Образцовый авторитаризм

С ростом в мире авторитарных и консервативных тенденций власти разных стран всё чаще обращаются к инструментам контроля гражданской активности и борьбы с оппозицией. На этом фоне всё большую популярность приобретают российские законодательные практики, в первую очередь закон об иноагентах и «пропаганде ЛГБТ».

В Human Rights Watch (HRW) отмечают, что в России, как и в других странах, законы об «иностранных агентах» появлялись на фоне динамичной публичной сферы как метод для насаждения автократии. Несмотря на множество законодательных инициатив в разных государствах, аналогичный российскому закон об иноагентах приняли пока только в Грузии в 2025 году и в Кыргызстане в 2024 году, где эта проблема для властей оказалась наиболее актуальной.

В HRW подчеркивают, что закоренелые авторитарные режимы, где у гражданского общества не было никакой возможности развиваться со времен распада Советского Союза, как, например, в Туркменистане, едва ли испытывают потребность в законах об «иностранных агентах».

В Казахстане в 2023 году появился публичный реестр лиц и организаций, получающих иностранное финансирование. И хотя отдельного закона, напрямую ограничивающего в правах участников списка, в стране пока нет, в 2026 году контроль за НПО власти планируют усилить.

«Они понимают, что те условия, в которых они существуют, и то общество, которое у них есть, меняется, оно находит новые способы для борьбы за собственные права, и они таким образом к новым реальностям подстраиваются», — считает политолог. При этом, по словам Умарова, Москва скорее «паразитирует на тех мнениях, которые существуют в Центральной Азии, но она не задает эти тенденции».

В Венгрии подобный закон приняли еще в 2017 году. Однако в 2020 году Европейский суд признал его нарушающим правила ЕС, и вскоре венгерское правительство его отменило. Впрочем, уже в 2023 году Венгрия приняла более оригинальный закон, преследующий ту же цель, — «О защите национального суверенитета».

С иностранными агентами предлагали бороться и в других странах ЕС. В Словакии в прошлом году парламент принял закон в первом чтении, но из-за критики со стороны ЕС процесс утверждения документа власти поставили на паузу. В Болгарии законопроект об иноагентах в прошлом году предложила пророссийская ультраправая партия «Возрождение», однако парламент его не принял. Пророссийские партии вносили подобный закон на рассмотрение также в Сербии, Черногории и Республике Сербской, входящей в состав Боснии и Герцеговины, но пока безуспешно.

Еще в 2023 году под предлогом «защиты демократии» Европейская комиссия презентовала проект «Директивы о прозрачности представления интересов от имени третьих стран», который предусматривает создание реестра организаций, финансируемых из-за рубежа. Директива касается только организаций, действующих от имени иностранных государств, и не распространяется на получение иностранного финансирования из любого источника, что отличает проект от типичного закона об «иноагентах». Однако многие государства — члены ЕC и организации гражданского общества проект раскритиковали. В издании Politico причину разработки подобного документа объяснили в том числе борьбой с российским и китайским влиянием в Европе.

Авторитарные тенденции сопровождаются усилением консервативных настроений. Болгарская ультраправая пророссийская партия «Возрождение», которая предложила закон об иноагентах, ранее добилась принятия в стране закона о запрете «пропаганды ЛГБТ». В 2024 году подобный закон также приняли в Грузии, а в 2023-м — в Кыргызстане. Венгрия, как и в случае с инициативой против «иностранных агентов», опередила другие страны: «пропаганду ЛГБТ» запретили там еще в 2021 году, а в этом году запретили ЛГБТ-прайды и дополнили конституцию поправками, признающими только два пола: мужской и женский.

В Казахстане «пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений» хотели ограничить еще в 2015 году. Тогда из-за международного и гражданского давления закон принимать не стали, однако сейчас он находится на финальной стадии: 18 декабря его приняли в верхней палате парламента, и теперь поставить подпись осталось только президенту.

