«Скорее всего, готовится большое уголовное дело»

«Вновь ищу оказию. Кто едет/летит из Москвы в Пермь? Необходимо перевезти мемориальные знаки проекта «Последний адрес» (небольшие таблички 11 х 19 см). Если у кого есть возможность привезти, напишите мне».

В основном такие посты размещал в своих соцсетях 50-летний Александр Чернышов, историк, архивист, сотрудник пермского отделения «Мемориала» и руководитель местного Центра исторической памяти. До мая 2023 года он был известен лишь в своем крае. Несколько лет подряд устанавливал в Перми таблички «Последнего адреса». Это один из легендарных проектов «Мемориала», цель которого — увековечение памяти граждан, ставших жертвами политических репрессий и государственного произвола в годы советской власти. На фасадах домов, адреса которых стали последними прижизненными адресами жертв, размещаются персональные мемориальные таблички с именем, фамилией, специальностью и датой расстрела. 

Чернышов организовывал «Возвращение имен» в память о жертвах репрессий, в один и тот же день в конце октября люди из разных уголков мира, сменяя друг друга, зачитывают имена безвинно расстрелянных). Историк также работал в архивах, собирая свидетельства нахождения в крае объектов ГУЛАГа. Тихий, вдумчивый, спокойный, он не конфликтовал с властями, а просто работал в организации, которая отвечала его каким-то внутренним представлениям о том, как надо сохранять историческую память. Кабинетный ученый (так его называют коллеги), Чернышов не ушел из «Мемориала» ни тогда, когда организацию признали иностранным агентом, ни когда ликвидировали, среди прочего обвинив движение в том, что оно якобы «создает лживый образ СССР как террористического государства, обеляет и реабилитирует нацистских преступников» (речь прокурора Алексея Жафярова в Верховном суде), ни когда стали заводить уголовные дела и устраивать обыски у самих сотрудников в Перми, включая его самого. В конце мая 2023 года Александр Чернышов был арестован по тяжкой статье — «покушение на контрабанду культурных ценностей». «Контрабандой» ФСБ посчитала архив пермского «Мемориала» — организации, которую годом ранее власти ликвидировали по той причине, что она «никакой культурной ценности не представляет».

Дело против архивиста и историка Александра Чернышова стало очередным и, как кажется, не последним эпизодом расправы властей с теми, кто имеет отношение к разгромленному на сегодняшний день международному «Мемориалу» — старейшей организации, созданной когда-то академиком Андреем Сахаровым, правозащитником Сергеем Ковалёвым и историком Арсением Рогинским. Организации, получившей в прошлом году в Осло Нобелевскую премию, а в родной стране уже давно в режиме нон-стоп получающей обыски, уголовные дела и приговоры. Так, в ближайшее время в Москве начнется суд по существу над сопредседателем Центра защиты прав человека «Мемориал» (структурное подразделение международного «Мемориала, тоже ликвидировано) Олегом Орловым по уголовному делу «о повторной дискредитации Вооруженных сил РФ». Орлову грозит до трех лет лишения свободы. 

Неделей ранее к 14 годам колонии был приговорен член правозащитного центра «Мемориал», узбекистанский защитник прав мигрантов Бахром Хамроев, известный тем, что писал в ЕСПЧ жалобы на нарушение прав мигрантов. Хамроева обвинили в публичных «призывах к терроризму» и «организации деятельности террористической организации». Наконец в колонии строгого режима отбывает 15-летний срок член карельского «Мемориала» Юрий Дмитриев, в свое время обнаруживший в регионе массовые захоронения жертв репрессий в Сандармохе и Красном бору, а затем обвиненный в якобы совершении сексуального насилия над приемной дочерью.

На сегодняшний день ведущие сотрудники организации вынуждены были покинуть страну, опасаясь уголовных преследований.

«Новая газета Европа» попыталась разобраться в последнем витке репрессий в отношении «Мемориала», связанном с пермским отделением и арестом историка Александра Чернышова, которому теперь грозит до 12 лет лишения свободы.

Из реестра юридических лиц пермский «Мемориал», существующий с 1989 года, местные власти исключили еще в апреле 2022-го. Причина проста: головная структура — международный «Мемориал» — к тому моменту уже была ликвидирована Верховным судом. Спустя почти год уничтоженным пермским отделением заинтересовался Центр «Э». В середине марта 2023 года полиция провела серию задержаний, обысков и допросов в отношении бывших сотрудников и волонтеров пермского «Мемориала». Полицейские интересовались местонахождением архива отделения. Архив был отправлен на хранение в Москву. «Эшники» почему-то видели в этой пересылке нехороший знак, но в чем состоит криминал, пока не поясняли. 

