тепляшина и Сафонова словно вообще не знакомы с практикой экспертной деятельности. Практически ни один из их выводов не имеет под собой логических оснований. Эксперты вырывают фразы из контекста, чтобы прийти к нужным им заключениям и оценкам. Неверно трактуют критерии достоверности. Они утверждают: «Официально — значит достоверно». Удобно было бы так расследовать все преступления: если на сайте Минобороны РФ написано, кто убил, значит, так оно и есть.

— В текстах Королёва нет утверждений о фактах использования ВС РФ на территории Украины,

— объясняла в суде Вероника Константинова. — Королёв, создавая и публикуя посты в соцсети, не стремился самостоятельно информировать население о каких-либо фактах, но был уверен, что он вправе выразить свое мнение. Он был искренне убежден в опубликованных им словах, обвинение в «заведомой ложности» полностью безосновательно.

Судья приобщила к материалам дела рецензию, в которой независимые специалисты перечислили основные нарушения, обнаруженные ими в действиях сотрудниц Центра экспертиз СПбГУ:

• авторы экспертного заключения вышли за пределы своих компетенций, устанавливать ложность информации — прерогатива следствия и суда;
• эксперты проверяли тексты Королёва, просто сравнивая их с другими текстами из интернета, преимущественно — с брифингами Минобороны РФ;
• провели комплексную экспертизу, хотя следователь назначил лингвистическую;
• оба автора подписались под всеми страницами экспертизы, что делает невозможным разделить их выводы и юридическую ответственность за них;
• раздел, описывающий структуру и задачи экспертизы, содержит наукообразный набор слов со множеством языковых нарушений, препятствующих установлению смысла;
• эксперты не использовали в своей работе научные методы анализа;
• понятия в исследовании неоднозначны, опираются на устаревшие источники и не соответствуют ГОСТ;
• не учтен контекст спорных публикаций; 
• есть ложные выводы, например, о том, что Королёв не ссылался в своих постах ни на какие источники, хотя он ссылался и цитировал.

После допроса Жаркова и Константиновой адвокат Зырянова заявила, что следует вызвать на повторный допрос в суд Сафонову и Тепляшину, чтобы те ответили на критику в их адрес и доказали состоятельность собственного исследования.

— Если эксперты не смогут этого сделать, то это заключение необходимо исключить из числа доказательств по делу, — подытожила защитница.

Суд должен рассмотреть это ходатайство защиты до конца января.

— Очень сложно каждый раз реагировать на абсурдность доказательств, — прокомментировала «Новой газете Балтия» ход судебного процесса Лида Порохня. — Это вызывает то возмущение, то смех. Но что меняет наш смех? Мы можем смеяться, мы можем считать экспертов, прокуроров и судей полными идиотами, но они-то от этого не проиграют. А если еще и затрачивать очень много своих нервов, то, скорее всего, они от этого косвенно выиграют. С одной стороны, неприятно осознавать, что ты уже никакому абсурду не удивляешься. А с другой — может, это бережет нервы для будущего, где еще надо будет совершить какой-то важный последний рывок?

— Я не понимаю, как можно считать эту экспертизу доказательством? — сказал в интервью «Новой газете Балтия» Анатолий Королёв.

Они противоречат Конституции РФ, но на нее все наплевали. Человек вообще, в конце концов, может быть против, может протестовать? Если человек не согласен, то что ему делать? Дело Севы, как и все остальные такие же, абсолютно неправомерно. А главное, непонятно, что дальше? Как карта ляжет? Всё это — какая-то дурацкая лотерея.

Дмитрий Цыганов