Лампочка Реджепа

Разочарования большого города

— Мы все думали, что будет новый президент. Но что-то случилось, — говорит Фатима, продавщица магазинчика в самом сердце Стамбула, с которой я обмолвился двумя словами о предстоящем втором туре.

— Люди просто не поверили переменам, которые обещал конкурент — господин Кылычдароглу, — подхватывает вышедший откуда-то мужчина, видимо, ее муж. — Опять выбрали того, кого лучше знают. Пусть он не очень нравится. Большие города Эрдоган проиграл. Мы все [его проигрыша] ждали. Но…

Вот после этого «но» и начинается самое интересное. То есть — продолжается хорошо знакомое старое. В Стамбуле, Анкаре, Измире, Анталии оппозиционно настроенные избиратели — в большинстве. Разные социологические опросы предвещали их победу, поэтому для многих было большим шоком следить за лентой новостей вечером 14 мая, после первого тура, когда первоначальное преимущество действующего президента было больше 10 процентов. 

Эрдоган всегда один

— Не надо всё время рассматривать эти баннеры. Он уже выиграл! — Не оборачиваясь, говорит мне на «преимущественно английском» Шевкет, таксист, которому я попался тeм утром.

Дальше следует действительно непереводимая игра слов. Хотя что там переводить? И так понятно, что выбор своих сограждан ему не нравится. Даже очень. 

— Но второй тур послезавтра! — пытаюсь возразить я.

— Я, наверное, вообще не пойду голосовать. Лучше поработаю в воскресенье. У меня ведь семья.

Шевкет — старый таксист из очень большого города. Он подводит разговор к цене на бензин, из-за которой, в конечном итоге, мне сегодня придется платить больше, чем лет пять или восемь назад.

Таксисты в любом городе всегда знают больше всех.

Политических баннеров вдоль дороги хватает. Но Эрдогана — раз в пять больше. Он всегда один — олицетворяющий возрождение, которого Турция добилась и еще добьется. Конкурент — Кемаль Кылычдароглу — в большинстве случаев позирует вместе с соратниками. Это, видимо, тоже посыл. С одной стороны — сильная личность. С другой — сильная команда.

Фактор национализма 

А может, таксист Шевкет именно потому и проиграл, что не поверил в победу? И сотни тысяч других Шевкетов по всей Турции, которые не пришли на второй тур, решив, что борьба за нового президента уже проиграна?

«Думаю, Кылычдароглу и его Республиканская партия сделали всё, что могли. Но проиграли, потому что их подвели союзники. Две партии из коалиции набрали не больше 1–2 процентов (параллельно с президентскими выборами в Турции проходили парламентские. — Прим. ред.). Этого, конечно же, не хватит», — объясняет «Новой-Европа» Фирдевс Робинсон, которая больше двух десятков лет проработала редактором Би-би-си по Ближнему Востоку и Турции. 

Зная свою родину — Турцию — Фирдевс советует никогда до конца не верить социологическим данным. Ведь согласно опросам общественного мнения, итоги должны были быть прямо противоположными. На первом месте — кандидат от оппозиции, на втором — действующий Сumhurbaşkani (глава государства).

Насчет опросов с Фирдевс Робинсон согласен и докторант Центрально-Европейского университета Мехмет Явуз: «Мы ничего не знаем о методологии. Довольно большое количество людей, поддерживающих власть, предпочитает об этом не говорить вслух. Вторая причина: мы недооценили фактор национализма. А он оказался главной мотивацией».

То есть те, которые говорили, что в трудные времена стране нужен ярко выраженный лидер (пусть иногда даже и за счет идеальной демократии), оказались в большинстве. В их игру сыграл и третий кандидат, Синан Оган, который в первом туре набрал около 5%, а потом (говорят, медиатором выступал президент Азербайджана Ильхам Алиев) призвал своих сторонников — а это более 2,8 миллионов человек — голосовать за Эрдогана. Как рассказал «Новой-Европа» источник, пожелавший остаться неназванным, якобы Синан и Эрдоган договорились об ужесточении политики в отношении сирийских беженцев и РПК (Рабочая партия Курдистана; Турция, США и ЕС признали ее террористической организацией). 