Что б еще на них повесить?

В Астане в конце ноября несколько казахстанских правозащитных инициатив проводили закрытое мероприятие, на котором обсуждали, как дискриминация прав ЛГБТ влияет на развитие Казахстана и его международный имидж. На встречу пришла женщина по имени Зиуар Жуманова, она начала перебивать и обзывать спикеров, пыталась сорвать мероприятие. Позже подошли силовики, которых ранее уже видели в здании, и по ее заявлению задержали одного из выступающих, активиста Арджа Турсынхана.

«В изоляторе полицейские начали меня провоцировать, издеваться, постоянно цепляться. Я слышал, как они обсуждают, что могут “повесить” на меня более тяжелые статьи вроде разжигания межнациональной розни или призывов к терроризму. Они обсуждали ребят снаружи [пришедших к зданию полиции, чтобы узнать мою судьбу] и то, за что их можно задержать. В камеру напротив, через решетку, посадили сильно пьяного мужчину, который всю ночь смотрел на меня и угрожал изнасиловать», — так описал активист свой опыт пребывания в СИЗО.

Спустя почти сутки Турсынхана выпустили и назначили штраф по статье о «мелком хулиганстве». Но на следующий день полиция вместе с той же Жумановой пришла на неформальную встречу феминистской инициативы Feminita. В этот раз полицейские задержали соосновательницу Feminita Жанар Секербаеву и активиста Темирлана Баумаша: Жуманова обвинила их в «нанесении побоев». После опроса в полиции активистов отпустили. Через несколько дней университет КИМЕП (Казахстанский институт менеджмента, экономики и прогнозирования) отменил лекцию Секербаевой.

Так казахстанские власти отреагировали на общественную кампанию, которую активисты запустили против закона о запрете «пропаганды нетрадиционной сексуальной ориентации». Как пояснили в Министерстве культуры, под пропагандой они понимают «призыв к положительной оценке ЛГБТ-сообщества». За первое такое нарушение будет назначаться штраф в размере 78,6 тысяч тенге (примерно 12 тысяч рублей), за повторное в течение года — штраф в два раза больше либо административный арест до 10 суток.

В мажилисе (нижняя палата казахстанского парламента) объяснили необходимость новых норм защитой детей и подростков от информации, способной «негативно повлиять на их представления о семье и морали». Кроме «нетрадиционной ориентации» те же поправки запрещают «пропаганду педофилии».

Но, как сказал вице-министр культуры Казахстана Евгений Кочетов, «просто наличие той или иной сцены не означает, что контент будет блокироваться и что люди будут привлекаться к ответственности». В этом случае депутаты предлагают ставить маркировку 18+.

Ранее власти Казахстана уже приняли несколько ограничительных мер: заблокировали сайт о помощи ЛГБТ-подросткам и запретили усыновление и наставничество для ЛГБТ-пар.

Быть собой запрещено

— Примерно всё, что я здесь делаю, попадает под новый закон, — рассказывает «Новой газете Казахстан» российский театральный режиссер и педагог Кеша Башинский, переехавший в Казахстан после объявления мобилизации. — Я преподаю детям, я публикую тексты в СМИ [репрезентирующие квир-оптику в искусстве]. Это очень проявленная деятельность, не говоря уже о том, что я сам по себе открытый человек. В моей эмиграции это было тем, за что я зацепился в первую очередь. Я многое готов переформатировать в себе, но от этой части уже просто не буду отказываться. В этом смысле отсутствие такого закона в Казахстане было важным фактором, почему я здесь задержался.

В текущей редакции закон фактически вводит запрет на то, чтобы представители ЛГБТ могли быть собой в публичном поле. Определение «пропаганды» сводится к «положительной оценке» ЛГБТ.

