Империя очень проста

Принято считать, что тщетность попыток умом понять Россию связана с уникальной сложностью объекта. Объяснение лестное, но едва ли исчерпывающее. Возможно, дело в устройстве ума.

Осмысление по умолчанию предпринимается в рамках европейского дискурса и терминологии. При этом Россия мыслится как некое органичное единство. В действительности оба постулата ошибочны и противоречат друг другу. Россия, в особенности сталинская и путинская, демонстрирует больше признаков азиатской политической культуры (редакция «Новой газеты. Европа» может не разделять использование этого и подобного авторских терминов, отсылающих к отсталости всех форм политических институтов, характерных для исторической Азии — прим. ред.), чем видится из московского окошка. (Правильнее говорить — культуры ордынской, военно-кочевой, потому что Япония и Индия тоже Азия — но другая, оседлая; впрочем, это отдельная тема). Столичные островки европеизации не только подчеркивают неоднородность объекта, но и проецируют на него свою когнитивную сетку, далеко не всегда адекватную. Западное рацио своим «общим аршином» пытается измерить виртуальный образ, вылепленный восточной иррациональной мифологией. И в результате только дискредитирует инструмент. Лучше бы, как ему отродясь положено, занялось конкретными эмпирическими исследованиями.

Отсюда трагическое заламывание рук по случаю массовой поддержки Украинской войны: как такое возможно?! Нет, нет, социологи врут! Они проплачены Кремлем! Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Мы же европейская страна, в конце концов…

Заблуждение. Литературовед Юрий Карякин прославился формулой «Россия, ты одурела!» больше, чем своими многочисленными трудами про Достоевского. Она прозвучала в 1993 г., когда партия Жириновского, откровенного популиста и шута, вдруг заняла первое место на выборах в Госдуму. 

И заодно доказала, что термин «одурелость» скорее подходит для столичных властителей дум, которые вместо того, чтобы понять умом неприятный факт, гневно обличают объект изучения. Ибо тот невежливо рушит их выстраданную теорию любезного Отечества и народа-богоносца.

Ныне этот подход (редеющие числом адепты почему-то называют его принципиальным) ярче всех реализуется Григорием Явлинским, от выборов к выборам упорно теряющим голоса. В отличие от него, циничная путинская бригада глубоко эмпирична и делает ровно то, что нужно данной социокультурной среде, чтобы бесконечно удерживать власть. Ибо они политики, а Явлинский проповедник: немного разные специальности. Политиками, понимающими Россию практическим умом (или властным чутьем) можно также назвать Ельцина и Навального. Путинские это отлично понимают (чуют). Поэтому Навальный, как опасный конкурент, у них сидит, а несгибаемому Явлинскому дозволено глаголом жечь сердца людей. Он экспериментально взвешен и найден легким.

Нет, с таким устройством ума Россию нам точно не понять. Особенно на этапе диалектического преобразования народа-богоносца в народ-ракетоносец.

Европейская аксиома полагает, что электоральная поддержка власти выше там, где лучше социально-экономические условия. Ибо а) люди стремятся жить хорошо и б) в процессе голосования они рационально решают, стала жизнь лучше или хуже. Поэтому власть вынуждена предпринимать усилия для улучшения: оказывать населению услуги, соблюдать общественный договор и т.п. Увы, эмпирическое сравнение итогов голосования с рейтингами качества жизни показывает, что Россия устроена принципиально иначе. Самые отстающие по социально-экономическим показателям регионы от цикла к циклу обеспечивают самую высокую электоральную поддержку Путину и «Единой России». 

Понять данный сюжет умом проще пареной репы — если отказаться от европейских догм. Самые бедные «национальные окраины» — одновременно самые зависимые от местных властей, патерналистские и податливые на казенную пропаганду. (Что бы они сами при этом про себя ни думали и ни говорили. Без обид). Мыслящий класс в них либо куплен на корню, либо уничтожен и запуган. Обеспечить предусмотренное федеральными (т.е. написанными столичными умниками) законами наблюдение на избирательных участках, свободу прессы и политической оппозиции, опротестовать фальсификации в суде физически невозможно. Законы сами по себе могут быть хуже или лучше (за последние 20 лет они заметно ухудшились), но социокультурная среда и вытекающая из нее правоприменительная практика остаются неизменно архаичными. То же самое касается и региональных кадровых лифтов — точнее их отсутствия.

