Сегодня Пресненский суд Москвы рассмотрит иски Алисы Мейсснер и Евгении Шашевой — обе, будучи дочерьми репрессированных советской властью, имеют право получить жилье в Москве в качестве компенсации за имущество, отобранное советской властью у их родителей. За реализацию этого права женщины, как и другие «дети ГУЛАГа» — потомки репрессированных советских граждан — борются уже много лет, но безуспешно: закрепленная в федеральном законодательстве норма, по которой такие, как Мейсснер и Шашева, должны бесплатно получить социальное жилье, спотыкается о московское законодательство. По которому столичная мэрия им ничего не должна — или должна, но с большими оговорками.
В начале года в деле «детей ГУЛАГа» наметился реальный прогресс. Пресненский суд спустя много лет разбирательств обязал мэрию Москвы выплатить компенсацию на приобретение жилья Елизавете Михайловой: она стала первой заявительницей, иск которой был удовлетворен. Но спустя три месяца Мосгорсуд отменил решение нижестоящей инстанции.
«Новая Европа» разбирается, почему дети репрессированных не могут реализовать свое законное право, и рассказывает их истории.
Невыполнимые условия
Согласно статье 13 федерального закона «О реабилитации жертв политических репрессий», реабилитированные граждане и их дети имеют право вернуться в город, в котором жили до насильственного переселения, и получить там социальное жилье взамен потерянного. Несколько важных нюансов. Во-первых, закон касается только самих репрессированных и их детей — внуки и другие потомки пострадавших от советской власти граждан не могут рассчитывать ни на какие компенсации. Во-вторых, реализация закона должна соответствовать региональным нормативным актам — то есть за то,
чтобы действительно выделить детям репрессированных жилье, отвечают власти того субъекта, где подается иск. Это дает возможность региональным властям создавать свои бюрократические препятствия.
Так, мэрия Москвы сформулировала дополнительные условия для тех, кому положена квартира в столице: заявитель, согласно статье 7 закона «Об обеспечении права жителей города Москвы на жилые помещения», должен сначала легально, с пропиской, прожить в городе не менее 10 лет. А еще заявитель должен находиться в статусе малоимущего, не ухудшать свои жилищные условия в течение пяти лет до подачи заявления (причем под «ухудшением» могут пониматься даже такие события, как свадьба, развод, рождение или смерть родственников) и обязан быть гражданином РФ.
Прописаться и жить в Москве заявители — люди пенсионного возраста и часто живущие в гораздо более бедных регионах, куда и были переселены их семьи, — как правило, просто не могут.
Дети ГУЛАГа
Сегодня Пресненский суд Москвы рассмотрит иски двух заявительниц — Алисы Мейсснер и Евгении Шашевой. Алиса Мейсснер — этническая немка. В 1941-м году ее мать сослали в Казахстан, а затем на спецпоселение в Кировскую область, где впоследствии родилась сама Алиса. В спецпоселении, вспоминает женщина, условия жизни были очень тяжелыми: ее тетя, которой на тот момент был всего 31 год, заболела на работах по сплаву леса и умерла. С 1957 года Алиса иногда ездила в Москву вместе с матерью — посмотреть город или купить школьную форму. Путь от спецпоселения был неблизким: лошадь, баржа или катер до села Лойно. Больше 20 километров пешком до вокзала в Кирове. Из Кирова поезд в столицу. «Это такое удивление и восхищение, которого никогда не видел», — так Мейсснер описывает свои чувства от Москвы, в которой бывала девочкой. Алиса покинула спецпоселение лишь в 1980-м — перебралась в общежитие в поселке Рудничный, в 250 километрах от Кирова. Там она живет и по сей день. Продав свое жилье там, она сможет позволить себе полтора квадратных метра жилплощади в Москве.
Репресированная Алиса Мейсснер возле своего дома, 7 июня 2019 года. Фото: Александр Миридонов / Коммерсантъ / Sipa USA / Vida Press
Дедушка и бабушка Евгении Шашевой были зажиточными людьми и могли ездить за границу. Во время одной из таких поездок в Швейцарии родился отец Евгении — Борис Чебоксаров. Швейцарская запись о рождении позже сильно повлияла судьбу его семьи: в 1937 году Бориса арестовали в Москве, где он уже много лет жил на Козицком переулке. Мужчину обвинили в шпионаже в пользу Японии, дали восемь лет лагерей и 10 лет ссылки. Вместе с Борисом арестовали и его отца, деда Евгении. Недавно семья узнала, что их, скорее всего, пытали: сын и отец подписали обвинительные показания друг на друга.
Дочь репрессированного Евгения Шашева возле дома, где жили ее родители, 19 апреля 2019 года. Фото: Анатолий Жданов / Коммерсантъ / Sipa USA / Vida Press
Срок Борис отбывал в Ухтижемлаге, в Республике Коми, на руднике, где и познакомился с Галиной — матерью Евгении. Воспоминания Галины о своей семье обрывочны: известно лишь, что она родилась в Ставропольском крае, потеряла родных во время войны, три года провела в немецких трудовых лагерях, а затем в советских, в том же Ухтижемлаге. Вскоре после знакомства у пары родилась дочь Евгения.