— Получается, если я давно сделала открытый каминг-аут и если я снимаю видео, где занимаюсь пауэрлифтингом, делаю хорошие веса, говорю, что добилась хорошего результата, то, по интерпретации государства, я создаю позитивный образ лесбиянки, которая занимается спортом. Уже на этом примере чувствуется абсурдность ситуации, — рассказывает «Новой газете Казахстан» активистка Жанар Секербаева.

Когда аналогичный закон принимали в России, Елена Мизулина, которая в 2013 году была председательницей Комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей, тогда объясняла, что «если показан быт человека нетрадиционной ориентации, то это не есть пропаганда, она не направлена на формирование у детей каких-то установок, это просто информация, и если двое людей одного пола идут за руки — это тоже не пропаганда». Однако казахстанские чиновники пока таких уточнений не давали.

При этом закон касается не только представителей ЛГБТ, но также и тех, кто по своей профессии так или иначе связан с этой темой. Максим Исаков работает школьным психологом в частной школе в Алматы и отмечает, что и на личных сеансах, и во время публичных обсуждений дети часто задают вопросы о сексуальной ориентации.

Или, допустим, во время классного часа дети меня спрашивают, как я отношусь к ЛГБТ. Дети обычно не стесняются об этом говорить, они спрашивают об этом учителей, сотрудников администрации, других взрослых. Естественно, я всегда отвечаю, что я нормально отношусь. Теперь это незаконно? У меня язык не повернется так говорить. А если в классе сидят геи? Это значит, что я их враг и ко мне идти небезопасно. Но моя работа — поддерживать всех детей, — говорит Максим.

Еще до того, как мажилис проголосовал за поправки, активисты провели пресс-конференцию, где рассказали о рисках, которые этот закон несет для ЛГБТ-людей и всего общества. Как отметил Ардж Турсынхан, которого через две недели после мероприятия задержала полиция, «принятие закона о пропаганде ЛГБТ только обострит существующую ситуацию и поставит нас на грань выживания». По словам активиста, «международные наблюдатели предупреждают, что такие законы не защищают детей, как утверждают их инициаторы, а напротив, усиливают стигму, насилие и психологические травмы среди ЛГБТ-людей».

— У меня была ситуация в 2023 году, когда меня вытащили из автобуса и избили, — рассказывает «Новой газете Казахстан» транс-модель и активистка Алина Конькова. — Я ехала на встречу с подругой в кофейню. Какой-то бухой мужик в автобусе спросил: «Девушка, прошу прощения, а вы парень или девушка?» Я просто посмотрела на него суровым взглядом и отвернулась. У меня было отвратительное настроение, обычно я [их посылаю]. Потом этот мужик начал какую-то агитацию в автобусе, к нему подключилась еще пара мужиков. Я вышла из автобуса, они меня догнали, схватили, начали бить, порвали одежду. Я успела забежать в ближайшее кафе, там сотрудники без лишних вопросов спрятали меня в туалете. В полицию я тогда идти побоялась. Слишком много случаев, когда в ответ на рассказ о насилии [пострадавшие] получают насмешки, насилие со стороны полиции и отказ в принятии заявления.

По мнению Алины, теперь подобные люди смогут использовать закон для морального оправдания агрессии и дискриминации по отношению к представителям ЛГБТ.

— Это просто развяжет им руки. «Ну, если бы они [ЛГБТ] были нормальными, закон бы не вводили». Такое мнение я часто встречала. Для многих это становится подтверждением, что ЛГБТ — что-то ненормальное и опасное, — говорит активистка.

Видимость народной поддержки

В отличие от других стран, где приняли аналогичные ограничения, в Казахстане закон инициировали не депутаты, а своеобразные представители гражданского общества — консервативная организация «Казахстанский союз родителей». Они наиболее активно продвигали идею, что ЛГБТ-люди представляют угрозу для общества и государства.

В апреле 2024 года группа казахстанских депутатов предложила добавить в закон о масс-медиа наряду с другими изменениями поправку о запрете «пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений». Нарушителям мог грозить тюремный срок до семи лет. Но тогда поправка не вошла в итоговый закон.

