«Вы смотрите, только Нину Багинскую не забирайте с площадей! Если Нину Багинскую забрать, оппозиции не будет, — так говорил Лукашенко осенью 2020 года во время совещания с чиновниками. — Некому будет ходить. Я помню Нину Багинскую, в шутку говорю, она еще в службе безопасности Позняка (Зенон Позняк — основатель Белорусского народного фронта. — Прим. авт.) работала. Ну молодец! Она — убежденный человек. Да, ее взгляды кардинально расходятся с нашими. Но это убежденный человек, и ее ни в коем случае нельзя забирать с улицы. Потому что декорации исчезнут».

Тем не менее Нину забирали. Всегда. Отбирали флаги, обкладывали неподъемными штрафами, конфисковывали имущество. А она снова шила бело-красно-белый национальный флаг и выходила с ним на улицу. Сегодня 78-летнюю Нину Багинскую будут судить по уголовной статье — 342-2 УК Беларуси, «неоднократное нарушение порядка организации или проведения массовых мероприятий». И не стоит думать, что Лукашенко своими словами на совещании о «наведении порядка» осенью 2020 года ее действительно защищал либо давал ей охранную грамоту. Нет, он просто хотел примазаться к человеку, который стал символом белорусских протестов. А слова его как не значили ничего, так и не значат.

С улицы — в Vogue

В 2020 году Нина Багинская с ее флагом стала не только символом, но и трендом. Ее фотографии появились в итальянском Vogue, очерк о ней был опубликован в Time; в небольшой квартире Нины можно было в те дни встретить журналистов со всего мира: от Бразилии до Кореи. Молодежь прибегала на марши пенсионеров специально для того, чтобы сфотографироваться с Ниной Багинской и выложить совместное фото в социальные сети, — это было чертовски модно.

Но чтобы понять Нину, нужно знать главное: она была всегда. Не было митинга или шествия в Минске, на который не пришла бы Нина. Впрочем, даже когда в городе не было никаких акций протеста, Нина Багинская всё равно выходила на улицы с флагом. Она сама была акцией протеста. Она не искала поддержки, не примыкала к партиям и движениям, не следовала расписаниям. Просто у нее был флаг.

2019 год, осень. Противный дождь с ветром. Мы с друзьями ставим пикет: сбор подписей, выборы в парламент. Вернее, оба слова — и «выборы», и «парламент» — следует взять в кавычки. Но мы — опытные сопротивленцы, мы не очаровываемся этой государственной бутафорией, мы используем кампанию как возможность легально ходить по домам, агитировать, объяснять. Кстати, стоять под бело-красно-белым флагом посреди города и не получать за это ни «сутки», ни уголовные дела, ни дубинкой по почкам — тоже большое дело.

Так вот, дождь и ветер, пикет в далеко не самом оживленном районе Минска. «Похоже, сегодня будет мертво», — замечает мой приятель. И вдруг — откуда-то из-за угла появляется флаг. Это Нина. В непогоду, в холод и дождь — Нина с флагом идет, чтобы мокнуть в пикете вместе с нами. Пикет, кстати, был успешным — возможно, именно благодаря Нине. Люди, спешащие под зонтиками поскорее домой, останавливались, увидев флаг. И слушали Нину, которая рассказывала о себе.

Она рассказывала, как в школе танцевала полузапретный чарльстон и слушала «Битлз». Как в детстве мечтала о велосипеде и, получив его в подарок в восьмом классе, тут же побежала в секцию велоспорта. Там она встретила будущего мужа — тренера Анатолия Багинского, за которого вышла замуж только в 30 лет. Как вместе они воспитывали детей — Павла и Алесю. Как умирал Анатолий от тяжелой болезни после 30 лет совместной жизни и в бреду кричал: «К нам ломится милиция!»

Нина Багинская — геолог, специалист по поиску и разведке нефтяных и газовых месторождений, работала в научно-исследовательском геологоразведочном институте Академии наук Беларуси. Но еще до поступления в вуз она успела выучиться на радиомонтажницу и на швею-мотористку, и с тех пор сама шьет себе и одежду, и флаги. А геология — это лучшая иллюстрация ее натуры: в конце шестидесятых в геологи шли романтики.

Протест Нины — ровесник общебелорусского протеста. Впервые Нина Багинская вышла на митинг в ноябре 1988 года, когда минчане пошли маршем в Куропаты — место массового расстрела в 1937 году. Это была первая акция протеста для всех, не только для Нины Багинской. Но многие потом ушли с улиц или уехали, а Нина осталась.

Геолога тюрьмой не испугать

Сколько раз ее задерживали — не сосчитать. Нина и сама едва ли вспомнит точное количество. Несколько раз возили в ИВС на Окрестина, где держали несколько суток, но суды по административным делам всегда давали Нине штрафы. Штрафы неподъемные для пенсионерки: сама Нина Багинская пыталась однажды подсчитать общую сумму, и вышло даже по приблизительным подсчетам больше 20 тысяч евро. Она говорила, что для полной выплаты ей понадобилось бы не менее 50 лет. Впрочем, даже если бы штрафы были копеечными, она бы их всё равно не платила: это ее принцип.