Инстинкты «Великого Турана»

Да, Эрдоган обыграл социологию. А может, выиграл именно благодаря ей. Лучше других зная, на что больше реагирует избиратель: на национальную безопасность и национальную гордость.

Даже оппозиционно настроенный избиратель не может отрицать, что действующий президент основательно потрудился, чтобы возбудить у населения эти «основные инстинкты». За более чем два десятилетия, что он стоит у руля, страна добилась многого в поисках собственного места как региональной силы.

В конце 90-х годов Турция громко заявила о своих интересах на Балканах, введя в Косово почти целую бригаду для защиты «тюркоязычного» населения. В 2019 году турецкая армия перешла границу с Сирией и открыто ввязалась в многосторонний конфликт, в котором, к слову, участвовала с самого начала, поддерживая одну из группировок — «Свободную Армию Сирии». А осенью 2020 года самым активным образом помогала армии Азербайджана достичь победы во Второй Карабахской войне.

Я помню, как снисходительно улыбались разные эксперты 20, а то и 10 лет назад, когда упоминалось словосочетание «Великий Туран». Сегодня эта идея насмешек уже не вызывает. Глядя на активную политику Турции в Центральной Азии, все вынуждены согласиться, что она шаг за шагом вытесняет из региона традиционно доминантную силу — Россию. То же самое происходит и на Кавказе, и на Ближнем Востоке.

«После победы Эрдогана я жду углубления политики ревизионизма. Усилится Совет тюркских государств (преобразованный недавно в Организацию тюркских государств, цель которой сотрудничество между тюркскими народами. — Прим. авт.), ведутся разговоры о возможном присоединении к Шанхайской организации (в ее состав входят Китай, Россия, Казахстан, Таджикистан, Киргизия и Узбекистан), дискуссии на тему «А может НАТО не для нас»», — считает Мехмет Явуз.

«Эрдоган нужен и Западу для ослабления влияния Китая в странах Центральной Азии», — это уже проекция под другим углом от доктора политологии Малика Керимова. — «Он нужен и для стабильной ситуации на Южном Кавказе. Эрдоган — главная движущая сила в проекте Зангезурского коридора. Соответственно, у Тегерана исчезнет мощный рычаг давления на Баку.

Беженцы и террористы

Зеинап Солак не раскрывает, за кого проголосовала на выборах, но делится профессиональным наблюдением. Она работает в сфере стратегических коммуникаций и помогает своим клиентам выбирать месседжи, обращаясь к своей аудитории.

— Мне больше понравился Кылычдароглу второго тура, чем первого, — говорит она. — Сначала он играл доброго деда, которым, по всей видимости, и является. Показывал символ сердца двумя руками. Но после проигрыша и обвинения в поддержке курдского терроризма его будто подменили. Было умным ходом в ответ напомнить Эрдогану, что тот несколько лет назад вел переговоры с РПК.

Перед самым вторым туром тема террористов стала ведущей. Кылычдароглу действительно имел поддержку HDP (Народно-демократическая партия), которая ассоциируется с движением курдов. Выступая на последнем митинге, Эрдоган пугал избирателя, что его проигрыш будет означать победу террористов.

Оба кандидата играли на страхах избирателей. Осознав, что проигрывает, Кылычдароглу обещал выгнать «13 миллионов беженцев», которые создают угрозу стране. По разным оценкам, в Турции от трех до семи миллионов беженцев. В основном, конечно, из Сирии, где армия Турции создала «зону безопасности» по периметру своих границ и с тех пор проводит военно-полицейскую операцию. Но есть еще мигранты из других соседних стран: Ирака, Ирана, Афганистана. Они отбирают хлеб разве что у самых бедных турок, не чураясь никакой черной и трудной работы.

Проблему беженцев Эрдоган тоже активно использует, но в основном для торга с Евросоюзом. «У него соглашение с ЕС: я не дам этим 13 миллионам добраться до Европы, а за это вы прекращаете меня критиковать и даете деньги», — объясняет «Новой-Европа» политолог Мехмет Явуз.