Некоторых волонтеров вызывали из дома на улицу обманом. Например, когда один из них, ничего не подозревая, согласился выйти, его затолкали в машину и увезли на допрос. Взяли под контроль его телефон и заставили писать вопросы эмигрировавшему годом ранее в Германию бывшему главе местного отделения «Мемориала» Роберту Латыпову. Вопросы касались всё того же архива. Потом волонтера в течение двух суток держали в камере предварительного заключения, затем суд назначил ему штраф в 3 тысячи рублей за якобы «сопротивление сотрудникам полиции». Из квартиры волонтера два десятка силовиков вывезли всё, что возможно: книги, в том числе книги памяти, документы, несколько передвижных выставок, проведенных «Мемориалом» за последние годы. Ну и традиционно — всю технику и электронные носители. А вот архив не нашли.

Первый раз тогда провели обыск и у историка Чернышова: на квартире и в возглавляемом им Центре исторической памяти. Тоже ничего не нашли, но так же изъяли всю технику, носители и жесткие диски компьютеров.

Все сотрудники пермского «Мемориала» и волонтеры, включая Чернышова, получили статус свидетелей по возбужденному уголовному делу «о покушении на контрабанду культурных ценностей». Дело из Центра «Э» было передано для расследования в местное управление ФСБ.

А 5 мая свидетеля Чернышова задержали в самолете Москва — Стамбул за несколько минут до вылета. Сотрудники полиции пришли за ним прямо в салон. Но вот незадача: на руках у мемориальца никакого архива не оказалось. Однако Чернышова не отпустили. Вменили якобы нецензурную брань в общественном месте, десять часов продержали без еды и питья и, конечно, без адвоката и права на звонок. Сначала удерживали в отделе полиции аэропорта Шереметьево. Ждали, пока из Перми прилетят сотрудники ФСБ, по чьей инициативе, как выяснится, и задержали Чернышова. Вечером суд в Химках арестовал Чернышова на 15 суток и отправил в спецприемник в подмосковную Истру. 

Протокол о хулиганстве, на основании которого судья вынесла решение, гласил, что якобы в 13:40 того злополучного дня Чернышов нецензурно выражался в зоне вылета аэропорта Шереметьево. Хотя в это время он физически не мог находиться в этом месте. Посадка на рейс до Стамбула началась в 08:55, а в 08:30 погранслужба ФСБ вывела Чернышова из самолета. В суде Чернышов говорил, что с 08:45 и до 14:30 находился в отделе погранслужбы — безвыходно и под конвоем сотрудников. Судья Химкинского суда отказалась запрашивать записи с камер видеонаблюдения. Спустя несколько дней в Московском областном суде (который засилил арест историка) выяснится, что камеры в аэропорту по интересному совпадению были в тот день «отключены» (это в Шереметьево!), как и камеры в комнате пограничной службы, где историка удерживали. Неимоверное впечатление на судью произвели абсолютно идентичные письменные показания двух свидетелей из зоны вылета (где Чернышова и не было), которые заявили, что тот «безадресно выражался нецензурной бранью», «находился в возбужденном состоянии», «размахивал руками», «вел себя агрессивно» и «на замечания не реагировал». Свидетели не выдержали и пожаловались в полицию.

В спецприемнике Чернышову не разрешили сделать ни одного звонка знакомым и не дали ни одного свидания. Пока он отбывал свои 15 суток, в Перми продолжались обыски у его коллег. 

По истечении 15 суток историка Чернышова задержали на выходе из спецприемника в Истре и вскоре арестовали. Пока он отбывал административный арест, ФСБ возбудила в отношении него и бывшего руководителя пермского «Мемориала» Роберта Латыпова уголовное дело по части второй статьи 226.1 УК РФ («Покушение на контрабанду культурных ценностей в крупном размере», относится к категории тяжких преступлений).

Александра Чернышова этапировали в Пермь. Там состоялся первый допрос, а потом был суд, который заключил историка в СИЗО, посчитав, что он «может скрыться», поскольку один раз уже предпринял такую попытку… Хотя 5 мая, когда он собирался улететь в Стамбул, еще не было никакого уголовного дела.

Историку и архивисту пермского «Мемориала» грозит от трех до 12 лет. С его адвоката взяли подписку о неразглашении данных следствия. Единственное, что защитник смог сообщить журналистам: Чернышов «полностью признал вину» и «сотрудничает со следствием».

«Новая газета Европа» поговорила с бывшим главой пермского «Мемориала» Робертом Латыповым о том, что может стоять за этим признанием вины и почему местные силовики так озабочены архивом ликвидированной организации.

