«Новая русская эмиграция не только тотально изменила жизнь тех, кто уехал, но и кардинальным образом сказалась на многих тех, кто остался, остался в разлуке и с новыми мыслями о том, где он живет и как он тут живет», — ровно год назад написала в своей колонке Елена Панфилова, продолжающая работать из России. Это правда: пока многие новые эмигранты преодолевают многочисленные бытовые проблемы в чужой стране, оставшиеся пытаются приспособиться к изменившейся реальности. «Ветер» поговорил с несколькими людьми, которые не поддерживают нынешнюю власть и опасаются за свою безопасность, но не хотят уезжать, несмотря ни на что.
Впервые этот текст был опубликован на сайте проекта «Ветер».
«В России никто и никогда не знает, когда его схватят»
Роман Мельниченко — единственный из героев этой статьи, кто согласился на разговор под своим именем. Украинец по рождению, он с первого дня полномасштабного вторжения России в страну его родителей публиковал в соцсетях посты с фотографиями бомбежек украинских городов. Подписчиков у Романа было много. Еще с 2010 года Мельниченко, кандидат юридических наук и преподаватель Волгоградского государственного университета (ВолГУ), начал читать на ютубе публичные лекции по праву. За 15 лет существования канала просветительские видео посмотрели почти 10 миллионов раз — это сделало Романа одним из самых популярных академических юристов в рунете.
В конце марта 2022 сорокадевятилетнего Мельниченко уволили из университета одним днем за «аморальный поступок» — антивоенный пост. В тот же день мужчину задержали силовики и доставили в отдел для составления протокола о дискредитации российской армии. В участке Мельниченко перешел на украинский язык и потребовал предоставить переводчика. За строптивость на юриста составили еще один протокол, однако апелляционный суд отменил штраф.
Роман Мельниченко. Фото: личный Telegram-канал Мельниченко
После увольнения из ВолГУ Мельниченко продолжил читать публичные лекции на своем ютуб-канале и организовал сообщество «Українці Дона», предназначенное «для знакомства, сохранения и приумножения традиций украинской культуры на территории Волгоградской области».
— Моя мотивация оставаться в России со временем менялась, — признается Мельниченко. — Сначала я просто не мог поверить, что русские люди одобряют то, что происходит, и ожидал, что в любой момент этот морок прекратится. Но через некоторое время стало понятно — я ошибался. Большинство окружающих меня русских или поддерживают происходящее, или относятся к этому равнодушно, занимаются своими бытовыми вещами, просто затягивая время от времени всё туже и туже свои пояса.
Тогда Мельниченко решил, что у него есть миссия. Будучи преподавателем, он подумал, что путь к изменению «нравов русского народа» лежит через образование и просвещение.
— Я увидел, что русские люди ценят и предрасположены к образованию, а тот суррогат, который они могут за плату получить в российских вузах, их не устраивает. Это и является сегодня моей причиной оставаться, — говорит Роман, имея в виду свои лекции.
Эмиграцию Мельниченко допускает, но подчеркивает, что в выборе «уезжать-оставаться» будет руководствоваться не вопросами безопасности, а исключительно научными интересами и амбициями. Ради возможной смены места жительства Роман активно учит немецкий и арабский, вспоминает украинский.
Роман Мельниченко. Фото: SOTAvision / Telegram
— В России никто и никогда не знает, когда его схватят, даже те, кто сами хватают, — говорит Мельниченко. — Я недавно разобрал сумку, которую приготовил еще в 2022 году для следственного изолятора, так как последний мой опыт показал, что хватают на улице и ничего из приготовленного я взять просто не успею.
В сентябре 2024 года юристу назначили трое суток административного ареста по статье о «неповиновении законному требованию сотрудника полиции», которое, по мнению сотрудников правопорядка, выразилось в отказе мужчины показать паспорт.
— Я постоянно читаю в интернете посты некоторых «добрых русских людей», которые возмущаются тем, что я, говорящий на украинском языке, еще не в тюрьме. Моя жизнь сейчас — это готовность к задержанию. Каждый раз, выходя в магазин, я перекрываю газ и воду в стояках, как раньше делал только при длительных отъездах, — признается Роман.
Разницу в оптике между уехавшими и оставшимися Мельниченко замечает и говорит, что от массовой эмиграции проиграли все: и Россия, которая потеряла образованных людей, и эмигранты, утратившие статус интеллектуальной элиты.