Критика из Европы полностью никогда не прекращалась, но, принимая во внимание масштаб разногласий, в Брюсселе и столицах себя явно сдерживают. Ведь там тоже понимают, что беженцы из охваченных войнами стран хотят в конце пути попасть именно в Париж и Стокгольм, а не в Газиантеп или Диярбакыр, где их удерживает Эрдоган.

«Все президенты так делают, когда стареют»

Оппозиция рассчитывала, что на ее интересы сыграет экономический кризис. Резкое подорожание всего должно было заставить обедневших и недовольных избирателей голосовать против главного виновника — президента. Но так не вышло.

— 10 лет назад доллар стоил полторы лиры. Теперь — больше 21. Если хочешь жить в городе, то в семье должны работать хотя бы двое. По-другому никак. И конечно, всё подорожало: хлеб, мясо, овощи, фрукты. Турецкое, заграничное — всё! — менеджер гостиницы Демир до конца верил в победу кандидата от оппозиции. — Это Турция, мой друг, может всё измениться за пару часов. Эрдоган может проиграть.

Ну, допустим, не все. Хотя показывать себя старым точно не любит никто. В этом Демир прав.

Тема изменений после неудавшейся попытки оппозиции выиграть выборы, видимо, довольно популярная. Мне пришлось пересечься с госслужащим, который своего имени не назвал даже off the record.

Он свято верит, что президент долго не продержится и будет вынужден искать себе замену. Это будет крайне трудно, так как всех, кто был способен на принятие независимых решений, он давно отдалил от себя или арестовал под предлогом поддержки государственного переворота 2016 года.

— Этот номер точно не пройдет, — говорит мой анонимный собеседник. — Сменится вся власть — очень многих арестуют за коррупцию. Последние годы Эрдогана — рай для коррупционеров. Все увидели это во время землетрясения на юге. Из-за домов, которые были построены с нарушением всех правил, погибли 55 тысяч человек. Хотя, полагаю, жертв было больше и от нас многое скрывают.

Трудно судить, какой процент государственных служащих думает подобным образом. Особенно после того, как перед выборами они получили обещание на повышение зарплат на 45% лично от президента. «Минимальная зарплата в государственном секторе будет 15 000 Лир (около $770. — Прим. авт.)», — заявил Эрдоган. 

И надо учесть: количество госслужащих в Турции превышает 4,5 миллиона. Плюс еще около 1 миллиона субподрядчиков государственных учреждений.

Подъем с обнулением 

«Экономический рост был колоссальным… Первые десять лет пребывания [Эрдогана] у власти турки получили потребительский бум и полную свободу выражения. Но за последние десять лет всё изменилось. В конечном счете, изменения равны нулю», — говорит нобелевский лауреат Орхан Памук, которого в стране знают, конечно, все. Он, в своем роде, тоже предмет национальной гордости. Но взгляды, которыми он поделился с Le Monde, разделяет не всякий.

Можно, конечно, порассуждать на тему интеллектуального выбора. Но потом всё-таки придется признать, что выборы — это арифметика, а право голоса у всех — одинаковое. Несмотря на образование, положение в обществе и вероисповедание.

Кстати, о вероисповедании. Конкурент Эрдогана, Кемаль Кылычдароглу, представляет религиозное меньшинство — алевитов. А это значит, что он не держит пост Рамадан, допускает употребление свинины и алкоголя.

Традиционный ислам — давняя фишка Эрдогана. Ведь пика своей политической карьеры он достиг во многом благодаря четырем месяцам тюрьмы, куда он был заключен за публичное цитирование религиозных стихов. Ему пришлось покинуть пост мэра Стамбула, но после досрочного освобождения, на волне народного почитания, он смог основать Партию справедливости и развития. И штурмовать еще непокоренные политические вершины.

«Мусульманин не может столько врать»

Кто не был в Стамбуле пару лет, тот не знает, что сегодня здесь гораздо больше женщин в хиджабах. Пример подает первая леди страны Эмине Эрдоган, и ее дочери Эсра и Сумейе. С этой властью тенденция продолжится — это ясно всем.

