Кротовые нары

Конец ноября 2002 года. Ленинградский областной суд. Судья Сергей Заболодский (однокурсник Владимира Путина, не состоявший с ним в дружеских отношениях) зачитывает приговор, в котором перечисляются «подвиги» банды, действовавшей на территории Ленобласти в 1997–1998 годах. Эпизодов довольно много: разбои и грабежи, кражи и угоны автотранспорта, восемь убийств, в том числе троих несовершеннолетних (самому младшему было 2,5 года), пять изнасилований, в том числе 67-летней пенсионерки и 12-летней девочки. 42-летний лидер банды по кличке Демон весь судебный процесс демонстрировал презрение к властям и полное безразличие к своей дальнейшей судьбе (во всяком случае, так казалось). Вместо последнего слова Демон пропел две строчки из песни Яшки-цыгана в фильме «Неуловимые мстители»: «Спрячь за решеткой ты вольную волю, выкраду вместе с решеткой!»

Во время перечисления эпизодов Демон одобрительно кивал и нагло ухмылялся. И лишь когда Заболодский произнес: «Приговорить…» — Демон замер. — «…к пожизненному сроку лишения свободы, с отбыванием наказания в колонии особого режима…» — на этой фразе судью прерывает утробный, просто звериный вой, разнесшийся чуть ли не на целый этаж здания суда. Демон, моментально утративший весь свой апломб, упал на колени, завыл, размазывая слезы по лицу и повторяя только два слова: «Неправильный приговор, неправильный приговор…» Дочитать приговор судье удалось лишь после того, как дежурившие за дверью судебного зала медики скорой (опытный Заболодский вызвал их заранее) вкололи Демону дозу успокоительного.

— Такой, скорее всего, себе вены зубами перегрызет, чем будет пожизненно сидеть, — предположил автор этих строк позже в беседе с судьей.

— Черта с два, — усмехнулся Заболодский.

Роковые «параши»

«Черный беркут» — исправительная колония № 56 Управления ФСИН по Свердловской области — был первой колонией, куда стали помещать осужденных на особый режим еще во времена Советского Союза. Несмотря на то что мораторий на смертную казнь в России был введен лишь в 1996 году, даже в советские времена далеко не все приговоренные к высшей мере наказания (расстрелу) были казнены. Многим расстрел заменялся на 15 лет лишения свободы (при Брежневе), 20 лет (при Горбачеве), 25 лет (при Ельцине). Но содержались такие помилованные «смертники» на особом режиме, под который первой была оборудована именно ИК-56 в Свердловской области.

Выбор «Черного беркута» под особый режим далеко не случаен. Колония, имевшая репутацию гибельной даже в довоенные времена, была образована в 1935 году на месте леспромхоза. До ближайшего города оттуда 615 км, до ближайшего населенного пункта — 30 км. Лес валили вахтовым методом, приезжая в леспромхоз на неделю-две. Для проживания рабочих были построены времянки. Когда температура опускалась или дули сильные ветра, леспромхоз просто прерывал свою работу. Именно в эти времянки, построенные наспех и без всяких утеплителей, в 1935 году завезли первых заключенных, которые стали строить уже более основательные бараки. Однако из-за удаленности от населенных мест и невозможности использовать тяжелую технику получались всё те же времянки. В них с трудом, но согреться было еще можно, а вот нормально просушить за ночь одежду уже не получалось.

Оставляло желать лучшего обеспечение питанием и медикаментами. Неудивительно, что в колонии постоянно кто-то болел. Обычная простуда могла означать смертный приговор, не говоря уж о пневмонии и туберкулезе. По официальным данным, в период с 1937 по 1946 годы в Ивдельлаге (колония была приписана к поселку Лозьвинский Ивдельского городского округа) умерло от болезней или погибло в результате несчастных случаев 32 тысячи 700 человек. Но умерших и погибших могло быть гораздо больше: об этом в частности автору этих строк заявляли в том числе бывшие заключенные «Черного беркута».