— Роберт, что это за удивительный архив, за которым так охотился сначала Центр «Э», потом ФСБ? Из чего он состоял?

— В нем нет ничего сенсационного. Речь идет о документах, которые касаются обычного делопроизводства организации, которая до апреля 2022 года носила название «Пермский «Мемориал»», а потом была ликвидирована властями. То есть это очень специфические документы, которые есть у каждой организации, у директоров и органов управления, говорящие о ее жизни и деятельности: какие-то справки, официальная переписка с органами власти, договоры с подрядчиками, грантовые заявки, отчеты, протоколы заседания правления. В этих документах не было бумаг, представляющих действительно историческую ценность: архивно-следственных дел на политзаключенных, карточек заключенных, фотографий лагерей и так далее. Нет, этого ничего там не было.

Что интересно: следствием уже проведена экспертиза этого архива на предмет того, представляет он культурную ценность или нет. Интригующее развитие сюжета: когда в апреле прошлого года российские власти ликвидировали пермский «Мемориал» без суда и следствия, просто вычеркнув его из реестра юридических лиц, они тем самым публично дали всем понять, что он как общественная организация никому не интересен и не представляет никакой ценности для Российской Федерации и ее граждан. 

Сначала ликвидировать под предлогом того, что вы не являетесь вообще никем и ничем, а спустя год изъять у вас документы жизнедеятельности под предлогом того, что они представляют «историческую и культурную ценность».

Хотя, повторюсь, речь идет об административной, достаточно бюрократической и скучной для стороннего человека документации, но она имеет значение скорее для тех людей, которые хотели бы сохранить историю движения «Мемориал» в стране и в ее отдельном регионе. И, собственно говоря, до того как нашу организацию ликвидировали, мы, конечно, занимались архивом, пытались его собрать, потому что он находился в разобранном состоянии.

Пермский «Мемориал» существует с 1989 года. Специально у нас должности архивариуса никогда не было. Эти документы находились на квартирах у сотрудников, что-то [хранилось] в офисе. Мы озаботились их сбором еще в 2015 году. Уже понимали, что наступают злые времена. У нас ликвидировали к тому моменту общественный Мемориальный музей «Пермь-36». Пермские власти пошли на разрыв отношений с его руководством, выдавили с территории мемориального комплекса и захватили всё имущество общественной организации (архив, библиотеку, выставки, оргтехнику и прочее). У Минюста уже появилось право «вознаграждать» НКО ярлыком иностранного агента.

В общем, было понятно, что надо сохранить наследие. Мы начали собирать архив и сканировать наиболее важные документы. Тем не менее бумажный архив всё равно оставался — было большое количество бумаг. Формировать этот массив документов начали еще сотрудники «Мемориала», а потом, уже когда нас ликвидировали как юридическое лицо, этим занимались волонтеры. Когда архив в целом был собран, мы хотели отправить его в Москву нашим коллегам-мемориальцам на какую-то первичную профессиональную оценку. Чтобы они определили, что из этого массива действительно ценно для истории мемориальского движения, а что является макулатурой. И вот в Перми волонтерами были собраны документы и отправлены в Москву. В данной перевозке архива ничего криминального нет. По закону после ликвидации организации ее документация должна поступать в государственные органы, но нигде не прописано, что она должна поступать в государственный архив, который находится на территории региона. Можно сдать в один из государственных архивов в Москве, почему нет? Никто не запрещает. Так мы и хотели сделать.

— Почему тогда арестовали Александра Чернышова?

— У меня есть, конечно, очень серьезные даже не подозрения, а аргументы, почему его арестовали. Но пока я не хочу озвучивать это, чтобы никому не навредить.

— Он летел в Германию?

— Нет, он летел в Стамбул. И очень важный момент: он не нарушал этим отъездом никакого закона. 

Когда в марте в Перми всё это началось — обыски, допросы и задержания, — он проходил по делу, как и все остальные, просто свидетелем. И поэтому с его стороны в данном случае никакого нарушения не было. Кстати, изначально делом против пермского «Мемориала» занимался Центр «Э». Но, видимо, масштаб нужен был серьёзный. И дело взяло на себя местное ФСБ, что поднимает статус угроз для наших коллег…

Чернышов прилетел ранним утром из Перми в Москву, прошел в Шереметьево паспортный контроль на рейс в Стамбул и сел в самолет. То есть он уже был вне пределов Российской Федерации, получается. Тем не менее его снимают с самолета, отводят в отдел полиции аэропорта и дожидаются прибытия пермских силовиков.