«В правящей коалиции есть партия, которая пытается законодательно запретить секс до брака. Даже по этой одной инициативе можно судить, куда поведет страну Эрдоган», — для политолога Мехмета Явуза религиозные «месседжи» Эрдогана указывают, в первую очередь, на продолжение консервативного политического курса.

— Он всё время подчеркивает, что он истинный мусульманин. Но врет. Это не ислам. Мусульманин не может столько врать. У меня вообще нет проблем: пусть президентом будет христианин или даже буддист. Главное, чтобы власть столько не врала, — делится со мной своими мыслями еще один собеседник. И добавляет: — Только мое имя не упоминай.

Наш респондент — совсем молодой человек, впервые голосовавший на выборах. Он мечтает уехать из страны.

— Ищу курсы английского в Америке. Хочу уехать и там остаться. Не вижу своего будущего в Турции.

— А профессия у тебя есть? — спрашиваю его.

— Нет, я не пошел в университет. Там одна лишь политика, науки не осталось. Эрдоган арестовал или прогнал всех профессоров, которые что-то знали и имели собственное мнение. Вот мой друг учится на факультете английского языка. Но по-английски я говорю гораздо лучше его.

Судя по английскому этого молодого человека, даже не хочется думать, как говорит на этом языке его друг, будущий учитель.

— И куда я пойду работать, даже если закончу университет здесь? Какую зарплату мне предложат? Я из довольно богатого круга. У моей семьи четыре ресторана. Они могут заплатить за мою учебу в Стамбуле, но я не хочу.

Отец и наследники

«Многое, что изменил Эрдоган, противоречит секуляризму — основе турецкого государства. В этом смысле он настоящий «антикемалист». Ататюрка (буквально — отца турок. — Прим. авт.) он называет «Гази Мустафой Кемалем». Так просто: «Ветеран Мустафа Кемаль». И это тоже знак ревизионизма», — утверждает Мехмет Явуз. 

Если честно, на улицах отход от кемализма не сильно чувствуется. Попробуй скажи что-нибудь против Ататюрка любому! Или просто спроси, а не отворачивается ли страна от идеи «отца турок», — сразу получишь ответ.

— Как это, «против Ататюрка»? — возмущается на мой вопрос Хакан, стоящий в очереди перед избирательным участком. — Наша страна построена им и просто не может жить по-другому. Тогда она уже не будет Турцией. Много чего говорят! 

Хакан — госслужащий; правда, он не уточняет своей должности. Но с ним соглашаются все вокруг:

— Раис (в переводе — шеф, босс; так сторонники часто называют Эрдогана. — Прим. авт.) даже и не думал оскорблять основателя государства.

Для исследовательницы Стэнфордского университета Айчи Алемдароглу уже трехкратный президент Турции — человек непростой. В какой-то момент он продвигает национальную идею. В другой — очень прагматично пользуется моментом. «Сейчас для него лучшее время выдвигать на первый план исламо-националистическую линию, основывая ее на агрессивном милитаризме, — считает она. — В начале 2000-х было время, когда он инициировал демократические реформы. Но это время прошло».

Не все сторонники власти — антикемалисты. И не все оппозиционеры — кемалисты. Хотя главного конкурента зовут Кемаль, и он уже 13 лет возглавляет партию, основанную самим Мустафой Кемалем. Фирдевс Робинсон употребляет выражение «политический исламизм»: форма правления, в которой традиционные для общества ценности используются для усиления авторитаризма.

«Кылычдароглу обещал демократизацию системы. Его коалиция выступает за возвращение к парламентской форме правления. Но теперь, когда они набрали меньшинство в Национальном собрании, это практически нереально. Оппозиции было трудно донести свои планы до избирателя, так как 90 процентов СМИ контролируются государством и правящей политической силой. Это было одной из главных причин поражения», — считает Робинсон.

Символ двух вер

Вы бывали в Стамбуле? Значит, у вас есть фотография на фоне Айи-Софии. Вы не можете быть исключением, потому что такая фотография есть у всех.