Когда кончилась война, в колонию подтянули тяжелую технику (потребовалось провести высоковольтную линию на обнаруженные в паре сотнях километров рудники), и началось уже основательное строительство зданий. Главные корпуса строились на скальном массиве, что полностью исключало возможность подкопа, но кроме того, исключало и канализацию. Звучит дико, но даже в XXI веке заключенные и охрана «Черного беркута» вынуждены были справлять нужду в ведра («параши»).

Как рассказывал «Областной газете» (Свердловск) последний начальник «Черного беркута» Субхан Дадашов (был начальником в 1997-2019 годах), ведра-«параши» российскому бюджету обошлись в довольно крупную сумму. После того как в 90-е Россия взяла курс на сближение с Европой (в результате чего и был объявлен мораторий на смертную казнь), российские колонии стали доступны для посещения различным комиссиям, следящими за соблюдением прав человека. Решения Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) в какой-то момент стали обязательными для госструктур, чем заключенные и не преминули воспользоваться. Несмотря на то что колония даже представителями международных организаций признавалась одной из лучших в России по условиям содержания и бытовым условиям, пресловутые ведра-«параши» портили всё. Любой иск из «Черного беркута» удовлетворялся почти автоматически.

Впрочем, биотуалеты, с точки зрения ЕСПЧ, не могли заменить капитальной канализации. И в Москве было принято решение закрыть колонию. Само собой, не только из-за туалетов, но «параши» стали одной из основных причин того, что в России стало меньше на одну колонию, способную обеспечить особый режим содержания.

Заключенных из «Черного беркута» перевели в «Снежинку». Так заключенные назвали комплекс тюремных зданий в Хабаровском крае. Построен он был в 2012 году по «филадельфийской» системе (вариант «звезда»), о которой мы рассказывали в статье «“Кресты” на всю жизнь».

Первоначально это был следственный изолятор (СИЗО). Но с 2017 года «Снежинка» была переформатирована в колонию для пожизненно осужденных.

«Удивительно, что хоть кто-то сохранял рассудок…»

Как и большинство новых тюремных объектов, «Снежинка» строилась с учетом европейских стандартов содержания заключенных. А вот ИК-56 переоборудовалась под особый режим во времена «железного занавеса», и многое из того, что сейчас является разумным, удобным и правильным, в те времена просто не приходило в голову. Замена смертной казни на максимально возможный тюремный срок была закреплена в уголовном праве СССР еще в 1958 году и подавалась как помилование. Однако в документах системы исполнения наказаний специально оговаривалось, что такие помилованные всё равно должны прочувствовать, что от других заключенных они сильно отличаются, а потому их содержание изначально планировалось максимально жестким. Так появилось понятие «особый режим содержания заключенных».

В зону для помилованных «смертников» «Черный беркут» стали переоборудовать в 1980 году. Были установлены дополнительные вышки, добавилось два ряда колючей проволоки, построено помещение камерного типа (ПКТ). В 1983 году туда привезли первых заключенных, приговоренных к расстрелу, которым смерть заменили на 15 лет лишения свободы. Колония разделилась на три части:

• особый режим для «смертников» (их количество в разные годы колебалось от 50 до 170 заключенных);
• строгий режим для остальных (полная загруженность колонии предусматривало содержание 499 человек, но ИК-56 за всю свою историю ни разу не заполнялась полностью, так что количество этой категории заключенных редко превышало 250 человек);
• колония-поселение на 40 человек за воротами основных корпусов, но тоже огороженная колючей проволокой.

В советские времена бывшим «смертникам» запрещалось работать. Они почти всё время безвылазно сидели (лежать на «шконках» днем запрещено) в своих камерах. Кому повезло — с соседом, но многие в одиночках. Гораздо позже профессиональные психологи будут тщательно отбирать сокамерников и выдавать рекомендации, кого и с кем можно вместе содержать. До 1991 года вопрос с сомнительным (потенциально опасным) «клиентом» решался проще — в «одиночку».