Заметьте, как его арестовали. Обвинили сначала в административном хулиганстве, вменив нецензурную ругань в зоне ожидания аэропорта. Это просто нелепо и смешно, потому что это настолько не похоже на интеллигентного и тихого Сашу. Просто надо знать его. Теперь мы, его коллеги, понимаем, что административное дело и 15 суток ареста силовики придумали для того, чтобы у них было время подготовить постановление о возбуждении уголовного дела в отношении Чернышова.

— То есть у Александра Чернышова на руках даже не было никакого архива, но при этом его обвиняют в «покушении» на его контрабанду?

— С собой у него были только личные вещи. Документы, повторяю, мы хотели отправить в Москву как посылку. Чернышов мало участвовал в этом процессе, а больше я как бывший руководитель пермского «Мемориала». Наш волонтер забрал этот бумажный архив из офиса организации и отвез его в терминал транспортной компании в Перми, сдал и получил квитанцию о том, что всё принято к отправке в Москву. То есть документы транспортной компании могут подтвердить, что ни о какой переправке архива за рубеж речи не шло. Это просто нереально при нынешних закрытых границах, а ещё это очень специфический груз. Там восемь коробок документов. Ну нельзя просто взять и на самолете их провезти, сдав в багаж. Не получится: будут выяснять, что это такое, и в итоге не примут такой груз. Из-за санкций различные перевозки из России и так с огромным трудом идут. А всё, что касается документов… У таможенников сразу же сработает профессиональный инстинкт: не допустить подобной перевозки.

— Как в итоге следствие изъяло архив? В Москве при обыске на Каретном Ряду?

— Этого я не знаю. Вероятно, еще в Перми. Уверен, что была прослушка и слежка за нами — полиция искала поводы придраться и обвинить в чем-то незаконном.

— Расскажите, что за человек Александр Чернышов, как давно он в «Мемориале»?

— Мы знакомы с 2005 года. Он пришел волонтером и стал участником экспедиции, которую я возглавлял. У нас был проект «По рекам памяти». Мы проводили ежегодные молодежные волонтерские поисковые экспедиции по местам ГУЛАГа в Пермском крае. Проходили по местам репрессий, устанавливали там мемориальные доски. В тех поселках, в которых еще кто-то жил, мы собирали устные истории у стариков, при этом заранее обучали волонтеров брать у них интервью о том, как они сюда попали, как жили в качестве спецпереселенцев, заключенных ГУЛАГа и так далее. И вот Александр вместе с нами в 2005-м впервые пошел в такую экспедицию. До этого он закончил Пермский институт культуры по классу режиссуры спектакля. То есть он даже не историк по прямой своей специальности. Но он много интересовался историей и краеведением, написал даже книгу про нашу реку Берёзовую. Периодически приходил в «Мемориал», а с 2015 года начал у нас работать научным сотрудником.

И практически всегда его интересовала работа с документами из государственных ведомственных архивов. Он очень много насобирал документов, которые касались истории ГУЛАГа на территории нашего региона. И это в том числе воплотилось в проекте «Электронная карта ГУЛАГа в Прикамье». Он отображена на нашем сайте, посмотрите. Это была моя идея. Я сказал коллегам: «Ребята, сколько можно говорить, что Пермский край был ссыльным регионом? Давайте скажем, сколько здесь было объектов ГУЛАГа? Давайте обозначим их на электронной карте. Вряд ли это всё поместится на бумажной». Работа по сбору материалов для карты очень захватила Александра, он начал «копать» в архивах.

Особенность этого проекта заключается в том, что там минимум наших комментариев. Это обоснованная и очень строгая публикация. Мы пошли по принципу презумпции доверия к ранее секретным документам НКВД. То есть это должны быть уже открытые документы этого учреждения, лежащие в общем доступе. Если вы, скажем, захотите проверить, существовал ли реально тот или иной объект, который мы поставили на карте ГУЛАГа, то по архивному шифру вы можете прийти в указанный архив или сделать письменный запрос. И вам подтвердят: да, этот поселок, это спецпоселение или такая-то лагерная зона там действительно были. Каждый объект сопровождается архивной справкой: когда он был построен, сколько там было людей и так далее. Всё это из документов НКВД, открытых и рассекреченных, что мы всегда особо подчеркивали.

Чтобы собрать весь этот пул сведений, Александр очень много работал в самых разнообразных архивах — в московских федеральных, в Пермском крае, в Свердловской области — и на протяжении долгих лет скрупулезно собирал информацию обо всех объектах ГУЛАГа. Сейчас на карте Прикамья около 1800 когда-то существовавших объектов пенитенциарной системы 1930–1950-х годов. Всего лишь в одном регионе… Первоначально, когда начинали проект, думали: ну, их будет около 500, а ничего подобного — 1800! При этом мы сделали только две трети работы. Понятно, что все эти учреждения не существовали одновременно. Закрывались какие-то, открывались и строились новые. Тем не менее все они сейчас обозначены с помощью официальных открытых документов и отмечены на карте.