Сегодняшняя Айя-София — в своем роде тоже символ правления Эрдогана. 15-вековой христианский храм, ставший в новой Турции музеем, во второй раз в своей истории превратился в мечеть. Мечеть сохранила статус музея, и туристы опять валят сюда со всего света. Но пятничная молитва проходит без посторонних глаз. Да и не все молящиеся могут поместиться в главном зале: толпа стоит и снаружи, в парке с громкоговорителями. 

Реджеп Тайип Эрдоган долго готовил этот день. Несколько лет ушло на дебаты внутри страны и с иностранцами. ЮНЕСКО и другие организации, политические партии и религиозные лидеры ничего не смогли изменить. Никто не знает, сколько голосов принесло это решение президенту, но в глазах традиционных мусульман это шаг истинно верующего и бесстрашного лидера.

Открытие мечети в Айе-Софии — еще один акт отступления от кемализма. Ведь в 1935 году решение о передаче всего комплекса государственному музею принимал лично Ататюрк.

Не говори мне, кто твой друг. Все и так знают

Эрдоган за свою долгую карьеру терял друзей в политике, но и умел их находить. По общим интересам, конечно. Малик Керимов, тюрколог из Стамбульского Университета, отмечает в нем, в первую очередь, способность политика сохранять баланс:

«При очевидном нежелании Европы вести политическую интеграцию с современной Турцией, Эрдоган сумел не испортить взаимоотношения с Евросоюзом и отдельными странами, расширить без очевидного противодействия России и Китая влияние в странах Центральной Азии, стать субъектом принятия решений в Азии, на Кавказе, Ближнем Востоке (Палестина) и даже между арабскими странами.

Все помнят 2015 год, когда Россия и Турция вдруг оказались на грани войны: сбитый Су-24, расстрелянный в воздухе пилот, санкции и под конец убийство посла Андрея Карлова. А потом все раны чудесным образом залечились.

Эрдоган, может, и не совсем друг Путину. И не всегда. Но его кандидатура устраивает российского президента гораздо больше, чем кандидатура Кылычдароглу. Для победы своего коллеги Путин тоже постарался. Анкара получила кредит в 20 миллиардов долларов на атомную электростанцию «Аккую», первый блок которой Росатом построил на самом юге страны, а в апреле, прямо перед выборами, впервые загрузил туда ядерное топливо. Совсем недавно было объявлено, что Россия отсрочит выплату 600 миллионов, которые Турция задолжала за газ. По сообщению РИА Новости, «Турция может получить отсрочку и по другим подобным платежам в ближайшие месяцы в зависимости от динамики цен на энергоносители. По данным источников, речь идет об общей сумме в четыре миллиарда долларов».

Всё это Эрдоган записал себе в актив и использовал в агиткампании.

«Поворот начался в 2011 году, когда случилась Арабская весна. Эрдоган увидел, что авторитарные лидеры, которые правили по 30 лет, вдруг стали терять власть. В том же году его партия в очередной раз выиграла выборы. Тогда-то он и начал усиливать нажим на оппозицию. Нашел новых партнеров, сделал акцент на национализм и милитаризм. Очень большой части общества это пришлось по душе», — Айча Алемдароглу не видит причин, которые бы заставили президента отказаться от сегодняшней линии.

Сила «ящика»: 32 минуты против 32 часов

Вообще до выборов Эрдоган растратил все «пиар-резервы», которые у него были. До первого тура добыл первый газ из Черного Моря, который в первый месяц будет бесплатным для потребителей. Через несколько дней объявил, что турецкие геологи подтвердили запасы нефти на юге страны, где вскоре можно будет добывать 100 тысяч баррелей в сутки.

— В политике я не участвую. Но вижу дела. Я учительница из маленького городка. Два года назад нам построили совершенно новое здание. И к нам приехал президент. Я даже обязана голосовать за него, потому что дети теперь учатся в гораздо лучших условиях, — признается Озгюль, немолодая учительница иностранных языков. Она оба раза подчеркнула фамилию «Эрдоган».

