— Ордер на арест Путина — это символический шаг или решение, которое может возыметь реальный законный эффект, со всеми последствиями для фигурантов?
— Я выражу только свое личное мнение, так как больше не имею доступа к делам, но да, конечно, это символический шаг. Однако он может превратиться в нечто большее и возыметь законную силу. Проблема в том, что Международный уголовный суд — это суд, основанный на соглашениях. В отличие от трибуналов по Югославии и Руанде, у него нет полномочий, которые мог бы предоставить Совбез ООН, в соответствии с главой VII [Устава ООН]. Трибуналы могут принуждать другие государства к сотрудничеству, а МУС полностью зависит от поддержки сознательных государств, которую не всегда получает. Если, например, Путин или Львова-Белова посетят страну — участницу МУСа, эта страна будет обязана арестовать их, в соответствии с ордером. Но пойдет ли правительство на такой шаг, зависит лишь от того, насколько власти в целом готовы выполнять обязательства по соглашению и насколько их беспокоит реакция России. Правда в том, что Путин и другие российские чиновники едва ли поедут куда-либо без предварительных гарантий того, что они не будут арестованы. Они вряд ли захотят проверять [возможность ареста] на себе.
— Среди стран — участниц Римского статута есть, например, Таджикистан — авторитарное государство в хороших отношениях с Россией. Как вы оцениваете вероятность того, что такая страна решится арестовать главу ядерной державы?
— Если говорить прямо и основываться на политических реалиях — маловероятно. Но предсказывать развитие событий в таких делах сложно. Как я уже сказал,