Когда он к нам пришел, мы ему предложили стать также региональным координатором проекта «Последний адрес». Сегодня все таблички, которые установлены в Перми, в основном дело рук Чернышова. Чтобы установить таблички, тоже надо прежде поработать в архивах. Когда приходит заявка на установку мемориального знака, надо собрать архивные сведения про каждого конкретного человека, чтобы выяснить, что он действительно жертва политических репрессий и был реабилитирован. Надо проводить консультации с жителями домов, на которых планируется установить таблички, надо получать их согласование, готовить документацию и прочее. На сегодняшний день установлено 56 табличек «Последнего адреса» в Перми и регионе. По их количеству наш край на третьем месте после Москвы и Питера. Сейчас, с арестом Чернышова, вся эта работа парализована абсолютно. У него было около 20 новых заявок на установку знаков, по ним он еще только собирал архивные данные.

— Адвокат Александра Чернышова сообщил, что тот признал вину…

— … и что «сотрудничает со следствием». Да, это сообщил его адвокат. Что это означает — остается пока только догадываться. Но то, что он признал вину, конечно, очень плохая новость, потому что это говорит о том, что его сильно «прессанули» и, скорее всего, готовится большое уголовное дело. И даже не единичное, а групповое. Оно касается не только Александра и меня. Обыски и допросы ФСБ проводила у очень многих уважаемых людей в Перми — общественных деятелей, журналистов, юристов. Мне не хочется гадать и быть Кассандрой Троянской, я лишь предполагаю, что, скорее всего, готовится громкое судебное дело.

Что склоняет меня к этой мысли? Да, очевидная фабрикация дела. Да, оно представляет полный абсурд. Но у силовиков своя мотивация. Она связана с тем, что им нужно доказывать свою полезность. В огромной России полтора миллиона населения составляют именно силовики (нацгвардия, ФСБ, полиция, центры «Э», спецназы, раздутый штат управления). Они не на фронте в зоне СВО, хотя вроде бы давали присягу на верность, они вооружены, должны вроде бы иметь высокую мотивацию «родину защищать», они получают большие зарплаты. И вот им надо постоянно доказывать свою необходимость, оправдывать то, что они находятся в тылу.

Тем более легче ударить по лежачему — уже разгромленному «Мемориалу», который явно не сможет ответить. Плюс этим показательным уголовным делом по «тяжелой» статье о контрабанде и обысками у гражданских активистов дополнительно запугать тех людей, которые продолжают быть носителями независимой точки зрения и даже ее где-то публикуют. Сделать так, чтобы эти люди замолчали и чтобы их вообще не было в России. Цель — выдавить из страны оставшихся активистов и общественных деятелей. На самом деле, если чуть-чуть отстраниться от себя и посмотреть со стороны, то ведь очень логично выглядит. Безусловно, это не наша с вами гражданская логика, это прагматизм и цинизм силовиков. Поэтому арест Александра Чернышова — для них лучшее показательное дело, которым легко доказать свою необходимость перед руководством страны.

— Он улетал насовсем или просто на время?

— Трудно сказать. У него уже прошли обыски, изъяли технику, тягали на допросы. Было понятно, что как минимум ему не дадут спокойно работать. Хотя он был руководителем уже другой общественной организации, другого юридического лица — Центра исторической памяти, который к архиву «Мемориала» не имеет никакого отношения.

По законам РФ в случае самоликвидации организации ее архив передается назначенным ликвидатором на государственное хранение. Если организацию ликвидировали принудительно, как произошло с пермским «Мемориалом» — нас ликвидировали без суда и следствия, просто исключили из реестра юридических лиц, — то тогда за архив отвечает председатель этой организации, то есть я.

— Вы уехали из страны еще год назад. С какими конкретно событиями это было связано?

— Власти недвусмысленно мне дали понять, что терпеть меня в стране и на свободе они не будут. Закрыли организацию, председателем которой я был почти 13 лет. Соответственно, я лишился официального места работы и своей команды. Далее, завели административное дело об антивоенном выступлении. Оно закончилось судом и выпиской мне штрафа. Полиция приходила ко мне домой и угрожала моей семье еще большими карами. Ну и так далее. Да и вся обстановка вокруг прямо вынуждала к какому-то принципиальному выбору и действиям по нему. И я не жалею, что его сделал.