— Инфляция и экономический кризис тоже имеют свои причины. В последние годы были осуществлены многие проекты, которые останутся следующим поколениям. Тоннели, дороги, мосты, школы, аэропорты, железная дорога в Европу, трубопроводы… Всё это стоит денег и окупается позже, но страна развивается именно так, — такое тоже можно услышать в очереди перед избирательным участком.

Возможностей для подчеркивания своей «великости» у конкурента Эрдогана не было. Так как его не жалуют провластные СМИ (читай — практически все главные телеканалы, газеты и большинство онлайн-изданий), Кылычдароглу ориентировался на самых молодых. Альтернативой послужил ютуб (вроде канала BaBaLa TV) — популярный в стране ресурс. Тем самым оппонент Эрдогана добыл еще больше голосов поколения Z, которое всегда и везде за перемены. Но их время еще не пришло, тогда как время Кемаля Кылычдароглу, видимо, ушло с этими выборами и упущенным шансом.

Дальше будет хуже, уверена Айча Алемдароглу: «Оппозиции в Турции приходится жить и бороться в очень сложных условиях. И наверное, теперь будет сложнее. Последние 10 лет выборы здесь нельзя назвать ни свободными, ни честными. Партия власти использует все государственные ресурсы, вводит режим цензуры, президент назначает членов избирательной комиссии. В тюрьме сидят видные журналисты и мэры многих городов. Мэр Стамбула, который рассматривался одним из основных кандидатов на президентство от оппозиции, получил два года с лишним тюрьмы — в такой ситуации о свободном выборе говорить не приходится».

Чуть-чуть статистики: 

Тогда как оппозиция получила всего 32 минуты. Это было до первого тура, но говорят, перед вторым ситуация радикально не изменилась.

Все вспоминают выступление Эрдогана на митинге на территории бывшего аэропорта имени Ататюрка. 1,7 миллиону собравшихся (по официальным данным) он показал видео с главным конкурентом, Кылычдароглу, в котором на несколько секунд появляется один из лидеров курдских террористов. После этого к Кылычдароглу просто «прилепили» определение «террорист». 

Исследователи провели покадровый анализ видео и обнаружили, что оно просто грубо смонтировано. Никаких курдских боевиков там нет. Но пропаганда свое дело сделала. Видимо, это отразилось и на итогах голосования.

«Знаешь Северную Корею?»

За два дня до первого тура Кылычдароглу опубликовал в твиттере выступление, в котором призывал российских хакеров не вмешиваться в ход турецких выборов. Неопровержимых фактов он не приводил, но как тут не вспомнить выборы в США, Брекзит и многое другое, в чем видели «руку Москвы»?

Кстати, перед первым туром администрация твиттера официально заявила, что вынуждена заблокировать часть контента для турецких пользователей. На поднявшуюся волну протеста Илон Маск отписался лично: «Есть выбор между полной блокировкой твиттера и ограничением определенной его части. Который вариант вы бы выбрали?»

В день второго тура в Турции тоже были проблемы с доступом к этой социальной сети. Но пока — без официального заявления.

Компания друзей сидела передо мной за уличным столом ресторанчика и запивала донеры напитком под названием «Кола Турка».

— Давай, я тебе что-то покажу, — Доган, один парень из той компании, достает телефон и включает видео. На нем, очевидно, жертва землетрясения, девушка лет двадцати, дает интервью турецкому телеканалу: 

— Вот, посмотри на свою коллегу. Девушка рассказывает журналистке, что слышит крики о помощи из-под развалин своего дома и различает голос своей младшей сестры. Она там заблокирована вместе с мамой и тетей. Но уже три дня никто не приходит на помощь. Представь, как ей сейчас больно. И вот тут, смотри, журналистка ее прерывает и переводит разговор на что-то другое! Так поступали все журналисты. Те немногие, которые посмели критиковать власть за недостаточное реагирование, потеряли работу и теперь говорят в ютубе. Так мы скоро докатимся до Северной Кореи. Знаешь Северную Корею?

Знаю. И не только на севере Кореи.

Ну как тут не вспомнить парня из гостиницы, куда я заселялся два дня тому назад. На вопрос «Показывает ли у вас какой-нибудь турецкий канал на английском языке?» тот с явной усмешкой ответил: «А какая тебе разница, все эти каналы говорят одно и то же. И все врут».