Однако уже в следующем месяце на государственном сайте E-Petition.kz появилась петиция против «пропаганды ЛГБТ». Ее автором стала Багила Балтабаева, возглавлявшая тогда «Казахстанский союз родителей», которая ранее неоднократно пыталась сорвать мероприятия Feminita. Петиция набрала 50 тысяч подписей, после чего, согласно закону, ее должны были рассмотреть члены правительства. В августе прошлого года состоялось публичное обсуждение предложений петиции, на которой выступали как сторонники, так и противники запрета.

— Сами подумайте. Есть запрещенная террористическая организация ИГИЛ. Если я выйду с их флагом на улицу, меня арестуют в течение 15 минут. Потому что это пропаганда, правильно? А когда однополые выходят на марши 8 марта с флагами в крупных городах ежегодно, ничего не происходит, — возмущалась на мероприятии Багила Балтабаева.

По результатам обсуждения Министерство культуры и информации РК «частично поддержало» требования петиции и обязалось в течение года совместно с другими министерствами провести исследование о «влиянии движения ЛГБТ на несовершеннолетних».

По словам психолога Максима Исакова, тогда у многих не было четкого понимания, как связан «Казахстанский союз родителей» с государством.

— Казалось, что это просто фрики, которые всё время кричат, и причем не всегда транслируют провластную позицию. Например, во время ковида они яростно выступали против прививок, — рассказывает Исаков. — И когда в правительстве сказали, что нужно провести дополнительные исследования, возникла надежда, что это [идея принять закон против ЛГБТ] неофициальная позиция и что власти просто взяли время, чтобы эту тему замять. Когда исследования вышли, у меня не возникло никакой паники. Мы с коллегой делали их разбор, и нельзя сказать, что они были откровенно гомофобными, скорее очень поверхностными. Было видно, что они написаны на скорую руку. И было ощущение, что их написали, просто чтобы от них отстали активисты, которые ранее делали запросы о готовности исследований.

При этом уже после того, как петиция набрала необходимое количество голосов, стало известно, что ее принуждали подписывать бюджетников и госслужащих. Предписание исходило от правящей в Казахстане партии «Аманат».

— Мы все тогда надеялись [что закон не примут]. Я почему-то хотела верить, что депутатам тоже мешает инфляция, загрязненный воздух в Алматы и другие важные проблемы, — говорит активистка Feminita Жанар Секербаева. — Поэтому я верила, что их частичная неподдержка означает, что они не могут решиться и поэтому хотят глубже изучить вопрос. Оказалось, что это не так.

Ранее власти дважды использовали тему ЛГБТ как повод, чтобы запретить феминистский митинг 8 марта в Алматы. Якобы они получили жалобы от жителей на участие ЛГБТ-людей и посчитали, что митинг из-за этого «угрожает общественному порядку».

Зачистка перед выборами

Активисты, с которыми поговорила «Новая газета Казахстан», отмечают высокую скорость, с которой принимается закон. Через несколько дней после одобрения поправок рабочей группой они поступили в мажилис, которые обсуждали меньше 30 минут, после чего депутаты проголосовали единогласно.

А уже через три недели поправки внесли в повестку заседания Сената РК (верхняя палата парламента Казахстана). По словам Жанар Секербаевой, это связано с зачисткой общественного поля перед возможными досрочными выборами в парламент в следующем году. В начале сентября президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев заявил о планах реформировать парламент, преобразовав его из двухпалатного в однопалатный, а также отменив выборы по одномандатным округам.