— В свое время я довольно много поездила по разным зонам, — вспоминает психиатр, доктор медицинских наук, бывший сотрудник института Сербского Мария Федорова. — Зэки ведь часто симулируют психическое расстройство, чтобы на «больничку» уйти. Не будешь же каждого такого симулянта в Москву для экспертизы доставлять. Вот и ездили по всей стране, проводя экспертизы прямо на местах. Иногда выяснялось, что заключенный действительно помешался, и тогда его переводили в спецклинику. Наиболее часто это происходило с теми, кто находился на особом режиме.

Это уже позже во всех российских колониях и библиотеки открыли, и богослужения стали проводить, и писать или рисовать возможность появилась. В советские времена библиотеки были лишь в колониях общего режима. А уж о том, чтобы «особняку» (приговоренный к особому режиму содержания) карандаш или кисточку дали, вообще речи не было. И вот сидит человек годами безвылазно (на прогулку час в сутки) в четырех стенах, и не то что чем-то заняться, а даже словом перекинуться не с кем (охране строго запрещено общение с заключенным). Удивительно, что хоть кто-то в таких условиях еще сохранял рассудок.

Две версии одного орла

Как утверждает Дадашов, «на его памяти» в ИК-56 покончили жизнь самоубийством всего два человека. Но именно в период, когда ИК-56 была «Черным беркутом», а это название зона приобрела лишь в 1998 году. Причем «соавтором» нового названия стал тот, кто обеспечил ИК-6 в Оренбургской области всемирно известное прозвище «Черный дельфин».

Владимир Криштопа был обвинен в двух убийствах, сопряженных с изнасилованиями, еще одном изнасиловании и попытке убийства, совершенных летом 1995 года в Ростове-на-Дону. При попытке совершения последнего убийства Криштопу и задержали. Весной 1996 года он был приговорен Ростовским областным судом к исключительной мере наказания — расстрелу. В связи с мораторием на смертную казнь «вышка» была заменена 25 годами лишения свободы. В 1997 году Криштопа был этапирован в ИК-6, где предложил администрации построить фонтан. Устройство фонтана для выросшего на сельском хуторе маньяка оказалось не таким уж сложным делом. «Вертухаи» (сленговое название охранников колоний — Прим. ред.) разрешили, и заключенные с энтузиазмом взялись за дело: выдолбили бассейн, подвели туда воду таким образом, чтобы она без всяких насосов доставлялась под давлением и фонтанировала. Но ведь фонтан необходимо было украсить. Кто именно предложил вылепить из гипса фигуру дельфина, точно неизвестно. Но слепили именно его, покрасив той краской, которая имелась в наличии, — то есть черной. Так колония обрела свое название.

Вскоре после строительства фонтана с дельфином Криштопу переводят в ИК-56. Прибыл он туда очень вовремя, потому что как раз перед его приездом осужденный на 25 лет за убийство тещи бывший гаишник из Нальчика, скульптор-любитель Хабас Закураев выразил желание слепить какую-нибудь скульптуру. Администрация в принципе была не против, но вставал вопрос: где ее установить? В этот момент в колонии и появился Криштопа. Так перед зданием администрации колонии появился фонтан, который украсила бетонная фигура хищной птицы, терзающая в когтях голову то ли дракона, то ли сказочного змея. Закураев объяснил значение скульптуры таким образом: беркут — падальщик, а они (заключенные) и есть падаль, которую тот терзает. Приверженцы «воровского закона» придумали другое значение: беркут (самый крупный представитель рода орлов) — исключительно свободолюбивая и независимая птица, не терпящая неволи, повергает администрацию колонии в виде змея и вырывается на свободу.

Отметим, что Криштопа «вырвался» в 2020 году, полностью (от звонка до звонка) отсидев свой срок.