А я-то сначала подумал, что у меня просто не заладились отношения с человеком. Или, может, я притягиваю скептиков?

Великолепный Век 2.0

Президентская гонка на этот раз обладала дополнительным символизмом. В этом году исполняется 100 лет Турецкой Республике. И сколько бы ни говорили о ревизионизме Эрдогана, у него есть и мотивация, и намерение отметить эту дату с особым размахом.

Но национальный праздник будет только в конце октября. А уже через 10 дней случится праздник международный: в Стамбуле пройдет финал Лиги Чемпионов по футболу. Всё, конечно, может измениться, но в ложе рядом с Реджепом Тайипом Эрдоганом ожидаются премьер-министры Британии и Италии, чьи команды и будут разыгрывать самый важный титул клубного футбола. Кстати, на стадионе имени Ататюрка.

Сериал «Великолепный век» — историю султана Сулеймана, который правил полвека и завоевал полмира, — смотрели, наверное, многие. И вот теперь, на последнем массовом митинге за два дня до победы, президент Эрдоган, правящий уже почти четверть века, обещает своей 84-миллионной стране:

«28 мая для нас откроются новые двери. Турция начнет шагать гораздо быстрее к своим вековым целям. Мы не устанем, не остановимся, чтобы, иншалла, построить Век Турции».

Что светит Турции?

«На такой вопрос с Эрдоганом тебе никто не ответит», — как будто они все сговорились. И стар и млад, и случайный прохожий, и эксперт по Турции с мировым именем. Да, почти четверть века руководства страной дают все основания, чтобы развести руками: мол, очень трудно предугадать. Хотя, например, тюрколог Малик Керимов берет-таки на себя смелость определить основные направления будущей политики:

«Думаю, он попытается наладить конструктивный диалог и с США, и с Евросоюзом. Это диктует нерешенная динамика международной ситуации, а в условиях международной изоляции руководства России в его, Эрдогана, помощи и услугах, как международного посредника, будут заинтересованы и Евросоюз, и США, и особенно Великобритания».

А вот Мамука, грузин среднего возраста, даже не избиратель в Турции, смотрит на всё в основном через карман своих местных знакомых. Мы случайно встретились в гостинице, где он занимается техническим обслуживанием.

— Я всего месяц как приехал, — начинает он свой рассказ. — Мы тут с другом работали 5–6 лет тому назад. Могли даже откладывать деньги после каждой зарплаты. А сейчас еле сводим концы с концами. Поработаю еще месяц и, когда закончится виза, уеду. Не знаю, куда, но в Турции с моей работой семью содержать просто не смогу.

Убегает не всякий. Но в будущее большинство смотрит с тревогой. Ейман, менеджер очень дорогого ресторана (внесен в путеводитель Michelin) в центре Стамбула, желал другого результата:

— С победой Кылычдароглу туристы бы вернулись в Турцию. Сейчас они есть, но поверьте, год назад здесь бы яблоку негде было упасть. А сейчас ресторан полупустой. У Кылычдароглу очень хорошая репутация на Западе, и к нам бы опять поехали американцы, британцы, немцы, даже японцы. А победы Эрдогана хотел Путин.

О туристах мечтает и продавец ковров Ахмед: от них зависит его заработок. Дело было за день до выборов.

— А ты сам за кого? — спрашивает он меня.

— Я не могу быть за кого-либо, я иностранец. А ты?

— А я хочу, чтоб Эрдоган проиграл.

— Почему?

— Потому что нет туристов. Должно быть в два-три раза больше. И, в первую очередь, из богатых западных стран. Они мои основные покупатели. Кстати: а каппадокийский ковер тебе не нужен? Вот, посмотри, ему как минимум 80 лет, ручная работа, естественные краски, только из растений!

Нет, ковер мне не нужен. Пусть висит на улице, пока не приедут те богатые, с Запада. Турции точно светят нелегкие времена. Но путь в будущее ей опять будет освещать лампочка Реджепа Тайипа Эрдогана — символ его партии АКР.