Мерзкая година

Когда ровно год назад, окончательно потеряв совесть и разум, Российская Федерация вторглась в Украину, никто не думал, что война продлится так долго. Пессимисты считали, что Путин — пусть не за три дня, так за две недели, — возьмет Киев. Оптимисты полагали, что, получив в первые же дни по морде, он объявит победу — защитил, мол, русский язык на Донбассе, — и вернется на позиции 23 февраля.

Прошел год. Война продолжается, и сколько еще продлится — неизвестно.

Но некоторые последствия войны, то, как она изменила мир, — навсегда изменила — уже понятны.

Сначала про Украину. О гибели людей, о разрушениях, о неисчислимых страданиях, о том, что еще какое-то время (неизвестно, какое) всё это будет продолжаться, говорить не буду. 

Главный итог года войны для Украины состоит в том, что, не выиграв (пока!) войну, Украина уже выиграла свое будущее. Да, послевоенное восстановление будет долгим и тяжелым, но Украина всегда теперь будет независимой страной, ни при каких обстоятельствах она не станет ни колонией, ни вассалом России. В политическом, да и в военном плане Украина займет позицию одной из ведущих стран Европы. Как Израиль на Ближнем Востоке, она надолго останется форпостом западного мира на границах России или на границах того конгломерата государств, которые могут возникнуть на ее месте. Фантастический авторитет в мире, который Украина заслужила за этот год, восхищение мужеством украинцев («не украинцы воюют как герои, а герои — как украинцы!») будут важными факторами, способствующими ее росту и международному влиянию. Воздействие языка и культуры Украины станет несравнимо более масштабным, чем раньше. И всё это — вне зависимости от того, когда и какие свои территории освободят украинские солдаты.

Запад тоже преображается. Это преображение не сводится к консолидации НАТО и форсированному производству вооружений. Столкнувшись с угрозой, равной которой не было уже восемьдесят лет, и постепенно осознавая ее, Запад начинает возвращаться к самому себе — к Западу глобального созидания и эпохи великих географических открытий, к Западу не только технологического, но и морального лидерства. Конечно, Запад всё еще думает, что для него лучше: быстрая победа Украины с риском фатальных шагов Путина, позиционная война, которая истощит его, или всё-таки соглашение с ним — фактически умиротворение агрессора. Но, судя по тому, как разворачиваются поставки наступательных вооружений, как разные страны спешат присоединиться к этим поставкам, передать Украине хоть что-то, — побеждают наследники не Даладье с Чемберленом, а Черчилля и де Голля, побеждают те, в ком воплотился дух шедших в атаку на танки польских улан и дух восставших Варшавского гетто. Европейская цивилизация стала тем, чем стала, благодаря не столько прагматизму и рациональности, сколько принципам и ценностям. И хотя политики неизбежно расчетливы — и это частично чувствуется в помощи Украине, — только этим действия Запада не объясняются.

А для России — всё плохо. Путин начал войну, которую выиграть нельзя в принципе: войну за уничтожение огромной европейской страны. В его картине мира Украина — это курьез, недоразумение, и существовать она не должна. Поэтому, кстати, и такая чехарда с причинами и целями войны: то она идет в защиту мальчика в трусиках и за разрушение лабораторий, делающих русских женщин бесплодными, то это напрямую сражение с самим Сатаной. Правду ведь произнести нельзя, хотя и Украине, и миру она давно понятна. И поэтому же эта война не может завершиться компромиссом — цель войны компромисса не предусматривала. Не могут же украинцы согласиться с тем, чтобы их просто не было. Война либо будет идти бесконечно, либо закончится так же, как и в сорок пятом году, — полным военным и политическим крахом агрессора. Ведь сегодняшнее российское государство, как это ни печально, является реинкарнацией того режима, который задолго до 24 февраля 2022 года тоже бомбил Киев в четыре утра.