Первые 11 лет своей жизни девочка жила с родителями на руднике, потом семью перевели на Ярегское нефтяное месторождение. Там Евгения выросла, закончила школу, вышла замуж, стала работать экономистом. Позже семья получила жилье, но не в Москве. За право вернуться в столицу Евгения Шашева борется до сих пор.
Поддержать независимую журналистику
Пожалуйста, встаньте в очередь
В январе Пресненский суд удовлетворил иск другой заявительницы — 76-летней пенсионерки Елизаветы Михайловой. Сейчас женщина живет с дочерью в крошечном поселке Золотковский во Владимирской области, в старом деревянном доме. За право получить квартиру в Москве Елизавета судится больше тридцати лет: каждый раз она добирается до суда на трех электричках — дорога занимает семь часов.
Елизавета Михайлова во время заседания Конституционного суда РФ, 22 октября 2019 года. Фото: Александр Коряков / Коммерсантъ / Sipa USA / Vida Press
Перед высылкой семья Михайловой жила в Москве, в районе Вешняки. Сейчас это район, прилегающий к усадьбе Кусково и парку вокруг него, расположенный между станциями метро Окская и Новогиреево. Отец Евгении работал в сфере химической промышленности, в 1937 году его арестовали по обвинению в участии в контрреволюционной организации, приговорили к восьми годам лагерей и отправили в Магадан.
После мужчину освободили, но ему было запрещено проживать в «режимных местностях», каковой являлась и Москва. Семья обосновалась в Молдавской ССР — там родилась Елизавета. В 1949 году отца арестовали повторно и сослали на 25 лет в Красноярский край. Дочери часто болели, и семья осталась в теплом регионе, не рискнув переезжать в холодную Сибирь. Отец пережил репрессии и был реабилитирован по всем обвинениям, но в Москву семья уже не вернулась. Елизавета Михайлова жила в Кишинёве, и лишь в 2008-м году вернулась в Россию, но не в Москву, а во Владимирскую область. В 1991-м году женщина впервые попала в архив КГБ: ей сказали, что ее отец невиновен и она имеет право на компенсацию жилья. Именно в 1991-м году в законе «О реабилитации жертв политических репрессий» появилось положение о праве репрессированных вернуться туда, где они проживали до обвинения. С 90-х годов Михайлова борется в судах против московской мэрии за право жить в родном городе.
Ее требование в 2019-м году счел законным даже Конституционный суд России: жалобу Михайловой и двух других дочерей репрессированных подали юристы Григорий Вайпан и Наталия Секретарёва. Инстанция потребовала «незамедлительно» устранить «препятствия возмещению вреда реабилитированным лицам», которым власти обязаны предоставить жилье по прежнему месту жительства родителей. Однако решение привело к тому, что
«детей ГУЛАГа» , которых раньше даже не включали в общую очередь на получение жилья, теперь ставят в эту очередь, но на общих основаниях.
Михайлова в октябре прошлого года была в этом списке на 24240-м месте: ждать нового жилья ей предстоит 20–30 лет. То есть, если повезет, льготную квартиру она получит в возрасте 96 лет.
Конституционный суд направил в Госдуму свои поправки в федеральное законодательство — они касаются условий, механизмов и финансовых источников для обеспечения жильем детей ГУЛАГА. Однако эти поправки до сих пор не внесены.
В январе 2025-го Пресненский районный суд постановил, что мэрия Москвы обязана в течение трех месяцев с момента вступления решения в законную силу выплатить женщине компенсацию на приобретение жилого помещения в Москве площадью 33 квадратных метра.
Однако 24-го апреля 2025-го года Мосгорсуд отменил это решение — первое в истории положительное решение о возвращении домой детей москвичей, репрессированных в годы Большого террора. Суд постановил, что вопрос обеспечения детей репрессированных жильем должен решаться «на федеральном уровне».
Делайте «Новую» вместе с нами!
В России введена военная цензура. Независимая журналистика под запретом. В этих условиях делать расследования из России и о России становится не просто сложнее, но и опаснее. Но мы продолжаем работу, потому что знаем, что наши читатели остаются свободными людьми. «Новая газета Европа» отчитывается только перед вами и зависит только от вас. Помогите нам оставаться антидотом от диктатуры — поддержите нас деньгами.
Нажимая кнопку «Поддержать», вы соглашаетесь с правилами обработки персональных данных.
Если вы захотите отписаться от регулярного пожертвования, напишите нам на почту: [email protected]
Если вы находитесь в России или имеете российское гражданство и собираетесь посещать страну, законы запрещают вам делать пожертвования «Новой-Европа».