— И чтобы эти досрочные выборы прошли без лишнего шума, конечно, нужно закрыть рот гражданскому обществу. Кого они выбрали первыми, чтобы ввести запретительные поправки? ЛГБТ. Общий враг был найден в виде нас, — говорит Секербаева. — Причем депутаты неоднократно упоминали Feminita, рассказывали, как они, бедные, возмущены нашими видео в инстаграме. Мы для них заноза в заднице. И у них от нас очень болит. Мы неудобные, потому что критикуем авторитарный и патриархальный режим. Они не любят темы АЭС, войны в Украине, тему колониального влияния России, экологию. А мы обо всём этом тоже говорим, и им это очень не нравится. Поэтому к нам такое внимание.

Как отмечает активистка, с этой же целью в Казахстане также готовятся принять новый закон об НПО, который усилит контроль за организациями, получающими финансирование из-за рубежа. В 2023 году в стране уже ввели публичный список организаций и лиц, получающих иностранное финансирование, и теперь планируют продолжить ужесточение, подражая России в преследовании инакомыслящих как «иноагентов». Таким образом власти одновременно решают и собственные внутриполитические задачи, и гармонизируют казахстанское законодательство с российским.

Это происходит на фоне усилившегося в последний месяц давления на свободу слова: блокируются аккаунты журналистов в соцсетях, активистов вызывают на допросы.

«До последнего буду тут держаться»

— Мы, как и другие инициативы, обдумываем разные варианты, как нам продолжить работу и избежать этой ужасающей дискриминации, если поправки примут, — говорит активистка Feminita Секербаева. — Если их так тревожит упоминание слова «ЛГБТ», мы найдем другие способы говорить об интересующих нас проблемах в стране.

Как отмечали российские ЛГБТ-активисты, закон, принятый в 2013 году, сильно усложнил жизнь ЛГБТ-людям, но одновременно с этим сообщество стало более организованным, появились новые инициативы, а информации по теме стало намного больше. При этом с 2013 по 2022 годы суды рассмотрели не более 100 административных дел по этой статье.

Однако российский закон на тот момент запрещал «пропаганду среди несовершеннолетних», а казахстанский закон таких формулировок не содержит и касается всех. В России закон распространили на совершеннолетних только в 2022 году, штрафы увеличились до 5 миллионов рублей для юридических лиц и 400 тысяч рублей — для физических. В 2023 году Верховный Суд РФ объявил «международное общественное движение ЛГБТ» экстремистской организацией, и сейчас за демонстрацию символики ЛГБТ (например, радуги) может грозить административный арест до 15 суток, а в случае повторного нарушения в течение года — уголовное дело с наказанием до четырех лет колонии.

Мне туда возвращаться суперстремно. Это же мешает мне как-то более активно подключиться к борьбе, — говорит российский режиссер Кеша Башинский.

Транс-модель и активистка Алина Конькова говорит, что мысли о том, чтобы эмигрировать из Казахстана из-за давления на ЛГБТ, были и раньше, но уезжать она не хочет.

— У меня есть возможности, чтобы уехать. Но я очень сильно привязана к Алматы и Казахстану. За время модельной карьеры я поездила по миру и поняла, что хочу остаться здесь, развивать свою страну, быть активной участницей социальной жизни своей страны. Мне нравится, как организована тусовка в Алматы и в Казахстане в целом, каких людей я тут встречаю, какой потенциал я вижу во многих проектах. Всё это ощущается как что-то родное. Это сложно объяснимое чувство любви к дому. Я думаю, до последнего буду тут держаться. Но если станет слишком опасно или я морально не выдержу, то тогда уже я уеду, — говорит Алина.

Как и многие российские эмигранты в Казахстане, которые живут здесь с 2022 года, Кеша Башинский уже интегрировался в местные сообщества, работает и запускает свои проекты.

— Три года, как я здесь, и это большой срок, понятно, что я за это время крепко осел. Но и вне контекста закона я хотел бы когда-нибудь поехать куда-то еще. Не ощущаю, что хочу провести тут долгую жизнь. Но принятие закона — это мощный пинок. Видимо, теперь надо если не уезжать прямо сейчас, то хотя бы готовиться, — рассказывает Кеша.

Автор: Дмитрий Жадан