Еще в 2016 году государство конфисковало стиральную машину, микроволновку и дачу Нины — домик на четырех сотках с сортиром-«скворечником» в садовом товариществе «Геолог-СМ». Дачу предполагалось продать за неуплату штрафов. Мы с многими знакомыми тогда договорились: скинемся и выкупим все вместе эту дачу и вернем ее хозяйке. Но Нина Багинская категорически запретила это делать: «Вы хотите, чтобы на ваши деньги платили зарплаты силовикам? Нет уж, пожалуйста, не участвуйте в этом!» Гражданское неповиновение — вот как Нина это называет.

Дачу долго не могли продать — никто не покупал, никто не хотел быть замаранным участием в травле Нины Багинской. Правда, участок в садовом товариществе «Физтех», который когда-то получил еще ее отец-инженер, в 2022 году всё-таки продали с аукциона — за 727 белорусских рублей (чуть меньше 300 евро).

По сравнению со всеми штрафами, наложенными на Нину, это даже не капля в море. В рамках исполнительного производства из ее пенсии вычитают то 20 процентов, то половину — в зависимости от частых изменений нормативов в судебно-исполнительской системе — в счет уплаты штрафов. Но и это ничего не изменило в ее жизни: всё те же флаги, то же неповиновение, те же выходы на акции или в одиночные пикеты. Нина объясняла, что она, геолог, привыкла в экспедициях и ночевать в лесу, и питаться тем, что в этом лесу растет. Геолога суровыми условиями уж точно не испугаешь.

В 2022 году состоялся еще один суд, который в связи с неуплатой штрафов наложил на Нину Багинскую новые правоограничения: ей запрещено охотиться, управлять маломерными судами и автомобилем, а сотовым операторам и интернет-провайдерам запрещается оказывать ей услуги связи. Возможно, белорусский режим искренне считает Нину Багинскую былинным богатырем, который с ружьем в руках мчится на катере по полесским болотам. А иначе как? Обычный человек с инстинктом самосохранения никогда ведь не будет вести себя так, как Нина. Тем более — десятилетиями.

Кстати, символом протестов Нина Багинская стала вовсе не в 2020 году — тогда о ней просто узнал весь мир. Но еще в 2006 году фотограф Евгений Отцецкий во время таких же протестов, разогнанных светошумовыми гранатами и дубинками, сфотографировал невысокую хрупкую женщину с национальным флагом на длинном древке, стоящую перед милицейским оцеплением. Фотография разлетелась по разным медиа, потом зажила собственной жизнью, а белорусы узнали о Нине Багинской. И хотя на той фотографии Нина стоит лицом к оцеплению и спиной к фотографу, в Минске ее быстро стали узнавать — по флагу. А летом 2020 года ее уже знали в лицо все сотни тысяч, выходившие на улицы.

«Я гуляю!»

Именно тогда благодаря Нине в Беларуси появился мем «Я гуляю!» 10 августа 2020 года, во второй день протестов, минчане снова вышли на улицы, не испугавшись жестокого разгона накануне. Благодаря социальным сетям и телеграм-каналам договорились пойти к стеле на проспекте Победителей. И Нина со своим флагом ухитрилась прорваться сквозь омоновское оцепление. Ее пытались остановить, но хрупкая Нина, проскальзывая мимо неповоротливых омоновцев, вызывающе сказала: «Я гуляю!» На следующий день фраза стала мемом. Им и остается, кстати.

Уголовная статья 342-2, по которой будут судить Нину Багинскую, появилась в УК Беларуси в 2021 году, когда после массовых протестов началась тотальная зачистка инакомыслия и инакомыслящих. «Неоднократное нарушение порядка организации или проведения массовых мероприятий», то есть два административных дела в течение года, — довольно бессмысленная для белорусского режима юридическая конструкция, потому что в последние годы у силовиков вовсе не было желания основывать на чём-то свои обвинения (кстати, у Нины Багинской три административных дела за прошлый год, причем даже не за флаг — за маленький значок на лацкане с красной полоской на белом фоне).

Если до сих пор силовики сидят и изучают видеозаписи и фотографии маршей пятилетней давности и сажают тех, кого не успели опознать раньше, то нет никакой необходимости в дополнительных статьях УК: бери да сажай за нарушение общественного порядка по «народной» 342-й статье. А по новой, 342-2, за четыре года осуждены всего шестеро — для Беларуси, где количество политзеков исчисляется тысячами, это совсем мало. Но статистика не вселяет надежды: один приговор неизвестен, один осужденный отправлен на «химию», четверо получили реальные сроки от года до четырех. Нина Багинская будет седьмой. «Химией» (ограничением свободы с направлением в исправительное учреждение открытого типа) ее точно не испугаешь: советские геологи и не в таких условиях бывали.

Кстати, о возрасте. В дни протестов 2020 года, когда фотографии Нины и ее флага появлялись во всех мировых медиа, когда о ней писали очерки и брали интервью, это было очень здорово, но немного раздражало одно: ее часто называли «бабушкой белорусской революции». Разве эта элегантная дама в шляпке и пальто или вообще в «косухе» — бабушка? Ничего подобного. Она — Нина. Наша Нина.

Так что белорусы надеются, что Нину не посадят, вовсе не из-за ее возраста. Скорее, из опасений «как бы чего не вышло». В женской колонии — швейное производство. А Нина — опытная швея, которая все свои флаги шила сама. Не сомневайтесь, она и там нашла бы возможность шить флаги. Так что лучше не допускать ее к швейной машинке.