— Русские эмигранты пишут сегодня очень смело, дерзко и в каждом их слове видится раздражение и неприязнь, — считает Роман. — Я же, например, вынужден очень тщательно подбирать слова для своих текстов, вынужден писать осторожно, но так, чтобы не потерять себя.
«Пока вероятность сесть меньше 80% — я остаюсь»
Мирославе (имя изменено в целях безопасности) около тридцати. До полномасштабного вторжения она работала в деловой журналистике, периодически меняя города: Новосибирск, Санкт-Петербург, Москва.
Начало войны девушка встретила уже в столице, где, чтобы отдохнуть от репортерской работы, устроилась работать флористкой в цветочный магазин. Но спустя несколько месяцев вернулась в журналистику — в небольшое независимое издание.
Мирослава признается, что мысли об эмиграции ее временами посещают. Чаще всего — после обысков у знакомых журналистов, их арестов или сообщений от уехавших коллег, которые удивляются, что она всё еще на свободе. Но журналистка старается не паниковать и спокойно оценивать свои риски.
— За эти почти четыре года войны я уяснила одну истину: нельзя паниковать, потому что тогда принимаются самые глупые решения. В такие моменты я стараюсь думать рационально. Допустим, какие непосредственные сигналы от силовиков я получала? А есть ли у меня сейчас острая необходимость уехать из страны? Пока вероятность сесть будет ниже 80 % — я остаюсь.
Журналистка признается, что не знает, как легче: уехать и начать строить в чужой стране карьеру с нуля или сесть в тюрьму на родине.
Фото: «Новая Газета Европа»
— Это моя страна! — объясняет она. — Я не осуждаю других людей, которые после 2022 года из принципиальных соображений решили уехать из России, но я сама остаюсь здесь, потому что моя позиция — быть со своей страной и в горе, и в радости! И я надеюсь, что радости однажды наступят.
В эмиграции Мирослава больше всего боится незаметно для себя потерять связь с Россией.
— Я по году жила во многих российских городах. Сейчас я не знаю, как дела в этих регионах: я ориентируюсь только на тот фокус, который у меня сформировался за год жизни там. Это необъективный, уже устаревший взгляд. Вот и с Россией, если я уеду, станет то же самое.
Коллегам в эмиграции Мирослава рекомендует погружаться в жизнь тех городов и стран, где они осели. Просто ждать изменений в России, которые могут принести возвращение домой, слишком грустно, считает девушка.
«Находясь в России, ты лучше понимаешь происходящее»
За плечами тридцатилетнего Льва (имя изменено в целях безопасности) учеба в одном из британских университетов, куда он поступил после бакалавриата в России. Отучившись за границей, мужчина вернулся на родину и устроился преподавать право в московском ВУЗе, совмещая академическую карьеру с работой в одной из немногих оставшихся правозащитных организаций.
После объявления мобилизации Лев ненадолго уезжал — опасался, что может попасть под призыв. Но в ожидании возможности вернуться каждый день читал новостные телеграм-каналы.
— Когда ты хочешь вернуться, ты постоянно мониторишь новости, чтобы оценить, какая обстановка в России, — говорит он. — Это проблема: если пытаться оценить ситуацию в стране по новостям, видишь исключительно негатив. Так работают новости. СМИ не будут сообщать о том, что сегодня ничего не произошло, никого не задержали, все твои родственники и знакомые в порядке. Новости касаются только происшествий. Поэтому, когда ты пытаешься составить представление о том, что всё-таки происходит в России, исключительно по новостям, — всегда видишь плохое. Находясь в России, ты лучше понимаешь происходящее, лучше оцениваешь риски. Многие из тех, кто уехал, думают, что в России оставаться невозможно: тотальное преследование ЛГБТ-людей, постоянные аресты, новые иностранные агенты.
Фото: «Новая Газета Европа»
Мужчина говорит, что в эмиграции сможет продолжать заниматься тем же, чем раньше: в правозащитной организации он в основном работает с документами и общается с международными организациями, а преподавать можно и дистанционно. Но сейчас все его цели, амбиции и устремления «завязаны на России».
Опыт и знания в области защиты прав человека сейчас очень востребованы здесь, говорит Лев, а переезд оторвет его от происходящего «на земле», снизит эффективность работы.
— Переезд — это большое потрясение, в том числе психоэмоциональное, — считает юрист. — Я не хочу перестраиваться, искать в новой стране работу, не завязанную на России. В эмиграции я, конечно, вижу плюсы, но минусов для меня больше.
Марк Вишневецкий