В так называемых электоральных султанатах реальным правом на собственность, карьеру и власть обладает не население, а региональная номенклатура. Именно она и решает, какую цифру нарисовать в сводке всенародного голосования. Населению предоставлена завидная возможность поддерживать власть бурными, продолжительными аплодисментами в обмен на раздачу символических пряников. А куда денешься? Действующая модель советского менеджмента в миниатюре.

Совершенно не удивительно, что примерно эти же территории служат основным источником живой силы для войны против Украины. В неполном списке погибших военнослужащих, составленном журналистами Би-Би-Си, максимальное число жертв пришлось на Дагестан (176), Бурятию (136), Северную Осетию (70). Минимум, как и следовало ожидать, в Москве — всего 6 человек. В пересчете на число избирателей, т.е. граждан старше 18 лет, разница примерно в 1000 раз. Кстати, показатели электоральной поддержки власти в продвинутых и европеизированных супер-городах устойчиво ниже средних по России. Это к вопросу о единстве державы в теории и на практике. 

Кремлевских прагматиков подобная ситуация устраивает. Зачем дразнить гусей? С Москвой можно нарваться на болотные неприятности, а глубинка, тем более национальная, позволяет творить с собой что угодно. Главное, чтобы местные элиты оставались лояльны. Отсюда несколько непреложных и неприятных выводов. 

Вне зависимости от того, что он по этому поводу говорит и, возможно, даже искренне думает. Наоборот, на практике ему удобней, чтобы все, кроме правящего сословия, были бедными и послушными. Иначе кем воевать и кого вдохновлять на построение светлого будущего (или прошлого)?

Во-вторых, преданность местных элит надо оплачивать. Для чего используется простой и надежный механизм коррупционной скупки лояльности. Он эффективней сталинского механизма обмена лояльности на страх, но все равно очень далек от европейских практик. Зато близок к азиатским или африканским. Попытки гражданской борьбы с коррупцией воспринимаются как подрыв основ вертикалестроения и территориальной целостности — и для путинской (равно как и для советской) модели это правда. Система допускает контроль лишь сверху — когда некий властный персонаж начинает брать не по чину или, что значительно хуже, демонстрировать политические амбиции. 

В-третьих, под разговоры про подъем с колен и сплочение в действительности углубляется системный застой и раскол между Центром и регионами. Ситуация болезненно напоминает канун распада СССР, когда только и разговоров было, что про «единый народно-хозяйственный комплекс» и нерушимую дружбу братских народов, составляющих «новую историческую общность людей».

В-четвертых, причем здесь Европа и социокультурно связанная с ней империя Романовых? Гораздо больше черт сходства с гипер-централизованной, унитарной, милитаризованной и глубоко застойной Османской империей времен упадка. Которую, кстати, царская Россия, опираясь на европейские заимствования, неоднократно била. Эмпирический факт заключается в том, что путинская Россия, прикрываясь разговорами про Петра Первого и Екатерину Вторую, успешно изолируется от европейских веяний. Опять же в русле советских приоритетов. В фольклоре брежневской эпохи в частности сообщалось:

Того гляди, застудит жопу
Сквозняк из европейских стран.
Скорей закрой окно в Европу
И прорубай в Афганистан.

Короче, если вам вдруг пришла фантазия понять устройство России умом, пожалуйста оставьте рассуждения про государство как систему предоставления услуг, общественный договор, права человека, разделение властей тому подобные вещи, заимствованные из европейского словаря. Если они и имеют некоторый смысл на постепенно дичающих 17 миллионах квадратных километров — то лишь применительно к небольшому числу метрополитенских ареалов. Которые благополучно погружены в медикаментозную кому с помощью лошадиных доз пропаганды и репрессий. Когда-нибудь они проснутся — но когда? И главное, что тогда начнется?

Тем временем политические идеалы России Путина на практике проверяются и воплощаются в Чечне Кадырова. И у обеих — вопреки пафосной пропаганде — корни тянутся не к европейской империи Петра, Екатерины, Пушкина, Лицея и Петербурга, а к варварскому ленинско-сталинскому султанату. Который не случайно начал столетнюю историю деградации России с террора и перетаскивания столицы назад к востоку. И заложил основы ее грядущего ценностного раскола/распада.

Раз сословие опричников сумело вернуть себе власть — значит, процесс далек от завершения. Украинская война — хороший будильник. Пока его удается держать под подушкой, но с каждым месяцем все трудней. Пробуждение не принесет ничего хорошего: из застойного путинского болота одна часть страны будет выбираться на запад, а другая — на восток.

Редакция может не разделять мнение автора.