Варианта победы у Путина нет. Этого не допустят не только украинцы, но и Запад, который осознает постепенно, что сегодняшний российский режим представляет собой экзистенциальную угрозу для европейской цивилизации. Есть понимание, что, победив в Украине, Путин бы не остановился, как не успокоился, захватив Судеты и Австрию, а пошел дальше Адольф Гитлер. На Западе начинают понимать, что прав Зеленский, когда говорит: да, вы не хотите воевать, но, если мы не победим, воевать вам придется! Посмотрите, как это понимание меняет риторику лидеров Европы, — президент Франции уже выступает как президент Польши!

А всё это означает, что Запад не успокоится, пока не разрушит или не ослабит многократно военную машину России. Экономические последствия, как бы ни храбрился Владимир Путин, очевидны.

Но наше ближайшее будущее — не только нищета и технологическая отсталость (прямые следствия этой войны). Число людей, покинувших Россию за последний год, сопоставимо уже с масштабами революционной эмиграции. Только в нашем новом Исходе доля образованных и высокопрофессиональных людей даже выше, чем тогда. Да, людей, способных работать депутатами Государственной Думы, в России остается в избытке, но кто будет работать? И люди уехали не в поисках лучшей жизни. Они бежали от войны, которую развязал Путин.

Со времен гражданской войны российское общество не переживало столь глубокого морального кризиса, как сейчас. Не было с тех пор и такого раскола — буквально брат на брата. Не было никогда (или давно) такой тотальной лжи и цинизма. Не было такого оправдания и даже поощрения убийства и насилия, когда бандиты объявляются героями. И в брежневское время не было такой дистанции между людьми и государством, когда власти наплевать на людей, но и люди платят ей тем же. 

Понятно, что хорошо это кончиться не может. У властей нет другого пути, кроме новых репрессий и ужесточения идеологического контроля, который будет принимать всё более идиотские формы. Дышать станет совсем уж нечем.

И не забывайте о вероятности распада страны, который вряд ли пройдет мирно.

В общем, шансов превратиться в просто географическое понятие у нашей страны становится всё больше. И всё это — следствие войны, развязанной одним человеком во имя обуревающих его иллюзий. И конечно, следствие политики, которую он проводил все последние годы.

У нас немного шансов на спасение. Никакого народного восстания не будет, сопротивление мобилизации и прочим безобразиям будет иметь формы уклонения, дистанцирования, но не массовых действий. Восстания против таких режимов бывают только тогда, когда они сами, по внутренним причинам, начинают шататься. Оппозиция, несмотря на героическое поведение многих и многих, свергнуть этот режим не сможет — это неприятно слышать, но это так.

Реальная угроза системе — внутриэлитный конфликт, скорее всего — дворцовый переворот. Элиты, конечно, предельно недовольны: на Россию им наплевать, но война разрушила и их жизнь. Они, конечно, смотрят: уже пора предать вождя или еще рано? Что опаснее — сохранение лояльности или бунт? Но и вождь это понимает, его столь веселящие всех меры безопасности могут быть связаны и с этим. 

Если переворот случится, то ждет нас не демократия, а новая диктатура, которая, поскольку диктатор будет стараться заслужить прощение Запада, будет не столь безумной, как нынешняя. Скорее всего, это будет даже серия диктатур, каждая из которых, если повезет, будет становиться всё более рациональной, продвигаться, условно, от Пол Пота к Ро Дэ У или Пиночету. И вот так, постепенно, мы будем возвращаться к нормальной жизни.

И тогда востребованными окажутся и люди, для которых Россия — Европа, и социально-экономические программы и планы политических реформ, и дух надежды, сохранявшийся на кухнях и в эмиграции. И станет ясно, что сопротивление государственному безумию было глубоко осмысленным, и жертвы были не напрасны. И не только потому, что борьба была императивна с моральной точки зрения и позволяла каждому из нас сохранить самого себя, не сойти с ума и не спиться. Но что она, не приводя к быстрому успеху, готовила почву для возрождения страны — медленного, но возрождения. Так что не отчаивайтесь и не опускайте рук.

А что грустно получилось, не обессудьте. Война! Уже год.